Почему военные прикладывают руку к голове: matveychev_oleg — LiveJournal
В армиях разных стран многое делают по-разному — обычаи и традиции везде свои. Но вот приветствуют военные друг друга везде очень похожим образом — прикладывая руку к голове. Почему? Давайте разберёмся.Жест прикладывания руки к голове называют по-разному: козырнуть, отдать честь, отсалютовать. Официально же это называется «воинским приветствием». Устав внутренней службы ВС РФ характеризует его как «воплощение товарищеской сплочённости военнослужащих, свидетельство взаимного уважения и проявление вежливости и воспитанности».
Как и любой ритуал, воинское приветствие обросло массой условностей и мелочей, которые в разных странах отличаются. Наиболее наглядный пример — наличие головного убора. У нас вот принято считать, что «к пустой голове руку не прикладывают», но в Израиле, например, это вполне допускается. В Японии, если на военнослужащем головного убора нет, салют заменяется коротким поклоном.
А в США, скажем, салютовать разрешается, только если обе руки ничем не заняты.
Правда, что позволено Юпитеру, то, как говорится, не положено быку — американские президенты эту традицию, бывало, нарушали. Буш-младший приветствовал морпехов, держа на руках собаку, а Обама вообще однажды отсалютовал стаканом кофе, чем вызвал бурю возмущения в соцсетях.
Салют по-президентски
Есть и другие различия. Где-то руку держат ладонью вниз, где-то — ладонью вперёд, поляки вообще двумя пальцами салютуют. Но общая канва едина — рука прикладывается к голове. Откуда же взялся этот жест? Единого мнения до сих пор нет, но есть несколько версий разной степени правдоподобия — рассмотрим их все.
Самым древним предком современного воинского приветствия можно считать жест, символизирующий дружеские намерения: воин поднимал правую руку, демонстрируя, что не держит в ней оружия. В Средние века у рыцарей похожим движением поднималось забрало шлема — таким образом, опять же, показывалось миролюбие.
Мол, я с вами, благородный сэр, сражаться не намерен и приветствую по-дружески. И та и другая версия выглядит довольно натянуто, но встречается часто.
А вот гипотеза, более похожая на правду, гласит, что салют произошёл от обычая снимать шляпу, приветствуя дворянина или вышестоящее начальство. Когда в XVIII веке головные уборы военных стали слишком громоздкими, было разрешено просто обозначать их снятие касанием руки. Британский устав 1745 года, например, гласит:
«При встрече с офицером или разговоре с ним головной убор надлежит не снимать, а просто поднять к нему руку и поклониться».
В австрийской армии долго держалась двойная традиция: снятие головного убора заменили прикладыванием к нему руки ещё в 1790 году, но те, кому по форме полагался бикорн (двууголка — смешная такая шапка, в которой обычно рисуют Наполеона), всё ещё должны были его снимать — и так аж до 1868 года.
Поскольку руки у солдата часто могут быть грязными, особенно «в поле», во время боевых действий, салют позже стал ещё более абстрактным — чтобы лишний раз не пачкать головной убор, к нему не прикасались, а просто подносили руку.
Матросы в той же Британии, к примеру, в первой половине XIX века отдавали приветствие офицерам, прикладывая ко лбу над правой бровью ладонь, сложенную в горсть, — как бы зажимая поля шляпы между указательным и большим пальцем, но фактически не касаясь их. Естественно, со временем жест претерпел и другие трансформации, в том числе смысловые. Так, у упомянутых выше поляков прикосновение двумя пальцами к передней части головного убора трактуется как отдание почестей государственному гербу, расположенному на кокарде.
Такова история воинского приветствия — одной из самых характерных традиций военнослужащих, получившей распространение во всём мире.
источник
«К пустой голове руку не прикладывают!»: topbloger — LiveJournal
?- История
catIsShown({ humanName: ‘армия’ })» data-human-name=»армия»> Армия- Общество
- Cancel
…вообще американская манера «козырять» (отдавать честь, выполнять воинское приветствие) прикладывая ладонь к «пустой» (в смысле — без головного убора) голове чрезвычайно смешна для всех, кто хоть чуть — чуть разбирается в военных традициях и ритуалах.
Устав внутренней службы ВС РФ характеризует воинское приветствие, как «воплощение товарищеской сплочённости военнослужащих, свидетельство взаимного уважения и проявление вежливости и воспитанности».
Более поздняя версия гласит, что воинское приветствие произошло от обычая снимать шляпу, приветствуя дворянина или вышестоящее начальство. Но для упрощения на поле боя, а затем и в обычной жизни было разрешено просто обозначать их снятие касанием руки. Британский устав 1745 года, например, гласит:
«При встрече с офицером или разговоре с ним головной убор надлежит не снимать, а просто поднять к нему руку и поклониться».
В австрийской армии долго держалась двойная традиция: снятие головного убора заменили прикладыванием к нему руки ещё в 1790 году, но те, кому по форме полагался бикорн (двууголка — смешная такая шапка, в которой обычно рисуют Наполеона), всё ещё должны были его снимать — и так аж до 1868 года.
