«Защищаем угнетенных украинцев» — как советская пресса обосновывала вторжение СССР в Польшу в 1939 году
Мнения
Илья Клишин
журналист, медиаконсультант
17 сентября 1939 года Советский Союз напал на Польшу. Красная армия вторглась на восточные территории страны, выполняя пакт Молотова—Риббентропа, по которому нацистская Германия и СССР делили сферы влияния. Польскому послу в СССР Вацлаву Гжибовскому вручили ноту, в которой говорилось, что Польской Республики больше нет. Советская пресса сначала писала о несостоятельности польского правительства, а позже — о необходимости похода Красной армии на Польшу, чтобы освободить «угнетаемое» поляками русскоговорящее население.
В России, кажется, так и не научились говорить о вводе войск в Польшу в 1939 году. Для большинства Война (с большой буквы) началась 22 июня 1941 года — так всех учили с детства, а что там было до, мол, кто его знает.
Для ученого меньшинства Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года — с нападения гитлеровских войск на Польшу, и любой советский или постсоветский интеллигент вспомнит, что железные германские танки брошены были на польскую кавалерию. Характерный пример — стихи Бродского, которые так и называются «1 сентября 1939 года»:
День назывался «первым сентября».
Детишки шли, поскольку — осень, в школу.
А немцы открывали полосатый
шлагбаум поляков. И с гуденьем танки,
как ногтем — шоколадную фольгу,
разгладили улан.
А вот нарратив обсуждения советского вторжения в Польшу, которое началось 83 года назад, 17 сентября 1939 года, так и не сложился. У этого есть ряд причин: в советское время эту тему старательно замалчивали, а в девяностые ее толком не отрефлексировали, нарочно или нет — теперь уже трудно сказать.
Лишь абсолютное меньшинство людей в России и, шире, в русскоязычном пространстве обсуждало и обсуждает ту войну, которая в энциклопедиях называется «Польским походом Красной армии».
При этом любые попытки критически осмыслить происходившее почти неизбежно воспринимаются как нечто враждебное, «русофобское», «отщепенческое». Такова сила инерции советского дискурса о войне, который, напомню, в современной России нельзя подвергать сомнению под страхом уголовного преследования.
Лишь абсолютное меньшинство людей в России обсуждает «Польский поход Красной армии»
В какой-то момент, теперь или позже, когда до этого, наконец, дойдут руки, обсуждать те события все равно придется. Но как это часто бывает: прежде чем конструировать новый нарратив, надо деконструировать нарративы старые. Найти их проще всего в мировой прессе от сентября 1939 года.
Интересно, кстати, что, в отличие от немецкой и англосаксонской прессы, советские СМИ день в день практически ничего не сообщили о вводе войск в Польшу. Например, газета «Красная звезда», рупор комиссариата обороны СССР, в день начала вторжения ограничилась бравурными сообщениями об успешном ходе призывной кампании по всей стране.
Газета «Красная звезда» от 17.09.1939
Это не случайная деталь. В Советской России решать, что и когда будет сообщено, не было делом редакций газет. Это должно было решить высшее партийное руководство. В этом молчании — лишнее напоминание о бесправии «маленького человека» в СССР (замечу, что многие архитектурные критики говорят, будто широкие сталинские проспекты и высотки тоже транслировали именно эту идею).
Первые сообщения о наступлении на Польшу стали появляться в советской печати только на следующий день, 18 сентября, вместе с ними стал конструироваться и нарратив. Изначально, как и в немецкой прессе в те же дни, акцент делался на том, что польское государство оказалось «несостоятельным» и фактически перестало функционировать, поэтому войска входят как будто бы не для войны, а для обеспечения безопасности.
Войска входят как будто бы не для войны, а для обеспечения безопасности
Вообще само по себе характерно, что статьи в Völkischer Beobachter и в «Правде» относительно Польши писались словно под копирку.
Вот, например, цитата из главной газеты НСДАП от 17 сентября:
«Советская власть считает себя обязанной, с целью охраны своих собственных интересов и защиты белорусского и украинского меньшинств в Восточной Польше, отдать приказ своим войскам в воскресенье, в шесть утра по московскому времени (четыре утра по центральноевропейскому времени), перейти советско-польскую границу».
