Содержание

Локальные войны и военные конфликты XX в. : Министерство обороны Российской Федерации

Главная Энциклопедия История войн Локальные войны и военные конфликты XX в.

Показывать по:  5 10 25

 

Лодзинская операция 1914 г. (100 лет со дня начала) Эта операция характерна крупными перегруппировками войск как при подготовке, так и в ходе её ведения, глубокими взаимными обходами и окружением обходящих сил германцев, встречными боями и сражениями, эффективной обороной русских войск, их стойкостью и мужеством в отражении ударов превосходящих сил неприятеля. Фугдинская десантная операция В целом в ходе Лахасуской и Фугдинской десантных операций в течение нескольких дней были уничтожены китайская Сунгарийская военная флотилия вместе с ее базой в г. Фугдин и сухопутные китайские гарнизоны по реке Сунгари от г. Лахасусу до г. Фугдин включительно. Эти операции имели значительный политический резонанс.
Лахасуская десантная операция (12 — 13 октября 1929 г.) Операция завершилась успешно, с минимальными потерями красноармейцев (5 убитых, 24 раненых). Враг потерял около 200 человек убитыми и 98 пленными. Было выведено из строя 4 корабля китайской Сунгарийской флотилии. Инцидент, конфликт или война? К 75-летию с начала событий на реке Халхин-Гол Боевые действия на Халхин-Голе обогатили советское оперативное искусство опытом массированного применения моторизованных частей, авиации и артиллерии. Впервые в советском военном искусстве было проведено окружение противника с созданием внутреннего и внешнего кольца и последующей ликвидацией окруженной группировки. Военная разведка накануне и в ходе Русско-японской войны (1904-1905 гг.) В целом, накануне Русско-японской войны разведка русской армии на Дальнем Востоке обеспечивала командование важными сведениями о Японии. Однако, несмотря на некоторые успехи, русские военные разведчики все же действовали бессистемно.
В ходе войны командование русской армии пыталось повысить эффективность деятельности военной разведки, но делалось это непродуманно. Ограниченный контингент советских войск Участие советских войск в войне в Афганистане было наиболее длительным и масштабным применением контингента Вооруженных Сил СССР за пределами страны в мирное время. В ходе почти 10-летней вооруженной борьбы ее афганские участники прониклись уважением к мужеству и стойкости советских воинов. Памяти Героя Советского Союза лейтенанта Андрея Шахворостова 14 декабря 1985 г. в районе ущелья Пизгаран подразделение советских солдат было атаковано мятежниками. В критический момент лейтенант Шахворостов А.Е. поднялся в атаку, увлекая за собой подчиненных. Противник был отброшен, но в ходе атаки лейтенант Шахворостов погиб. Своим мужественным и героическим подвигом он спас подразделение от уничтожения. Последний бой капитана Королёва По оценкам ветеранов боевых действий, этот бой до настоящего времени является одной из самых драматичных страниц афганской войны.
Тогда, 30 апреля 1984 года, в неравном бою с наемниками вместе с комбатом Королевым погибли, по различным оценкам, до 87 военнослужащих — среди них 18 офицеров и прапорщиков. У края Карибской пропасти Большинство зарубежных исследователей в качестве главной причины возникновения в октябре 1962 г. Карибского кризиса называют размещение на территории Кубы советских ракет средней дальности. Но если объективно оценить характер военно-стратегической обстановки на американо-советском направлении, то выводы из анализа этой обстановки будут не столь однозначны. Операция «Анадырь» Реализация Плана мероприятий «Анадырь» стала образцом высокого военного искусства, которого до этого не знала ни одна армия в мире. В обстановке совершенной секретности на Кубу была переброшена 42-тысячная группировка советских войск с большим количеством техники и вооружения. Показывать по:  5 10
25

 

Локальные конфликты и их последствия, причины и примеры локальных военных вооруженных конфликтов

{{if wg_link }} {{/if}} {{if notify_title }} {{if notify_message }}

${notify_title}

{{html notify_message}}

{{/if}} {{/if}} {{if validate_url }} {{/if}} {{if date }}

{{html date}}

{{/if}}

{{html announce}}

Локальные конфликты — весьма частое явление в современном мире. В XXI веке их примеры довольно многочисленны и охватывают десятки стран и территорий в различных частях земного шара. Причины локальных войн весьма разнообразны — религиозные противостояния, территориальные споры, региональные экономические проблемы, идеологические и политические противоречия, дипломатические конфликты и многое другое. Локальные конфликты могут затрагивать интересы не только их непосредственных участников, но и тех государств, которые, находясь в стороне от конфликта, имеют экономические, дипломатические, военные, идеологические и иные тактические и стратегические интересы на данной территории. Прогнозирование локальных конфликтов в современном мире сильно затруднено из-за высокой степени неопределённости, которая, в свою очередь, проистекает из постоянно растущего количества факторов, влияющих на действия игроков.