Головной убор присутствует почти во всех версиях воинского приветствия. Но с годами прикосновение к головному убору было упразднено по чисто утилитарным причинам — далёкие от идеальной чистоты руки солдат быстро превращали место касания в грязевое пятно. И ладонь просто поднималась к головному убору.
Так матросы британского флота, к примеру, в первой половине XIX века приветствовали офицеров, прикладывая ко лбу над правой бровью ладонь, сложенную в щепоть, — как бы зажимая поля шляпы между указательным и большим пальцем. Это приветствие можно увидеть в известном фильме «Хозяин морей: на краю земли» с Расселом Кроу.
Впрочем, может у них своя трактовка своего приветственного жеста — горизонтальная ладонь над правой половиной лба — разглядывание против солнца бесконечной прерии. Вдруг там прячутся индейцы. «Сэр, есть, сэр!» (это уже отдельная тема)
источник — shurigin
[2 ссылок 159 комментариев 5750 посещений]
читать полный текст со всеми комментариями
Tags: shurigin
Subscribe
Демодернизация Александр Дугин: Чтобы решить демографическую проблему
Александр Дугин: Чтобы решить демографическую проблему России одним ударом, надо просто разом перейти от Модерна к Традиции.
И всё. Города будут…«Вспышка» Без особого энтузиазма в СМИ прошла серия сообщений об
Без особого энтузиазма в СМИ прошла серия сообщений об очередной вспышке лихорадки Эбола в Конго. Вспышки, правда, пока тоже не наблюдается — есть…
Новый пакет Сегодня очередной день очередных санкций. Как
Сегодня очередной день очередных санкций. Как корпоративных, так и персональных. Сегодня удар пришелся на крупнейшие банки Сбер и Альфа. Под санкции…
И всё. Города будут…Photo
Hint http://pics.livejournal.com/igrick/pic/000r1edq
Опасность пустого сердца
«Ты открываешь свою руку и удовлетворяешь желания каждого живого существа». Псалом 145:16 (НИВ)Я пришел к выводу, что каждый мой выбор на самом деле является сделкой.
Некоторые сделки хороши. В те дни, когда я обмениваю полчаса сна на дополнительное время с Иисусом в Слове Божьем… это отличная сделка.
Время, когда я решила продолжать стирать пыль, пока моя дочь делилась со мной своим сердцем… это была ужасная сделка. Заботиться о своем теле или побаловать себя еще немного десертом? Все дело в том, какую сделку я совершу.
В Библии есть парень, мало чем отличающийся от меня, который тоже совершил сделку. Его звали Исав, и история его деяний содержится в Бытие 25.
Исав был братом-близнецом Иакова. Исав, как и я, был любителем активного отдыха. Джейкоб, в отличие от меня, любил зависать на кухне.
Однажды, побывав в поле, Исав вернулся домой измученный и голодный, чтобы найти Иакова, готовящего похлебку. Он сказал:
Джейкоб, будучи коварным человеком, увидел возможность поиграть со своим старшим братом в «давай-договоримся». Он сделал предложение: «Сначала продай мне свое первородство» (Бытие 25:31, NIV).
Согласно еврейской традиции, отцы передавали право первородства первенцу.
Старший получит титул фамилии (может быть, что-то вроде того, как королевская власть переходит по семейному титулу) и двойную долю наследства своего отца.
Возможно, Исав подумал, что предложение Иакова было легкомысленной шуткой, и ответил преувеличенным саркастическим ответом: «Смотрите, я скоро умру. Что мне в первородстве?» (Бытие 25:32, NIV)
Это все, что нужно. Он дал клятву и получил свою миску похлебки.
Немного торговли.
Когда я впервые прочитал этот отчет, я подумал:
Правда? Отдать все свои права за миску похлебки?Что могло владеть Исавом, чтобы совершить такой неравный обмен?
Присмотритесь к слову, описывающему состояние Исава: голод. Чрезвычайно голодный, изголодавшийся, пустой, пустой. Я думаю, что состояние Исава во многом повлияло на его решение. Пройдя точку голода, он был пуст.
Пустота.
Если бы Исав перекусил в ожидании приготовления еды, он бы насытился, пока все не было готово.
Искушение отказаться от лучшего, что было позже, ради быстрого решения настоящего, не имело бы такого дразнящего притяжения.
Исав и я очень похожи. Когда я «голоден» — похоже ли это на одиночество, страх или усталость — я могу принять некоторые неразумные решения. Когда мое сердце пусто, я могу пойти на неравный обмен от отчаяния. В этом состоянии у меня возникает соблазн:
Принимать быстрые решения
Скорость во многом определила выбор Исава. Он хотел, чтобы его проблема была решена сейчас! Джейкобу было нетрудно манипулировать человеком, который не стал бы ждать.
Преувеличить мое состояние
Исав сказал своему брату, что он скоро умрет. Тот, кто весь день провел на природе, кажется, не находится на пороге смерти.
Принимать неразумные решения
Исав отказался от лучшего, что у него было, за миску похлебки.