Постепенно советский нарратив развивался. Про коллапс и несостоятельность польского правительства говорили все меньше, а фокус внимания переносился уже на то, что «панская Польша» (типичный штамп того времени; была еще и «боярская Румыния») всячески обижала украинцев и белорусов, поэтому надо было им помочь.
«Панская Польша» всячески обижала украинцев и белорусов, поэтому надо было им помочь
Любопытно, что, с точки зрения формальной логики, два этих тезиса: 1) Польша провалилась как государство и 2) Польша была сильным государством, которое эксплуатировало наших братьев-славян — не очень увязываются друг с другом, но это никого не волновало.
Просто первый нарратив постепенно заменялся вторым — по мере продвижения войск, о встрече которых с «повсеместным ликованием» газеты тоже не забывали рапортовать.
Возьмем, например, программную статью в «Правде» от 19 сентября за авторством Емельяна Ярославского (это его «левая оппозиция» в 1920-х изображала на карикатурах как ручную собачку Сталина). Вот основные тезисы:
- мы идем помогать своим;
- западные Беларусь и Украина были лишь колонией, придатком «основной» Польши;
- местные жители недовольны ополячиванием;
- происходило «надругательство» над национальной культурой этих народов, им не давали в полной мере учиться на своих языках и пользоваться ими.
Карикатура на Сталина и Ярославского распространялась после XV съезда ВКП(б) «левой оппозицией»
Постоянно подчеркивалось, что речь идет о братьях, которым надо протянуть руку помощи. Ну и, конечно, автор не скупился на эмоции. Вот характерная выдержка:
«Везде, где появляются наши части, наши братья с исключительным восторгом встречают доблестную Красную армию.Они со слезами радости бросаются в объятия, предлагают яблоки, молоко. Радость так велика, что каждый крестьянин готов отдать последнюю кружку молока, поделиться последним куском хлеба. Во многих местах население еще только с приближением советских войск срывает польские флаги и вывески правительственных учреждений, вывешивая на улицах красные полотнища».
Они со слезами радости бросаются в объятия, предлагают яблоки, молоко. Радость так велика, что каждый крестьянин готов отдать последнюю кружку молока, поделиться последним куском хлеба. Во многих местах население еще только с приближением советских войск срывает польские флаги и вывески правительственных учреждений, вывешивая на улицах красные полотнища».В тот же день, 19 сентября, в польской газете Kurier Warszawski вышла статья «Нарушение восточной границы» с показательным подзаголовком «Под видом защиты населения Советский Союз нарушает пакт о ненападении».
Газета Kurjer Warszawski от 19.09.1939
Интересно, что, в отличие от позднейших интерпретаций, тогда польские журналисты из столицы, к которой с двух сторон подступали вражеские армии, были более мягки. Думаю, это можно объяснить тем, что о секретном протоколе к пакту Молотова—Риббентропа тогда не было известно.
Авторы этой заметки всерьез пытались парировать советские пропагандистские штампы.
Мол, нет, наше государство все еще существует. И нет, мы не просили о защите, и белорусы с украинцами тоже не просили. И вообще все они «порядочные и надежные польские граждане». Автор также рассуждает, что будет, если Варшава признает действия советских войск агрессией (в смысле — не объявят ли тогда Лондон и Париж войну и Москве, как до этого объявили Берлину). Впрочем, автор, очевидно, не знал еще и том, что между Британией и Польшей также были секретные договоренности, согласно которым гарантии безопасности касались исключительно нападения со стороны Германии.
Польские журналисты писали: «Нет, мы не просили о защите, и белорусы с украинцами тоже не просили»
Сама же британская пресса в подавляющем большинстве случаев описывала наступление Красной армии негативно и критически. При этом дискурс предлагался тоже понятный читателям: например, в The Times действия Берлина и Москвы назывались новым разделом Польши, а Красная армия фактически обвинялась во вторжении.