Кроме того, государство уже давно утратило монополию на ведение войны — в локальных конфликтах современности активно участвуют псевдогосударственные и частные акторы.


Несмотря на территориальную ограниченность «малой» войны, она, как правило, несёт серьёзные социально-политические последствия для государств и групп людей, которые принимают в ней участие. Ситуация нередко осложняется тем, что война сопровождается взрывным ростом организованной преступности и развитием теневой экономики, которая подменяет собой легальные экономические отношения на территории, охваченной конфликтом. Кроме того, негативной особенностью современных локальных конфликтов является то, что в среднем около 80% убитых и раненых приходится на гражданское население.
Узнать больше о локальных конфликтах и их участниках, вы сможете, посетив военно-исторический портал Warspot.

ВОЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ СОВРЕМЕННОСТИ, ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ СПОСОБОВ ИХ ВЕДЕНИЯ. ПРЯМЫЕ И НЕПРЯМЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ XXI ВЕКА Военно-теоретический журнал

СОВРЕМЕННОЕ столетие ознаменовано большим количеством различных международных конфликтов со сменой политического руководства государств, в первую очередь методом «цветных революций». Многие из них переросли в вооруженные конфликты или локальные войны.

Любая война дает толчок развитию вооружений, совершенствованию форм и способов их применения. Так было во все времена, так происходит и сейчас.

Быстро меняющаяся обстановка требует проведения всестороннего анализа изменений характера вооруженной борьбы и на его основе выработки новых подходов и способов реагирования на возникающие вызовы и угрозы военной безопасности России.

В отличие от классических действий в прошлых войнах с дипломатической нотой в начале войны
и мирным договором в конце ее современные войны никогда не объявляются и никогда не заканчиваются.

Исторический опыт показывает, что в основе практически всех международных войн и конфликтов лежат экономические (территориальные) интересы ведущих мировых государств1. В настоящее время
в условиях сокращения объема природных запасов и изменения климата экономически развитые державы стремятся получить доступ к энергетическим ресурсам других стран всеми методами как без применения военной силы, так и силовым способом.

Страна-агрессор осуществляет давление на избранное государство-жертву, все чаще применяя нетрадиционную модель противостояния, которая включает согласованное применение как прямых, так и непрямых действий, при этом легитимность развязывания военного конфликта мировым сообществом не должна ставится под сомнение.

Для этого за последние годы выработался определенный сценарий данного процесса. Сначала изобретаются, организовываются и представляются международному сообществу якобы неопровержимые доказательства наличия угрозы региональной безопасности, исходящей от государства-жертвы. Развертывается активная информационная кампания в целях убеждения мирового сообщества в безальтернативности применения военной силы.

В регионе будущего конфликта в отношении противостоящего государства вводятся санкции.

На государства, препятствующие политике страны-агрессора, оказывается политическое, экономическое и иные формы давления. Формируется коалиция заинтересованных государств, готовых для достижения целей применить вооруженные силы. На этом этапе осуществляется последовательная подготовка и переход к классическим формам ведения войны. Проводятся мероприятия по созданию группировки войск (сил).

Коалиция получает разрешение Совета Безопасности ООН на применение военной силы. Последнее условие может быть и не обязательным по причине того, что влияние международных организаций, таких как ООН и ОБСЕ, сегодня снижается. Все чаще им отводится роль статиста, призванного оправдать применение военной силы. Примером развертывания таких сценариев может служить военная операция коалиции заинтересованных государств против Ирака

и Ливии. Подобный сценарий мог повториться и в Сирии.

Ситуация в Венесуэле, когда в середине января 2019 года власти США официально объявили действующего президента Николаса Мадуро «диктатором, узурпировавшим власть» и признали лидера оппозиции президентом страны, также готова развернуться по подобному сценарию. Напомним, что Венесуэла располагает крупнейшими в мире запасами нефти — 300 миллиардов баррелей.