С какой торговлей вы столкнулись? Связано ли это с тем, как вы проводите свое время, инвестируете в отношения или заботитесь о себе? Может быть, вы обнаружите, что променяете близость с мужем на любовный роман? Жертвовать финансовой свободой ради того, чтобы «иметь все»? Тратить время с детьми на проект на работе? Торговля представлена по-разному.
Сегодняшний ключевой стих в Псалме 145:16 говорит нам:
«Ты открываешь руку Твою и удовлетворяешь желания всего живого». Иисус удовлетворит наш голод и позволит нам увидеть истину торговли, если мы обратимся к Нему. Тогда мы сможем увидеть обмен таким, какой он есть.Какие сделки вы испытываете сегодня? Давайте учиться у Исава. Ничто, абсолютно ничто не стоит торговли, если это означает отказ от самого лучшего, что есть у Бога.
Отец, мне часто кажется, что я не осознаю, что совершаю сделку. Открой мои глаза, чтобы увидеть искушение таким, какое оно есть, и дай мне силу Твоим Святым Духом сделать правильный выбор для Твоей чести и славы. Во имя Иисуса, аминь.
***
ИСТИНА НА СЕГОДНЯ:
Псалом 90:14: «Наслаждай нас утром Твоей неизменной любовью, чтобы мы могли петь от радости и веселиться все дни наши». (NIV)
Исаия 58:11, «ГОСПОДЬ будет вести тебя всегда; Он удовлетворит твои нужды в выжженной солнцем земле и укрепит тело твое.
Ты будешь как хорошо орошаемый сад, как источник, воды которого никогда не терпит неудачу». (NIV)
СВЯЗАННЫЕ РЕСУРСЫ:
Вы знаете молодую женщину, занимающуюся нездоровой торговлей? 9Книга Линн Коуэлл 0013 Magnetic: Стать девушкой, которую он хочет , может помочь ей научиться делать мудрый выбор.
Сегодня Линн раздает набор «Мудрый выбор», который включает в себя книгу «Лучшее да » Лизы ТерКерст и ее книгу « Магнитное: стать девушкой, которую он хочет» . Загляните в блог Линн, чтобы получить шанс принять участие.
REFLECT AND RESPOND:
Какие сделки, хорошие или плохие, вы совершаете на регулярной основе?
Найдите минутку, чтобы попросить Господа помочь вам увидеть эти варианты и дать вам силы совершать лучшие сделки на предстоящей неделе.
© 2015, Линн Коуэлл. Все права защищены.
Что мы должны думать о наших разных стилях мышления?
Мне было девятнадцать, может, двадцать, когда я понял, что у меня пустая голова.
Я был на уроке английского языка в колледже, и мы сидели в залитой солнцем комнате для семинаров, обсуждая «По ком звонит колокол» или, возможно, «Волны». Я поднял руку, чтобы что-то сказать, и вдруг понял, что понятия не имею, что собираюсь сказать. На мгновение я запаниковал. Затем учитель позвал меня, я открыл рот, и слова появились. Откуда они взялись? Очевидно, у меня возникла мысль, поэтому я и поднял руку. Но я не знал, что это будет за мысль, пока не произнес ее. Насколько это было странно?
Позже, описывая этот момент другу, я вспомнил, как в детстве моя мать часто спрашивала отца: «О чем ты думаешь?» Он пожимал плечами и говорил: «Ничего» — ответ, который бесконечно ее раздражал. («Как он может думать о ничего ?» — спрашивала она меня.) Я всегда был в Отцовской Команде; Я провожу много времени бездумно, просто живя жизнью. В то же время, когда бы я ни говорил, идеи конденсируются из ментального облака. Это происходило уже тогда, когда я разговаривал со своим другом: я формулировал мысли, которые были неопределенными, но все же присутствовали в моем уме.
Моя голова не совсем свободна от слов; как и многие люди, я иногда разговариваю сам с собой во внутреннем монологе. (Вспомните молоко! Еще десять повторений!) Но в целом царит тишина. Пустота тоже: я почти не вижу визуальных образов, редко представляю вещи, людей или места. Мышление происходит как своего рода давление за моими глазами, но мне нужно говорить вслух, чтобы завершить большинство моих мыслей. Моя жена, следовательно, является другой половиной моего мозга. Если собеседника нет, пишу. Когда это не удается, я хожу по пустому дому, что-то бормоча. Иногда я иду купаться, чтобы поговорить с самим собой далеко от берега, где меня никто не слышит. Мой минималистский ментальный театр сформировал мою жизнь. Я заядлый болтун, профессиональный писатель и пожизненный фотограф — опрометчивый человек, который полон решимости выкинуть вещи из головы туда, где я могу их воспринять.
Едва ли я одинок в том, что у меня есть мысленный «стиль», или я верю, что он у меня есть. Спросите кого-нибудь, как он думает, и вы можете узнать, что он беззвучно разговаривает сам с собой, мыслит визуально или перемещается в ментальном пространстве, пересекая физическое пространство.