Одновременно можно сказать, что рассказ этот несколько упрощался: очевидно, британские журналисты полагали, что их аудитория не очень-то разбирается в белорусах и украинцах. Например, в Daily Express можно было прочитать о «необснованных утверждениях [Москвы] о подавлении русских меньшинств в Польше».
В Daily Express писали о «необснованных утверждениях Москвы о подавлении русских меньшинств в Польше»
Одновременно американские газеты вели себя куда спокойнее, выдерживания общий изоляционистский нейтралитет, которого в то время придерживались в Белом доме и Госдепартаменте. Большинство газет ограничилось просто сухим сообщением фактов с изложением позиции Москвы.
История все расставила на свои места. Условно британский нарратив (четвертый раздел Польши) давно преобладает в мире, когда говорят об этом эпизоде мировой войны. Это закономерно — он действительно ближе всего к реальным фактам (а вовсе не потому, что есть какой-то заговор). Однако это так в половине мира, но не в России.
В России и первые три раздела Польши не сильно осудили, как и ввод войск в Чехословакию в 1968 году.
Глядя на советские и британские газеты от сентября 1939 года, понимаешь, что взять современного российского обывателя и сразу погрузить в британский нарратив очень сложно. Практически невозможно. Это вызовет очень сильную реакцию отторжения, так как разрушит привычную картину мира среднестатистического россиянина.
Глобальная значимость освободительного похода Красной армии 17 сентября 1939 года
В современных условиях официальная Варшава активно позиционирует себя как геополитический центр Восточной Европы. При этом польские правящие круги потеряли ощущение грани между реальностью и своими извечными иллюзиями о «Великой Польше».
17 сентября 1939 года Красная армия входит в село под Молодечно Вильнюсской области.
В настоящее время ключевая повестка дня для Варшавы — закрепить свое присутствие в Украине, но и белорусский вопрос по-прежнему также сохраняет особую актуальность.
Коллективный Запад объявил нам войну — за историческую правду, историческую память, сознание и человеческие ресурсы и традиционные ценности.
События межвоенного периода, Великой Отечественной и Второй мировой войн и сегодня являются одним из ключевых факторов международной политики. Шельмование этого тяжелого времени в кощунственных формах проявляется в странах Балтии, Польше и, к сожалению, Украине. На государственном уровне в этих странах ведется война с прахом павших воинов Красной армии за их освобождение. В широко представляемых коллективным Западом гнусных и лживых обвинениях Советского Союза в развязывании Второй мировой войны их участие особо активно.
Дата подписания Договора между СССР и Германией от 23 августа 1939 года представляется как день начала Второй мировой, а 17 сентября 1939‑го трактуется как вторжение СССР на территорию Польши и оценивается как день вступления СССР во Вторую мировую войну. Более того, польские официальные лица и сегодня трактуют события 17 сентября 1939 года как широкомасштабный процесс оккупации своих восточных земель, повторяя как мантру:
«Сталин и Гитлер делили Польшу».
Сентябрь 1939 г. Танк Т-28 форсирует речку у поселка Мир.
Правомерно сослаться на объективную оценку Договора от 23 августа 1939‑го, данную патриархом американской внешней политики Г. Киссинджером. В своих воспоминаниях он указал: «Сталину всего лишь удалось на время поменять приоритеты Гитлера, что война началась не с нападения на СССР». В подтверждение своих слов Киссинджер приводит одну из цитат, касающуюся этого вопроса, из выступления Гитлера: «Если Запад так глуп и слеп и не понимает, что все, что я делаю, направлено против России — мне нужна территория. Я сначала этот Запад завоюю, а затем совокупными силами обращусь на Восток».
Далее Киссинджер отмечает следующее: «Пактом Молотова — Риббентропа Сталин обхитрил Запад, причем сделал это с искусством, заимствованным из учебника «Искусство дипломатии» XVIII века».