Это больше, чем совокупные запасы России, США, Кувейта, Катара и Мексики.

Вашингтон сегодня единолично выступает заказчиком всех военных конфликтов, страны Запада позиционируют себя в качестве главных «архитекторов» системы международных отношений, а США — единственной «сверхдержавы» в мире. Это положение отражено в обновленной стратегии национальной безопасности США2. Проводимый Белым домом курс на «системное сдерживание» России и Китая обусловлен стратегическим стремлением США любой ценой сохранить свои лидирующие геополитические и экономические позиции, не допустить становления новых центров силы.

Его формирование началось задолго до кризиса на Украине, послужившего лишь предлогом для качественного наращивания целенаправленной антироссийской кампании, в рамках которой американцы все чаще прибегают к тактическим приемам времен «холодной войны». Среди них — демонизация оппонента, разрыв связей, сколачивание идеологической коалиции, приближение американской и натовской инфраструктуры к нашим границам, навязывание гонки вооружений, манипуляция энергетическими рынками, втягивание России в тлеющие региональные конфликты.

Все отчетливее проявляется стремление Вашингтона к наделению США глобальными функциями по «разрешению» межгосударственных противоречий с применением военной силы. За последние десятилетия США и их союзники более 50 раз применяли военную силу. Операции проводились с решительными целями и перерастали в локальные вооруженные конфликты. Их плачевные итоги всем хорошо известны.

В современных вооруженных конфликтах все больше проявляется тенденция, когда целью США и их союзников становится не физическое уничтожение противника или инфраструктуры государства, а полное подчинение руководства и элиты страны-жертвы своей воле. Это достигается применением различных технологий и средств воздействия.

Их основу все чаще составляют нестандартные или так называемые гибридные действия, которые включают меры как военного характера, таки мероприятия без применения военной силы3. США и другие ведущие страны НАТО уже давно активно внедряют в практику «гибридные методы» в интересах достижения своих военно-стратегических целей в различных регионах мира (рис. ).

 

 

 Рис. Роль «гибридных методов» в способах ведения современных войн

 Такая практика ведения «гибридной войны» проявилась после проведенной Российской Федерацией операции по принуждению Грузии к миру в 2008 году, когда некоторыми странами Запада была развернута резкая критика блока НАТО в недостаточности форм межгосударственного противоборства для сдерживания России.

Именно тогда в НАТО была принята теория «всеобъемлющего подхода», которая предусматривает воздействие на противника с широким применением дипломатических, экономических, политических, военных, юридических и других инструментов несилового характера4. Все это сопровождается активным информационно-психологическим воздействием на население и руководство государства-жертвы, использованием в своих целях вооруженных отрядов внутренней оппозиции, широким использованием сил специальных операций.

В отношении России США стараются развернуть текущую ситуацию в пользу решения двух долгосрочных задач. Прежде всего «раскачать» экономику нашей страны санкционными ударами и помешать укреплению экономической самостоятельности Евросоюза и его главных «локомотивов» — Германии и Франции. При этом администрация Трампа уже не считается ни с Германией, ни с Францией, навязывая им экономические правила игры, выгодные лишь Вашингтону.

Такие действия отличаются от классических форм ведения вооруженной борьбы и получили название непрямых. Кроме того, сами по себе они не являются военными. Однако их суть состоит в скрытом воздействии, направленном на разжигание внутренних противоречий в государстве-противнике, или использовании так называемой «третьей силы».

Возможность вступления в классическую войну рассматривается только тогда, когда создаются условия развязывания вооруженной агрессии.

Особенность непрямых действий состоит в том, что накануне войны между конфликтующими сторонами может и не быть враждебности. Но некие «третьи силы» извне или изнутри искусственно формируют и раздувают противоречия, а затем провоцируют стороны на военный конфликт в своих интересах.

Такими «третьими силами», а фактически — заказчиками войны, могут быть отдельные страны или блоки государств, влиятельные международные структуры, транснациональные компании, отдельные политические силы внутри государства, международные экстремистские организации — все те, кто заинтересован в такой войне, кому она политически и экономически выгодна.