У меня есть друг, который думает во время йоги, и еще один, который просматривает и сравнивает мысленные фотографии. Я знаю ученого, который играет в тетрис в интерьере, переставляя белки во сне. У моей жены часто фамильярный отрешенный взгляд; когда я вижу это, я знаю, что она репетирует в голове сложную драму, прокручивая все реплики. Иногда она произносит целое предложение про себя, прежде чем произнести его вслух.
В недавней книге «Визуальное мышление: скрытые дары людей, которые мыслят образами, схемами и абстракциями» Темпл Грандин объясняет, что ее разум заполнен подробными образами, которые она может сопоставлять, комбинировать и пересматривать с воодушевлением и точность. Грандин, специалист по поведению животных и сельскохозяйственный инженер из Университета штата Колорадо, работал над проектированием элементов скотобоен и других ферм; когда ей поручают оценить стоимость нового здания, она смотрит на свои планы, а затем сравнивает их в уме с запомненными образами прошлых проектов.
Просто визуально подумав, она может точно оценить, что новое здание будет в два или три четверти дороже предыдущего. После начала пандемии она много читала о том, как лекарства могут помочь нашему организму бороться с COVID -19; пока она читала, у нее возникла подробная визуальная аналогия, в которой тело представляло собой осажденную военную базу. Когда она думала о цитокиновых бурях — событиях, при которых иммунная система чрезмерно активируется, вызывая неконтролируемое воспаление, — она не выражала эту идею словами. Вместо этого она пишет: «Я вижу, как солдаты моей иммунной системы сходят с ума. Они сбиваются с толку и начинают атаковать базу и поджигать ее».
Читая книгу Грандина, я часто ловил себя на том, что хочу быть более визуальным. Мои мысленные снимки взросления ненадежны — я никогда не уверен, вспоминаю ли я их или воображаю. Но Грандин легко получает доступ к «четким живописным воспоминаниям» своего детства, дополненным «трехмерными фотографиями и видео».
Она живо помнит, как «скатывалась по заснеженным холмам на санках или летающих тарелках» и даже может чувствовать подъем и падение саней, когда они качаются вниз по склону; она легко представляет себе тонкий трехрядный шелк, который держала между пальцами на уроке вышивания в начальной школе. Если ее ум IMAX кинотеатр, у меня факс.
В начале двадцатого века появились такие романы, как «Улисс», «Миссис Улисс». Дэллоуэй» и «В поисках утраченного времени» просили нас заглянуть внутрь себя, в свой собственный разум. Точно так же книга Грандина обращает наше внимание на то, что Уильям Джеймс назвал «потоком сознания» — непрерывным потоком мыслей в наших головах. «Наша ментальная жизнь, как и жизнь птицы, кажется, состоит из чередования полетов и сидений», — писал Джеймс. Его водные и птичьи метафоры носят благопристойный характер; они отказываются уточнять, что происходит у нас в голове. Письмо Грандин делает обратное, описывая с поразительной конкретностью то, что происходит в ее голове и, возможно, в вашей.
Ее точные описания подчеркивают различия между умами. В 19В эссе под названием «Каково быть летучей мышью?» философ Томас Нагель утверждал, что мы никогда не узнаем, потому что «сонар летучих мышей» настолько сильно отличается от человеческого зрения, что это невозможно вообразить. Грандин и я не , а далеко друг от друга, но я с трудом могу представить, что у меня такой необычайно визуальный разум, как у нее.
В то же время у нас с Грандином много общих идей. Мы оба понимаем перерасход средств и цитокиновый шторм; мы прибываем разными путями в одни и те же пункты назначения. Насколько разными на самом деле делает нас наш разум? И что нам делать с нашими различиями?
Грандин, страдающая аутизмом, стала известна в 1995 году, когда опубликовала мемуары «Думая картинками», в которых рассказывается о ее многолетних поисках способа применения своих зрительных и перцептивных способностей. Она нашла себе применение в сельскохозяйственной инженерии, где смогла визуализировать сельскохозяйственные постройки с точки зрения животных.
Посетив скотобойню, где животные часто паниковали, она сразу увидела, как мелкие визуальные элементы, такие как висящая цепь или отражение в луже, отвлекали их и вызывали замешательство. «Думая картинками» доказал ценность нейроразнообразия: необычный ум Грандина преуспел там, где другие не смогли. В «Визуальном мышлении» она обостряет свой аргумент, предполагая, что люди, ориентированные на слова, отодвинули на второй план мыслителей других типов. Она утверждает, что вербальные умы управляют нашими залами заседаний, отделами новостей, законодательными органами и школами, которые сократили занятия в мастерской и искусство, в то же время подвергая учащихся устрашающему набору письменных стандартных тестов. Результатом является кризис американской изобретательности. «Представьте себе мир без художников, промышленных дизайнеров или изобретателей, — пишет Грандин. «Никаких электриков, механиков, архитекторов, сантехников или строителей. Это наши визуальные мыслители, многие из которых прячутся у всех на виду, и мы не смогли понять, поощрить или оценить их конкретный вклад».