Сделанный правительством СССР шаг в сторону Германии не мог коренным образом повлиять на реализацию плана берлинских властей по развязыванию агрессии против Польши. Так, за пять дней до подписания германо-советского соглашения И. В. Сталин был проинформирован германской стороной, что 1 сентября 1939 года Германия начнет военную акцию против Польши независимо от факта заключения с СССР межгосударственного соглашения. В сложившейся обстановке Советский Союз был поставлен перед альтернативой: оказаться в изоляции перед прямой угрозой ведения войны на западе и на Дальнем Востоке или подписать предложенный Германией Договор о ненападении.
В конкретных исторических обстоятельствах СССР избрал последнее, правомерно защищая свои государственные и национальные интересы. Необходимо напомнить, что инициатива заключения германо-советского договора принадлежала немецкой дипломатии.
Договор от 23 августа 1939‑го всего лишь изменил очередность планируемых Гитлером нападений.
Поскольку документ по-прежнему сохраняет свое особое положение в мировой политике, есть необходимость дать несколько пояснений.
Первое: Советский Союз был последним в числе государств, подписавших аналогичные договоры с нацистской Германией.
Во-вторых, статьи договора не вступали в противоречие с нормами международного права, подписывая его, СССР правомерно и законно отстаивал свои интересы, на что он имел и моральное, и юридическое право.
И последнее, к договору не прилагалась военная конвенция, обязывающая договаривающиеся стороны вести совместные военные действия.
Даже У. Черчилль, которого трудно заподозрить в симпатии к Советскому Союзу, объективно оценивал действия Сталина как естественно вытекающие из исторических прав и обстоятельств, понимая, что руководитель СССР правомерно стал на путь защиты национальных интересов своего государства. Британский политик в своих мемуарах позднее записал:
Договор от 23 августа 1939 года был не только вынужденной мерой для Советского Союза, но и абсолютно необходимой. Он разрушил большую игру всех центров мировой силы и заложил условия для Победы 1945‑го, помог СССР избежать войны на два фронта.
Таким образом, объективные факты подтверждают, что демонизация и обвинения СССР в развязывании Второй мировой войны с опорой на Договор от 23 августа 1939 года юридически не выдерживают критики и абсурдны по сути.
В этой связи необходимо напомнить желающим забыть, особенно официальной Варшаве, что панская Польша первой (!) подписала 26 января 1934‑го Договор о дружбе и ненападении с Германией сроком на 25 лет. И с этого времени многоформатная программа предполагаемых и желаемых территориальных захватов с доминирующим акцентом в сторону Советского Союза стала основой польского внешнеполитического курса.
При этом патологическая ненависть Варшавы к России в любой форме ее государственности оставалась незыблемой в заявлениях политического руководства панской Польши на протяжении всего межвоенного периода, что подтверждают архивные источники.
Вот выдержки из доклада 2‑го отделения Главного штаба Войска польского, датируемого 1938 годом:
2 ноября 1939 г, Сморгонь. Митинг, посвященный воссоединению Западной Белоруссии с БССР.
В марте 1939‑го польское военное командование совместно с немецким подготовило план войны с СССР под кодовым названием «Восточный вопрос». В связи с этим заслуживают внимания воспоминания руководителя Польской Компартии (1948 — 1956 гг.) и президента ПНР (1947 — 1952 гг.) Б. Берута: «План «Восточный вопрос» предусматривал, например, совместные немецко-польские удары на Минск, Гомель, Житомир и Киев».
Необходимо отметить, что Польша оказалась первой жертвой Второй мировой войны в силу своей непродуманной, недальновидной экспансионистской политики, которую польская правящая элита пыталась реализовать в течение практически всего межвоенного периода.
Но Гитлер не взял Польшу в союзники, а вместо этого напал на нее, что неудивительно. В большой предвоенной политической игре польская элита крупно просчиталась. На протяжении практически всего межвоенного периода Польша пыталась прибрать к своим рукам все, до чего только могла дотянуться, находясь в иллюзиях своей истории образца 1772 года — Польши «от моря до моря».
В Варшаве активно разрабатывали планы новых военных действий с СССР. У польского командования до марта 1939‑го не было плана обороны на западе, а все военные планы, стратегии и пункты развертывания — только сугубо на восток, против СССР. Однако в планах геополитической стратегии германского нацизма Польша являлась лишь разменной картой.