Подобного рода «заказчик» не прибегает к прямому применению силы: он пытается обеспечить свои интересы, действуя «из-за занавеса», провоцируя конфликтующие стороны на активные враждебные действия, подпитывая ту или иную сторону деньгами, оружием, советниками, информацией. Истинные же роль, место, интересы и цели «заказчика» выводятся из сферы общественного внимания, скрываются за «информационным прессингом» в форме политических кампаний против нарушения прав человека, обвинения в тирании, производстве оружия массового поражения или отсутствии демократии.

Большинство правовых актов, принимаемых Конгрессом США, например, такой, как американский закон «О поддержке свободы Украины»5, не только пропитаны антироссийским духом, но и официально призывают задействовать неправительственные политические организации Российской Федерации для воплощения американских установок на дезорганизацию национального развития России.

В данной связи на передний план выходит информационное противоборство. С его помощью появилась возможность разрушения основ государственности, решения военно-политических задач по смене правящего в стране режима. Фальсификация, подмена информации или ее искажение — вот наиболее действенные способы ведения информационного противоборства. Массовое воздействие на сознание через глобальную сеть «Интернет» способствовало распространению «цветного» революционного движения в ряде государств Северной Африки и смене политических режимов в некоторых из них.

Классические войны XX века состояли обычно на 80 % из насилия и на 20 % — из пропаганды. Войны современности в своем большинстве состоят на 80—90 % из пропаганды и на 10—20 % — из насилия. При этом эффект от информационного воздействия может быть сопоставим с результатами крупномасштабного применения войск и сил. Такими показательными примерами является разжигание «украинского национализма» на Украине, поддержка сирийской оппозиции (включая ИГИЛ — организацию, запрещенную на территории России) и других революционных волнений в странах арабского мира.

Евромайдан на Украине и последовавшая за ним гражданская война со всей очевидностью продемонстрировали, что лишенный всяких процедур и правил «демократический процесс», запущенный на территорию государства, оказывается не менее разрушительным, чем крупномасштабная внешняя агрессия.

Таким образом, на волне внутриполитического кризиса сфабрикованный поток пропаганды массированно обрушивается на население государства-жертвы. Вся информационная среда пропитывается лживым содержанием. Любое инакомыслие подавляется, вплоть до физического устранения неугодных персон. Череда убийств политических и общественных деятелей Украины, в том числе главы ДНР А. Захарченко, противопоставивших себя правящему майданному режиму, является наглядным примером расправы с людьми, имеющих другие взгляды на развитие политической ситуации в стране.

Особенностью возникновения конфликта в данном случае является то, что руководство и население государства-жертвы под воздействием информационного давления не сразу осознают, что происходит. Возникшее противостояние на начальном этапе не воспринимается массами как война, так как явных признаков внешней агрессии нет. Более того, оно (противостояние) преподносится в пропагандистских материалах как стремление избежать войны.

Неуверенные попытки политического руководства стабилизировать обстановку в стране чаще всего оказываются неудачными. В условиях отсутствия внешней агрессии внутри государства вдруг начинаются «мирные» митинги, демонстрации и антиправительственные акции оппозиционных сил. В данной ситуации правительство поставлено в очень сложную ситуацию. Войны как таковой вроде бы нет, и как реагировать на «мирные» выступления своего же народа — порой очень трудно определить.

В условиях современного информационного противоборства создается так называемая «линия фронта». Только это понятие не имеет ничего общего с терминологией времен Первой и Второй мировых войн. Фронт между враждующими сторонами проходит прежде всего в общественном сознании и в голове каждого человека. Физически же фронт ощущается между районами проживания различных этносов, конфессий и племен, социальными группами богатого и бедного населения.

Ненависть и вражда в отношениях между людьми довольно часто доходят до актов насилия и массовых убийств, хотя и не всегда сопровождаются активными боевыми действиями.Внутригосударственный конфликт,возникший в результате проведения информационных операций, подогретый «цветными революциями», становится своеобразным «полем притяжения» внешних сил.

По дальнейшему сценарию развязывания военного конфликта осуществляется скрытое внешнее вторжение, в котором участвуют отряды боевиков зарубежных экстремистских организаций, антиправительственные эмигрантские структуры, иностранные наемники и формирования частных военных компаний, силы специальных операций и разведки разных стран, криминальные банды. Нарушение гуманитарных норм и прав человека в таких условиях является не побочными эффектами военного конфликта, а ее основным содержанием.