В «Думая образами» Грандин предположил, что мир разделен на визуальное и вербальное мышление. «Визуальное мышление» мягко пересматривает идею, определяя континуум стилей мышления, который можно условно разделить на три части. На одном конце находятся вербальные мыслители, которые часто решают проблемы, говоря о них в уме или, в более общем смысле, действуя линейным, репрезентативным способом, типичным для языка. (Оценивая стоимость строительного проекта, вербальный мыслитель может оценить все компоненты, а затем суммировать их, используя электронную таблицу — упорядоченный, основанный на символах подход.) На другом конце континуума находятся «визуализаторы объектов»: они приходят к выводам, используя конкретные, похожие на фотографии мысленные образы, как это делает Грандин, когда сравнивает планы строительства в уме. Грандин пишет, что между этими полюсами находится вторая группа визуальных мыслителей — «пространственные визуализаторы», которые, кажется, сочетают язык и изображение, думая в терминах визуальных паттернов и абстракций.
Грандин предлагает представить шпиль церкви. Вербальные люди, как она обнаружила, часто усложняют эту задачу, вызывая в воображении что-то вроде «двух неясных линий в перевернутой букве V», как будто они никогда раньше не видели шпиля. Визуализаторы объектов, напротив, описывают конкретные шпили, которые они наблюдали в реальных церквях: они «с тем же успехом могли смотреть на фотографию или фотореалистичный рисунок» в своем воображении. Между тем визуализаторы пространства рисуют своего рода совершенный, но абстрактный шпиль — «общий шпиль в стиле Новой Англии, изображение, которое они собирают из церквей, которые они видели». Они заметили закономерности среди шпилей церквей и представляют себе закономерность, а не какой-то конкретный ее пример.
Грандину нравится идея о том, что существует два типа визуального мышления, потому что это помогает понять различия между единомышленниками. Чтобы сконструировать машину и починить ее, нужны зрительные навыки; и инженер, и механик мыслят визуально, но все же они разные.
По мнению Грандина, инженер, скорее всего, будет визуализатором пространства, который может абстрактно представить себе, как будут работать все части двигателя, в то время как механик, скорее всего, будет визуализатором объекта, который может с первого взгляда понять, звон на цилиндре двигателя имеет функциональное значение или просто косметический. Художники и ремесленники, полагает Грандин, склонны визуализировать объекты: они могут точно изобразить, как эта картина должна выглядеть, как эта фурнитура должна течь, как этот разрез должен быть зашит. Ученые, математики и инженеры-электрики склонны визуализировать пространство: они могут в общих чертах представить, как зацепляются шестеренки и взаимодействуют молекулы. Грандин описывает учения, проведенные Корпусом морской пехоты, в которых инженеры и ученые с учеными степенями противостояли радиоремонтникам и механикам грузовиков в выполнении технических задач под давлением, таких как «создание примитивного транспортного средства из кучи хлама».
Инженеры с их абстрактным визуальным мышлением склонны «передумывать» в этом очень практичном сценарии; они проиграли механикам, которые, по словам Грандина, скорее всего, были «визуализаторами объектов, чьи способности видеть, строить и ремонтировать их были слиты».
В седьмом классе я выиграл соревнование по бросанию яиц на уроках шоппинга, сконструировав хитроумное приспособление из корзины и парашюта, которое позволило моему яйцу выжить, будучи сброшенным с крыши второго этажа моей школы. Но я совершенно уверен, что я не визуальный мыслитель. Книга Грандина включает выдержки из Визуально-пространственного идентификатора, теста «да-или-нет», разработанного психологом Линдой Сильверман для отделения вербальных людей от визуальных:
Думаете ли вы в основном картинками, а не словами?
Вы что-то знаете, но не можете объяснить, как и почему?
Вы помните, что видите, и забываете, что слышите?
Можете ли вы визуализировать объекты с разных точек зрения?
Вы предпочитаете читать карту, чем следовать словесным указаниям?
Визуальные люди склонны отвечать утвердительно на большее количество этих вопросов; Почти на все отвечаю нет.
Другие тесты в книге еще больше проясняют, насколько мысленная дистанция отделяет таких людей, как я, от таких людей, как Грандин. Мария Кожевникова, когнитивный нейробиолог, создала тесты, чтобы отличить визуализаторы объектов от визуализаторов пространства; в одном из них, тесте разрешения зерна, испытуемых просят оценить в уме относительный размер и плотность различных объектов. Представьте себе кучу винограда. Являются ли ягоды больше, чем пространство между струнами на теннисной ракетке? Грандин сообщает, что когда она проходила этот тест, она ясно видела мысленным взором, что «виноград раздавливается, потому что он слишком велик, чтобы пройти через промежутки между струнами ракетки». Я пришел к выводу, что виноград был крупнее, но мой разум недостаточно ясный, чтобы представить, что виноград на самом деле раздавлен.
Воображаемые умы в «Визуальном мышлении» могут показаться гламурными по сравнению с вербальными, изображенными в «Болтовне: голос в нашей голове, почему это важно и как его использовать» Итана Кросса, психолога и нейробиолога, преподающего в Мичиганском университете.