Это понимали на Западе, но упорно не желали понять и принять официальные польские круги. Вскоре после подписания Договора о дружбе и ненападении между Германией и Польшей в конце января 1934 года Гитлер заявил своим приближенным: «Все наши соглашения с Польшей имеют только кратковременное значение».
Следует сказать, что план нападения на Польшу руководством Третьего рейха был подготовлен задолго до подписания советско-германского договора от 23 августа 1939‑го, а решение о военной кампании против Польши было окончательно принято в конце зимы 1939 года. Прямые указания на этот счет отданы Гитлером 3 апреля 1939‑го.
В результате напряженной работы всех штабов оперативный план «молниеносного разгрома Польши» был готов к маю, получив кодовое название «План Вайс» («Белый план»). 1 сентября 1939 года нацистская Германия напала на Польшу. Началась Вторая мировая война.
Несмотря на мужество польских солдат и офицеров, немецкие танковые мотомеханизированные дивизии стремительно продвигались вглубь польской территории.
Героическую страницу в истории борьбы польского народа с немецко-фашистскими захватчиками писали защитники Вестерплатте, Хеля, Гдыни, Модлина, Варшавы.
Но силы были не равны. Политическая близорукость, недальновидность внешнеполитического курса польского политического руководства в сочетании с ненавистью к Советскому Союзу и имперскими амбициями привела к катастрофическим последствиям.
Необходимо отметить, что еще 5 — 6 сентября польское политическое руководство начало активно готовиться к эвакуации из Варшавы, шли интенсивные переговоры с правительством Румынии. Ставка главнокомандующего польскими вооруженными силами маршала Э. Рыдз-Смиглы была перенесена в Брест. Общее руководство военными действиями польских частей практически отсутствовало.
Однако в этот сложный для своей страны период польское правительство, прихватив с собой золотой запас страны, направлялось к румынской границе. Тем более что 16 сентября 1939‑го соглашение об эмиграции с Румынией все же было достигнуто.
Таким образом, польское политическое руководство предало свою страну, свой народ.
В середине сентября 1939 года немецкие войска подошли к территории Западной Белоруссии и Западной Украины. В этих условиях Советский Союз правомерно и обоснованно принял решение взять под защиту проживавших там белорусов, украинцев, поляков, евреев, представителей других национальностей. И, что важно для нас, тем самым была восстановлена историческая справедливость, которая была попрана Рижским договором. Белоруссия стала единой!
Елена СОКОЛОВА, кандидат исторических наук, главный специалист Центра изучения перспектив интеграции ЕАЭС.
(Окончание следует.)
Советская агрессия против Польши с 17 сентября 1939 г. — Новости
17.09.2020
Советская агрессия против Польши с 17 сентября 1939 г.
В результате пакта Молотова-Риббентропа между Третьим рейхом и Советским Союзом 17 сентября 1939 года Красная Армия пересекла границы Польши, начав оккупацию восточных территорий Второй Республики Польша, продолжавшуюся почти два года.
Подготовка к вторжению в Польшу началась в Главкомате Красной Армии в конце августа 1939. В ночь с 16 сентября -й на 17 сентября -й , в 3 часа ночи в Наркомате иностранных дел СССР послу Польши Вацлаву Гжибовскому была вручена записка, в которой аргументация нападения на Польшу заботой о судьбе проживающих там национальных меньшинств. Польский дипломат отказался принять этот документ.
Вторжение
В течение следующих нескольких часов войска Красной Армии пересекли границу Польши.
Первая советская атака была направлена на сторожевые башни Пограничного корпуса, в том числе на сторожевые башни в Чурилово (Браславский район, Полесское воеводство), Шаповалы и Поликсты (Молодецкий район, Вильнюсская область) около 4.40 утра. Советы использовали более 600 тысяч солдат из воинских частей; кроме того, они использовали 4 700 танков и 3 300 боевых самолетов. Для нужд боевых действий Военные советы особых воинских частей: Белорусского и Киевского, были преобразованы в командования фронтов и наделены обязанностями по реализации плана агрессии.