Безусловно, сейчас количество жертв не идет в сравнение с истреблением миллионов людей в мировых войнах ХХ века. Однако следует особо подчеркнуть — насилие в современных войнах направлено главным образом против гражданского населения.

Военные действия приобретают новые формы — систематические убийства так называемых «не своих», вытеснение неугодного населения из мест коренного проживания. Современная война все более явственно обретает характер геноцида — массового уничтожения населения, горький опыт которого наш народ пережил
в годы Великой Отечественной войны. Так расправы над мирным населением террористическими организациями, действовавшими на территории Сирии, принимали массовый характер, с широким освещением актов насилия в средствах массовой информации.

Как показывает анализ, более 80—90 % жертв в современных конфликтах — мирные граждане. Поэтому угроза развязывания вооруженного конфликта в регионе, невыносимая социальная обстановка являются основной причиной увеличения числа беженцев из страны-жертвы.

Вместе с этим регион конфликта или военных действий наводняется представителями десятков разнообразных международных и иностранных неправительственных организаций — гуманитарных, медицинских, общественных, правозащитных. Под их прикрытием могут действовать иностранные разведки, провокаторы и бандиты всех мастей. В результате становится трудно понять, кто и за что борется, где правда, а где ложь.

Несмотря на большие успехи в урегулировании вооруженного конфликта в САР, по сей день против законной государственной власти Сирии продолжают воевать формирования террористических организаций, таких как «Исламское государство», «Джабхат-ан-Нусра» (запрещенные на территории России) и другие формирования, зачастую не имеющие четких идентификационных признаков, таких как государственная, национальная, социальная, расовая и другая принадлежность. В стране-жертве, в которой по стечению всех обстоятельств будут развязаны боевые действия, могут принимать участие граждане десятков стран. Порой их доля в отрядах оппозиции превышает 80 %.

Обучение террористы проходят в лагерях на территории различных государств. Как правило, это страны Африки и Ближнего Востока, такие как Ливия, Иордания, Афганистан, Пакистан, Ирак и другие. Экономические объекты, используемые в интересах ведения войны, мобилизационная база, тыл, лагеря подготовки пополнения также находятся на территории различных государств мира, формально не являющихся участниками военного конфликта.

С течением времени в стране-жертве развязывается полномасштабная гражданская война по национальному, религиозному или любому другому признаку между группами коренного населения государства. В такой войне могут целенаправленно уничтожаться запасы продовольствия, объекты энергетики, промышленности и жизнеобеспечения. Страна постепенно скатывается в состояние полного хаоса, внутриполитической неразберихи и экономического коллапса. В совокупности все это создает предлог для вмешательства в конфликт силовых структур западных иностранных государств под видом предотвращения гуманитарной катастрофы и стабилизации обстановки.

В ряде случаев вмешательство иностранных государств ведет не к разрешению внешних или внутренних противоречий, а к их усугублению. Конфликт может затихнуть на время, чтобы потом, через несколько лет, «полыхнуть» с новой силой. Такую ситуацию мы видим сейчас в Ливии и Афганистане.

Применение непрямых действий и способов ведения современных войн позволяют добиваться необходимых военных результатов, таких как деморализация противника, нанесение ему экономического, политического и территориального ущерба без явного применения своих вооруженных сил.

Через развязывание войны на территории третьих стран мировые державы добиваются реализации своих национальных интересов. При этом политическая элита страны-жертвы, попавшей в сферу влияния геополитических соперников, воспринимает себя как самостоятельного игрока в межгосударственных отношениях, что на самом деле является лишь иллюзией, активно поддерживаемой одной из сторон реальных участников конфликта.

При этом США, развязывая по подобному сценарию военные конфликты в различных регионах, решают тем самым свою главную стратегическую задачу — сохранение единоличного мирового господства. Кроме того, создание зон нестабильности в различных регионах мира позволяет Вашингтону оперативно влиять на процессы, происходящие в них.

Наряду с применением непрямых действий в военных конфликтах США реализуют новые подходы к достижению глобального превосходства в космическом и информационном пространстве, наращивают военный потенциал вооруженных сил путем развития систем базирования за рубежом, а также архитектуры глобальной противоракетной обороны. Кроме того, совершенствуются алгоритмы и техническая основа разведывательно-ударных систем, представляющих собой сетевые объединения средств разведки, обнаружения целей, управления, связи и высокоточного оружия.