Кросс интересуется так называемой фонологической петлей — нервной системой, состоящей из «внутреннего уха» и «внутреннего голоса», которая служит «информационным центром для всего, что связано со словами, происходящими вокруг нас в настоящем». Если визуальные мыслители Грандина посещают Cirque du Soleil, то вербальные мыслители Кросса застряли на моноспектакле вне Бродвея. Это всего лишь один длинный монолог.
«Не могли бы вы расслабиться? Они никогда не поднимают глаз».
Карикатура Кима Варпа
Психологи, которые расспрашивают людей об их фонологических петлях, обнаруживают, что они используются для самых разных целей. Циклы — это своего рода блокнот памяти; именно в них мы храним номер телефона перед тем, как записать его. Они также являются инструментами для самоконтроля. Маленькие дети учатся управлять своими эмоциями, разговаривая сами с собой, сначала вслух, а затем про себя, часто передавая предостережения или ободрения своих родителей. («Не сломай его, Питер!» — сказал недавно мой четырехлетний сын, когда пытался соединить несколько фигурок «Лего».
) телефон», — пишет Кросс. Исследователи обнаружили, что разговоры о целях проникают во внутреннюю речь, при этом цели появляются из ниоткуда, как уведомления на экране. «Давай», — можем сказать мы себе, пытаясь выдвинуть кухонный ящик. «Ты можешь это сделать! Кроме того, помните о визите к врачу. А теперь вернись к ящику!»
В начале двадцатых годов британский антрополог по имени Эндрю Ирвинг подошёл к сотне случайно выбранных жителей Нью-Йорка и спросил их, не могли бы они потратить некоторое время на то, чтобы записать всё, что они думают, на небольшой диктофон. «Возможно, здесь сыграл роль элемент производительности, — признает Кросс. Тем не менее стенограммы Ирвинга звучат правдоподобно. Люди использовали свой внутренний голос, чтобы размышлять о привлекательных незнакомцах и проклинать пробки; часто они «имеют дело с негативным «содержанием», большая часть которого возникает благодаря ассоциативным связям». Одна женщина говорит: «Интересно, есть ли поблизости Staples», прежде чем внезапно подумать о диагнозе рака у друга; она говорит сама с собой о плохих новостях, а затем, так же внезапно, возвращается в нужное русло: «Ну, там внизу есть Стейплз? Я думаю, что есть.
Мужчина размышляет о разорванных отношениях и ободряет себя: «Ясно, совершенно ясно. Двигаться вперед.» Легко застрять в вашей петле: монологи могут быть настойчивыми, и некоторые люди поддаются замкнутому, негативному внутреннему разговору — тому, что Кросс называет «болтовней», — и в конечном итоге «отчаянно пытаются сбежать от своего внутреннего голоса из-за того, как плохо они себя чувствуют». ». Одна из испытуемых Ирвинга не может перестать задаваться вопросом, не погиб ли ее парень, которого нет в городе, в автокатастрофе или сбежал с кем-то еще. Кросс рассказывает историю Рика Анкила, бейсболиста, которому пришлось оставить подачу в дальней части поля, потому что его внутренний голос не переставал говорить об «отдельных физических компонентах его движения подачи».
Люди с внутренними монологами, как сообщает Кросс, часто проводят «значительное количество времени, думая о себе , их разум тяготеет к собственным переживаниям, эмоциям, желаниям и потребностям». Этот эгоцентризм может вылиться в наш громкий разговор.
В 1980-х психолог Бернар Риме исследовал то, что мы сейчас называем «выплескиванием» — навязчивое желание делиться негативными мыслями с другими людьми. Риме обнаружила, что неудачный опыт может вызывать не только внутренние размышления, но и стремление транслировать его. Чем больше мы делимся своим несчастьем с другими, тем больше мы их отчуждаем: исследования учащихся средних классов показали, что дети, которые больше думают о своем плохом опыте, также больше выражают свое недовольство своим сверстникам, и что это, в свою очередь, приводит к тому, что они «социально исключены и отвергнуты». Может быть, есть еще одна причина, по которой мой отец, когда его спросили, о чем он думает, ответил: «Ничего». Может быть выгодно держать свои мысли при себе.
Суть Кросса в том, что наши внутренние голоса — это мощные инструменты, которые необходимо укротить. Он заканчивает свою книгу несколькими десятками методов контроля нашей болтовни. Он советует попробовать «дистанционный разговор с самим собой»: используя «ваше имя и второе лицо «вы», чтобы обратиться к себе», — пишет он, вы можете лучше контролировать свое мышление.
Вы можете использовать свой внутренний голос, чтобы притвориться, что советуете другу о его проблемах; вы можете перенаправить свои мысли на то, насколько универсален ваш опыт ( Это нормально чувствовать себя таким образом ) или размышлять о том, что каждый новый опыт — это вызов, который вы можете преодолеть ( Я должен научиться доверять своему партнеру ). Идея состоит в том, чтобы управлять голосом, который вы используете для самоуправления. Воспользуйтесь гибкостью диалога. Не просто репетируйте одни и те же старые сценарии; отправить несколько заметок в комнату писателей.