На польской восточной стороне находились небольшие отряды Пограничного корпуса, бригад резервной кавалерии Волковыска и отдельной оперативной группы «Полесье», а также разбитые части польской армии, отступавшие после боев с немцами.
Оборона
Ввод советских войск в Польшу был шоком для правительства того времени. Генерал Эдуард Рыдз-Смиглы, исполнявший обязанности Верховного главнокомандующего, отдал общий приказ вообще не вступать в бой с Красной Армией, за исключением случаев обстрела или попыток Советского Союза разоружить польские войска, и отступить в сторону Румынии. и Венгрия. Несмотря на преимущество противника и фактор внезапности, польские солдаты и горожане оказали мужественное сопротивление. Во многих городах происходили небольшие бои с советскими войсками, т. е. под Коуло, Сарнами, Барановичами, Тарнополем. Ранг национальных символов получила оборона Вильнюса (18-19 сентября), Гродно (20-21 сентября) и даже Кодзиовце (в ночь с 21 сентября st на 22 сентября nd ) бой между полком уланов и советской танковой дивизией, или двухдневный бой под Шаком ( 28-29 сентября) бои между Корпусом охраны границы под командованием ген.
Вильгельм Орлик-Рюкеманн.
Оккупация
Численность Красной Армии была подавляющим преимуществом, поэтому Советы быстро продвигались в Польшу, захватывая все больше и больше городов. Уже 19 сентября-го 1939 года командующий Белорусским фронтом Михаил Ковалов через листовки на польском и белорусском языках информировал польское население о том, что на всей захваченной территории создается Народно-Хуторянская Красная Армия Временного Управления. Они состояли из представителей Красной Армии и местного населения и должны были действовать до формирования соответствующих органов власти. Советские войска вышли к Белостоку 22 сентября -й -й 1939 г. 6-я -я -я дивизия0009-й -й кавалерийский корпус вошел в город. Советы забрали власть у немецкой армии, дислоцированной в городе, на два дня и сделали дворец Браницких своей штаб-квартирой. Город украшали красные знамена, портреты Ленина и Сталина.
В последующие дни под советскую оккупацию попали: Осовец, Райгруд, Соколы, Граево (25 сентября -й -й), а на следующий день части Красной Армии вошли в Высоко-Мазовецкое воеводство, а 27 сентября -й -й — в Чижев и Замброво. Ломжа, в свою очередь, была взята 29 сентября.-й 1939.
С того момента, как Советы пересекли границу, они начали совершать военные преступления против польских граждан, особенно помещиков, военных поселенцев и представителей администрации Польского государства. Польские солдаты также подверглись репрессиям. Среди прочих было расстреляно около 300 защитников Гродно, а также 150 матросов Пинской флотилии; ген. Юзеф Ольшина-Вильчиньский, командир Областного Гродненского корпуса №. 3 и его адъютант, капитан артиллерии Мечислав Стржемески, были казнены.
Раздел
28 сентября го 1939 года в Москве был подписан договор о границах и дружбе между Третьим рейхом и Советским Союзом.
Восточные территории Польши вошли в состав СССР, кроме Виленского края. На основании договора, подписанного 10 10 октября 1939 года, СССР передал Литве город и район Вильно. Остальные территории были присоединены к Советскому Союзу и по советской терминологии обозначались как Западная Беларусь или Западная Украина. Официально эти территории вошли в состав Советского Союза в период с 1 по 2 ноября 1919 г.39 – по требованию делегатов Народного собрания Западной Белоруссии и Народного собрания Западной Украины – во время пятой внеочередной сессии Верховного Совета СССР.
Террор
Продолжавшаяся почти два года оккупация этих территорий СССР приравнивалась к беспощадному террору для польских граждан. Среди средств репрессий, использовавшихся Советами, были аресты, ссылки в ГУЛАГ, Катынский расстрел. Общие потери от советской оккупации сегодня еще полностью не известны. По оценкам историков, только в сентябре 1939 бойцов Красной Армии и сотрудников оперативных спецслужб ВЧК уничтожили 2,5 тыс.