На наших глазах происходит переход от масштабных, истощающих действий к динамичному нанесению высокоточных, электронных, информационных ударов по наиболее важным целям и критическим объектам группировок войск и инфраструктуры государства. Новые технологии апробируются в многочисленных вооруженных конфликтах, постоянно отрабатываются в ходе мероприятий оперативной подготовки.

Такие действия США и НАТО в совокупности с применением «гибридных технологий» и непрямых действий способны подорвать глобальную стабильность, нарушить сложившееся соотношение сил и уже в среднесрочной перспективе создать реальную угрозу военной безопасности Российской Федерации.

В этих непростых условиях Вооруженными Силами России принимаются и реализуются все необходимые решения по повышению боевых возможностей армии и флота. Нарабатываются нестандартные формы и способы применения Вооруженных Сил, которые позволят нивелировать технологическое превосходство противника. Для этого в полном объеме необходимо использовать особенности подготовки и ведения современных войн, вырабатывать асимметричные способы противоборства с противником6.

Такие действия присущи конфликтной ситуации, в которой одновременно с мерами экономического, дипломатического, информационного характера более слабый противник применяет асимметричную стратегию (тактику) ведения вооруженной борьбы в соответствии с имеющимися у него ограниченными ресурсами для нивелирования военно-технологических преимуществ сильной стороны.

Важнейшим условием эффективности проведения асимметричных действий является точное определение наиболее уязвимых и слабых мест противника, его критически важных стратегических объектов, воздействие на которые даст максимальный эффект при минимальных затратах собственных сил и ресурсов. В роли асимметричных мер могут выступать действия сил специальных операций, внешней разведки, различные формы информационного воздействия, а также политические, экономические и иные невоенные виды воздействий.

Однако не представляется возможным разработать универсальный набор асимметричных действий для всех возможных конфликтов из-за особенностей каждого из них. Кроме этого, асимметричные действия носят, как правило, скоротечный характер, поскольку более сильный противник способен быстро адаптироваться к обстановке и обеспечить эффективное противодействие.

Эффективность реализации асимметричных действий зависит от полноты и своевременности их выполнения, что достигается скоординированными по целям, месту и времени действиями разноведомственных сил всей военной организации государства. Появление новых и совершенствование существующих средств и способов ведения военных конфликтов современности способно породить и другие виды войн или по крайней мере модифицировать существующие концепции их ведения. Необходимо понимать, что, пропустив сегодня противника вперед в поиске
и реализации новых подходов к применению не только Вооруженных Сил РФ, но и всей военной организации государства, с учетом специфики прогнозируемых и существующих военных угроз и опасностей, завтра это отставание будет безвозвратным.

 

 ПРИМЕЧАНИЯ

 

1Керсновский А.А. История Русской армии. Изд-во «ЛитМир».

2 Стратегия национальной безопасности США от 18 декабря 2017 года.

3 Стратегические подходы Евросоюза по противодействию «гибридным» угрозам // Бюллетень научно-методических материалов. № 77. M.:  ВАГШ ВС РФ, 2018.

4 Гибридная война. Официальный перевод документа (документ направлен генеральным секретарем НАТО в адрес постоянных представителей стран блока в Совете НАТО), 17. 06.2014.

5 Закон «О поддержке свободы Украины» от 18 декабря 2014.

6Чекинов С.Г., Богданов С.А. Влияние асимметричных действий на современную безопасность России // Вестник академии военных наук. 2010. №1. С. 46—53.

 

Полковник в отставке А.С. ФАДЕЕВ,

кандидат военных наук

 

Полковник запаса В.И. НИЧИПОР,

кандидат военных наук

88. Локальная война. Определение. Виды локальных конфликтов.

Локальная война — вооруженное противостояние между государствами, политическими силами или группировками различной направленности, ведущееся на ограниченной территории без широкомасштабных боевых действий. Как правило, все современные локальные войны относятся к одному из трёх типов, которые можно выделить на основе относительного уровня экономического и военного развития участвующих сторон.

1. Между развитой и отсталой сторонами. Развитие и результат войн этого типа в наибольшей степени зависят от политических факторов и внешней помощи, получаемой отсталой стороной.