Мышление образами, мышление шаблонами, мышление словами — это совершенно разные переживания. Но попадают ли сами мыслители в такие аккуратные категории? В 1970-х годах Рассел Т. Херлберт, профессор Университета Невады в Лас-Вегасе, предложил людям устройства, которые издавали бы звуковой сигнал в определенное время, и просили их записывать, что происходит в их голове в определенные моменты времени.
звук гудка. Теоретически, если бы они ответили достаточно быстро, они бы предложили без прикрас взглянуть на то, что он назвал «первым внутренним опытом» — мысли, которые происходят спонтанно. Потратив десятилетия на работу с сотнями субъектов, Херлберт пришел к выводу, что, в широком смысле, внутренний опыт состоит из пяти элементов, которые каждый из нас смешивает в разных пропорциях. Одни мысли передаются во «внутренней речи», другие появляются посредством «внутреннего видения»; некоторые дают о себе знать через наши эмоции ( У меня плохое предчувствие! ), а другие проявляются как некое «чувственное осознание» ( Волосы на моей шее встали дыбом! ). Наконец, некоторые люди используют «несимволизированное мышление». У них часто есть «явное, дифференцированное мышление, которое не включает в себя опыт слов, образов или любых других символов».
Читая это описание несколько лет назад, я наконец почувствовал, что у меня есть термин, описывающий мой ум: он не «пустой»; мои мысли просто несимволизированы.
Но работа Херлберта предполагает, что было бы ошибкой приписывать себе определенный образ мысли. Он обнаружил, что большинство людей на самом деле не знают, как они думают; когда их просят описать их мысли до подачи сигнала, они часто совершенно не соответствуют действительности в отношении того, что они сообщат после подачи сигнала. Они склонны к «ложным обобщениям» — необоснованным утверждениям о том, как они думают. Мне легко предположить, что большая часть моего мышления лишена символов. Но насколько внимательно я его изучил? По правде говоря, структура нашего разума тонка и изменчива. Есть причина, по которой Джеймсу Джойсу понадобилось восемнадцать глав, чтобы описать разум в «Улиссе». Даже внутри одной головы мышление принимает множество форм.
Квантовые физики столкнулись с проблемой наблюдения. Всякий раз, когда они смотрят на частицу, они изменяют и фиксируют ее квантовое состояние, которое в противном случае оставалось бы неопределенным. Аналогичная проблема затрагивает наши попытки понять, как мы думаем; размышления о нашем мышлении рискуют придать ему форму, которой оно не имеет.
В 2002 году на научной конференции по изучению сознания, состоявшейся в Тусоне, Херлберт обсудил эту проблему с Эриком Швицгебелем, философом, известным скептиком в отношении нашей способности описывать то, что у нас в голове. В книге «Недоумения сознания» Швицгебель отмечает, что в 1950-е годы большинство людей говорили, что видят сны в черно-белом цвете, а в 1960-е стали говорить, что видят цветные сны. Конечно, утверждает он, цвета наших снов не изменились; что изменилось, так это повсеместное распространение цветной пленки. Заманчиво сказать, что на самом деле люди видят цветные сны, — предположить, что люди пятидесятых годов ошибались в своих снах, а люди шестидесятых были правы. Но Швитцгебель считает ошибкой классифицировать сны так или иначе. «Мы также должны учитывать возможность того, что наши сны не являются ни цветными, ни и черно-белые», — пишет он. Сны нереальны и могут не поддаваться описанию в бодрствующем состоянии. Описывая их, мы придаем им постоянство, которого у них может и не быть.
После конференции в Тусоне Херлбурт и Швицгебель вместе опубликовали книгу «Описание внутреннего опыта? Сторонник встречается со скептиком». Книга представляет собой диалог, построенный вокруг восемнадцати моментов в уме недавней выпускницы колледжа с пейджером по имени Мелани. Херлберт считает, что можно понять, что творилось в голове Мелани. Швицгебель считает, что многое из того, что мы говорим о том, что происходит в нашем уме, по своей сути не заслуживает доверия, потому что в некотором смысле мышление слишком похоже на сон, чтобы его можно было описать. В конце концов, он подозревает, что «внутри мы можем быть очень похожи, хотя по-разному отвечаем на вопросы о нашем опыте».
Книга не имеет конца: нам решать, кто прав. Возьмите звуковой сигнал 2.3 — третий звуковой сигнал на второй день, когда Мелани носила свой звуковой сигнал. Хёрлбурт и Швитцгебель рассказывают об опыте Мелани:
Мелани стояла в ванной и осматривалась, пытаясь составить в уме список покупок.
В то же время Мелани своим внутренним голосом произносила «кондиционер», медленно, синхронно со словом, когда она писала его на изображении.
В то же время она осознала, что ее пальцы на ногах холодные. Это было замечание или сенсорное осознание холода, который присутствовал в ее сознании в последний невозмутимый момент перед звуковым сигналом. Казалось, что это не связано с явным мыслительным процессом.