пленных и несколько сотен мирных жителей, при этом за два года оккупации вглубь СССР было отправлено не менее 800 тыс. польских граждан (в это число входят как военнопленные, так и отправленных в ГУЛАГ, депортированных, мобилизованных в Красную Армию, людей, решивших работать в СССР или эвакуированных с фронтом, когда в июне 1941 года началась война между двумя агрессорами).
МАГДАЛЕНА ДЗЕНИС-ТОДОРЧУК
Опцестроны
7- Распечатать эту страницу
- Создать PDF этой страницы
- Сообщить об этой странице
Подпишитесь на нашу рассылку
Подпишитесь, чтобы по-новому взглянуть на историю: будьте в курсе последних событий, получайте новые тексты от наших исследователей, следите за проектами IPN
Подписаться
Вторжение советских войск в Польшу 1939 г.
17 сентября 1939 г. около 1 млн военнослужащих Белорусского и Украинского фронтов Красной Армии пересекли восточные границы Польши, нарушив пакт о ненападении 1939 г. Советское вторжение в Польшу начал.
25 июля 1932 года Польша и СССР заключили в Москве пакт о ненападении, который должен был действовать до 1945 года. из двух великих держав: ни Германии, ни СССР. Министр иностранных дел Польши Юзеф Бек не верил, что Иосиф Сталин политически сблизится с Адольфом Гитлером. Один из его ближайших соратников сказал, что Бек считал, что спор между Германией и Советским Союзом будет длиться вечно. В этой ситуации гитлеровско-сталинское соглашение 1939 было почти полностью неожиданным, поскольку советская агрессия 17 сентября 1939 года застала польские власти, военных и представителей общества врасплох. Это было такого масштаба, что у многих людей и солдат сложилась иллюзия, что Красная Армия идет им на помощь.
Немалую роль в создании такой иллюзии сыграла советская пропаганда, тем более эффективная, что советская агрессия пришлась на период уже значительной усталости и отчаяния, вызванных немецким наступлением.
Оккупанты продолжали повторять, что пришли на помощь, и отовсюду слышались крики «Бей немцев». Пропаганда достигла своей цели до такой степени, что кое-где Советы встречали цветами и криками радости. В тот же период Молотов вызвал посла Польши в Москве и сообщил ему, что, «поскольку Республика Польша прекратила свое существование», были приняты меры для защиты жителей Западной Белоруссии и Украины.
В этой ситуации генеральный штаб решил не воевать, а вместо этого вести переговоры с Советами, чтобы добраться до Венгрии и Румынии. Однако некоторые части, такие как войска Корпуса охраны границы, продолжали вести бой. Директива была направлена на то, чтобы свести к минимуму число солдат, попадающих в плен, и тем самым создать возможность их ремобилизации за пределами страны.
К сожалению, эти попытки почти не увенчались успехом. Генерал Владислав Андерс, командующий Новогродской кавалерийской бригадой, сражавшейся с советскими войсками у села Владиполь, 27 сентября начал марш к венгерской границе.
Группа войск Пограничного корпуса из района Полесья под командованием генерала Вильгельма Орлика-Рюкемана провела десятки стычек и два крупных боя. Под Шаком она разгромила 52-ю стрелковую дивизию Красной Армии, а затем расформирована после сражения под Вытычно 1 октября.
После советской агрессии, по разным данным, в плен попало от 200 000 до 250 000 польских солдат; однако число убитых неизвестно. Красная Армия потеряла около 10 тысяч бойцов убитыми, ранеными или пропавшими без вести. Это было началом одного из самых мрачных сценариев в истории Польши. В сентябре 1939 г. начались массовые убийства польских пленных, которые в дальнейшем усилились и завершились самым страшным преступлением в Катынском лесу. Масштабы военных преступлений, совершенных Советами в отношении польских офицеров, оцениваются более чем в 8000 человек. Были и массовые депортации поляков, а в 1940-1941 около миллиона человек было депортировано в Россию в рамках геноцидных депортаций польского населения.
22 сентября в Бресте комбриг Семен Кривошейн и немецкий генерал Хайнц Гудериан наблюдали за совместным парадом немецких и советских бронетанковых частей.