2. Между сторонами с одинаковым уровнем развития. Чаще всего войны этого типа являются затяжными.

3. Между сторонами с одинаковым очень низким уровнем развития. Ведутся крайне ограниченными силами в условиях острой нехватки материально-технических ресурсов.

89. Предпосылки региональных вооруженных конфликтов. Основные понятия. Особенности конфликтов хх –хi века.

Поскольку чаще всего вооруженные конфликты охватывают определенную географическую область, включающую враждующие государства или какую-то локальную территорию внутри государства, то их нередко называют региональными. Региональный вооруженный конфликт вызревает на почве трудноразрешимых противоречий (исторических, территориальных, экономических, политических, межэтнических и пр. ) между соседними государствами или различными социально-политическими группировками внутри страны. Начинается он, как правило, внезапно, без официального объявления о предпринимаемой военной акции, ведется небольшими военными силами и средствами. Его политические цели ограничены, а продолжительность невелика. Уход от решения региональных проблем ведет к обострению ситуации в регионе и перерастанию регионального конфликта в локальную войну.

В широком смысле слова под вооруженным конфликтом понимается любая военная акция с применением вооруженной силы. В узком смысле он представляет собой открытое вооруженное столкновение (чаще всего на государственной границе), связанное с ее нарушением, ущемлением суверенитета того или иного государства, или же возникшее на почве политических противоречий внутри государства. Иначе говоря, война и вооруженный конфликт – это, в сущности, однопорядковые социальные явления, различающиеся лишь степенью применения насилия для достижения определенных политических целей. Война — продолжение политики тех или иных государств (социальных групп) насильственными средствами. Война имеет и свое особое, специфическое содержание, каковым выступает вооруженная борьба – организованное применение вооруженных сил государств, вооруженных отрядов или других формирований каких-либо политических группировок для достижения политических и военных целей. Вооруженная борьба может вестись и в несанкционированных формах (отдельные военные стычки, военные инциденты, террористические акции и т. п.), а также в форме политизированных вооруженных конфликтов, которые возникают в отношениях между отдельными государствами или внутри них при отсутствии общего состояния войны. Однако вооруженный конфликт отличается от военной стычки, военного инцидента, а тем более от террористической акции. Военная стычка или военный инцидент, в который обычно вовлечены небольшие группы людей, нередко происходит в результате недоразумения, случайного столкновения, в то время как вооруженный конфликт является следствием агрессивной политики каких-либо военно-политических сил, которые преднамеренно провоцируют военное столкновение для достижения своих целей. Террористические акции вообще имеют иную природу.

В Минобороны рассказали об угрозе локальных конфликтов на границе РФ — Российская газета

Крупномасштабная война в обозримой перспективе России не грозит. Такое заявление сделал 30 июля высокопоставленный источник в Минобороны РФ. По его словам, военные опасности для нас существовали всегда, но непосредственной военной угрозы для России в настоящее время нет. Вероятность масштабной войны с кем-либо очень низкая, уточнил он.

«В то же время существует опасность втягивания нас по границам в локальные вооруженные конфликты. Мы их прогнозируем, знаем. Более того, мы даже знаем, когда это произойдет, где, какие группировки войск будут созданы против нас, и что мы им противопоставим», — поделился военачальник.

При этом конкретизировать о каких именно приграничных районах идет речь, представитель военного ведомства отказался. По данным «РГ», речь шла о военных угрозах на период до 2020 года. Перечисленные потенциальные приграничные конфликты войдут в план обороны на 2016-2020 годы.

По словам руководства МО, сейчас самолетов у нас больше, чем людей, которые могут на них летать и их обслуживать

В Минобороны также рассказали, что за последние два года количество военных учений НАТО у границ России увеличилось в полтора раза. «В 2012 и 2013 годах НАТО проводило у наших границ примерно 90-95 учений в год, сейчас они проводят примерно 150», — отметил военный. Что же касается полетов разведывательной авиации Североатлантического альянса у российских границ, то они и вовсе стали происходить, по словам источника в Минобороны, чаще в 9 раз. Число вылетов самолетов НАТО на патрулирование также возросло в разы.

Коснувшись темы развертывания в Европе элементов американской системы противоракетной обороны, в Минобороны рассказали, что «России есть чем ответить, и еще как».