В момент сигнала она мысленно представила белый блокнот (тот же планшет, на котором она пишет списки покупок) и свою руку, пишущую слово «кондиционер». Ее рука на изображении была в движении, и она могла видеть буквы, выходящие из кончика пера. В тот момент, когда раздался звуковой сигнал, вышла буква «д» (четвертая буква в слове «кондиционер»). Очевидно, в голове у Мелани было довольно много всего, что происходило в «Бип 2.3». Херлбурт и Швицгебель обсуждают то, что она сообщила. Могла ли она действительно осознавать все эти вещи одновременно? Швицгебель сомневается.
И все же в 1990-х Херлберт использовал свой метод, чтобы взять интервью у Фрэн, банковского кассира, которая описала, что ее разум часто заполняется «целыми пятью или десятью» визуальными образами, все они накладываются друг на друга и происходят одновременно, как на фотографии с многократной экспозицией. . Серия тестов показала, что Фрэн могла быть права в своем необычном опыте: в банке, где она работала, пишет Херлберт, кассиры всегда пересчитывали пачки банкнот, и «Фрэн раздражала своих коллег тем, что постоянно начинала разговор во время счета, заставляя их потерять счет. Одновременные задачи счета и разговора были невыполнимы для ее коллег, но просты для Фрэн».
Поток мыслей Мелани смешной, тревожный, многослойный и насыщенный. На Beep 3.1 мы узнаем, что «бойфренд Мелани задавал вопрос о страховых письмах». Ее внимание, однако, «было сосредоточено не на том, что он говорил, а на попытке вспомнить слово «пародонтолог». визуальный». Позже в тот же день, на звуковом сигнале 3.
2, Мелани шла к своей машине, «грубо ощущая ее большую черную форму», но в основном испытывая «чувство «затуманенности» и беспокойства», «неспособности думать с ее привычной скоростью. ” В момент звукового сигнала Мелани «была в процессе наблюдения за этой туманностью», которая, казалось, существовала «за глазами, включая тяжесть вокруг линии бровей». Незадолго до сигнала 6.4 она выбрасывала засохшие цветы. «Я думала, что эти цветы простояли довольно долго», — говорит она Херлбурту. «Это была просто какая-то праздная мысль, которая была внутренней речью». Она отмечает, что именно в тот момент, когда раздался звуковой сигнал, она слышала не сами слова — «Они длились довольно долго», — а «эхо» слов в ее голове.
Внимательное отношение Мелани к своему разуму вдохновляет; как будто она сама себе Молли Блум. Прочитав книгу Херлбурта и Швицгебеля, я попытался подражать ей, еще более внимательно прислушиваясь к своему первозданному внутреннему опыту. Слышала ли и я мои мысли — за работу! Положи свой телефон! — эхом отзывается в моей голове? Наблюдал ли я за своими чувствами так же, как я их ощущал? Сколько всего могло произойти в моем сознании одновременно? Я точно знал, что никогда ничего не записывал в визуализированный мысленный список покупок.
Но по-прежнему трудно было сказать точно что я делал — может быть, потому, что мои мысли так часто бывают «бессимволизированными», или потому, что мной не руководил психолог, или потому, что, как только начинаешь думать о своем внутреннем опыте, он уже не такой чистый. Херлберт сказал бы, что описать свою внутреннюю жизнь сложно. Швицгебель сказал бы, что наша внутренняя жизнь не обязательно поддается описанию. На глубоком уровне, утверждает он, наше собственное мышление немного похоже на сонар летучих мышей. Мы никогда не узнаем, каково это на самом деле.
Наше мышление загадочно для нас. Я все время задаю своей жене мамин вопрос: «О чем ты думаешь?» — и с одной стороны на него легко ответить: мы можем целый день разговаривать друг с другом, делиться своими мыслями. Но на другое это безответно. Просто выражая свои мысли, мы изменяем их. Описать наше мышление — значит приручить его. Вот почему общение с другими людьми одновременно сложно и интересно, и вот почему познание собственного ума может быть такой трудной и занимательной задачей.
Если мы не можем точно сказать, как мы думаем, то насколько хорошо мы знаем себя? В эссе под названием «Я как центр нарративной гравитации» философ Дэниел Деннет утверждал, что в то, что значит быть человеком, вплетен слой вымысла. В каком-то смысле вымысел ущербен: это неправда. Но когда мы открываем роман, мы не швыряем его с отвращением на землю, заявляя, что все это выдуманный вздор; мы понимаем, что на самом деле все дело в том, чтобы быть придуманным. Художественная литература, пишет Деннет, имеет намеренно «неопределенный» статус: она правдива, но только на своих собственных условиях. То же самое касается и нашего ума. У нас бывают всевозможные внутренние переживания, и мы переживаем и описываем их по-разному — рассказывая друг другу о своих снах, вспоминая свои мысли и т. д. Наши описания и переживания правдивы или выдуманы? Это имеет значение? Это все часть истории.
Истории ненастоящие, но они имеют смысл; мы рассказываем разные истории о своем разуме, как и должны, потому что наши умы разные.