«В скором времени им станет понятна вся бесполезность и бессмысленность всего того, что они делают. Но пока пусть стараются», — сказал российский военачальник.

При этом что конкретно Москва готова противопоставить ПРО Вашингтона, военный описал весьма обтекаемо. «Каждый день появляются новые технические идеи и решения, реализация которых позволяет нейтрализовать или обойти любую противоракетную оборону. Так что, строя «забор» из противоракет, они делают абсолютно ненужную работу», — указал он.

Задачи Вооруженных Сил Российской Федерации : Министерство обороны Российской Федерации

Главная Наша миссия Задачи Вооруженных Сил Российской Федерации

Изменившаяся внешнеполитическая ситуация последних лет, новые приоритеты в сфере национальной безопасности поставили перед Вооруженными Силами Российской Федерации (ВС РФ) совершенно иные задачи, которые могут быть структурированы по четырем основным направлениям:

  • сдерживание военных и военно-политических угроз безопасности или посягательств на интересы Российской Федерации;
  • защита экономических и политических интересов РФ.

Особенности развития военно-политической обстановки в мире обуславливают возможность перерастания одной задачи в другую, поскольку наиболее проблемные военно-политические ситуации носят комплексный и многоплановый характер.

 

Задачи по предупреждению экологических катастроф и других чрезвычайных ситуаций, а также ликвидация их последствий возлагаются на военнослужащих и в мирное время

Под сдерживанием военных и военно-политических угроз безопасности РФ (посягательств на интересы РФ) подразумеваются следующие действия ВС РФ:

  • своевременное выявление угрожающего развития военно-политической обстановки или подготовки вооруженного нападения на Российскую Федерацию и (или) ее союзников;
  • поддержание состояния боевой и мобилизационной готовности страны, стратегических ядерных сил, сил и средств, обеспечивающих их функционирование и применение, а также систем управления для того, чтобы при необходимости нанести агрессору заданный ущерб;
  • поддержание боевого потенциала и мобилизационной готовности группировок войск (сил) общего назначения на уровне, обеспечивающем отражение агрессии локального масштаба;
  • поддержание готовности к стратегическому развертыванию при переводе страны на условия военного времени;
  • организация территориальной обороны.
     

Одна из основных задач ВС РФ – сдерживание военных и военно-политических угроз безопасности или посягательств на интересы России

 

Обеспечение экономических и политических интересов РФ включает в себя следующие компоненты:

  • поддержание безопасных условий для жизни граждан России в зонах вооруженных конфликтов и политической или иной нестабильности;
  • создание условий для безопасности экономической деятельности России или представляющих ее экономических структур;
  • защита национальных интересов в территориальных водах, на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне России, а также в Мировом океане;
  • проведение по решению Президента РФ операций с использованием сил и средств Вооруженных Сил в регионах, которые являются сферой жизненно-важных экономических и политических интересов РФ;
  • организация и ведение информационного противоборства.
     

 

ВС РФ должны быть готовы к активным действиям при любом варианте развязывания и ведения войн и вооруженных конфликтов

Силовые операции ВС РФ в мирное время возможны в следующих случаях:

  • выполнение Россией союзнических обязательств в соответствии с международными договорами или иными межгосударственными соглашениями;
  • борьба с международным терроризмом, политическим экстремизмом и сепаратизмом, а также предотвращение диверсий и террористических актов;
  • частичное или полное стратегическое развертывание, поддержание готовности к применению и применение потенциала ядерного сдерживания;
  • проведение миротворческих операций в составе коалиций, созданных в рамках международных организаций, где Россия состоит или в которые вступила на временной основе;
  • обеспечение режима военного (чрезвычайного) положения в одном или нескольких субъектах Российской Федерации в соответствии с решениями высших органов государственной власти;
  • защита государственной границы Российской Федерации в воздушном пространстве и подводной среде;
  • силовое обеспечение режима международных санкций, введенных на основании решения Совета Безопасности ООН;
  • предупреждение экологических катастроф и других чрезвычайных ситуаций, а также ликвидация их последствий.
     

В случае обострения военно-политической и военно-стратегической обстановки командование ВС РФ должно обеспечить стратегическое развертывание войск

 

Военная сила применяется напрямую для обеспечения безопасности страны в следующих случаях:

  • вооруженный конфликт;
  • локальная война;
  • региональная война;
  • крупномасштабная война.

Вооруженный конфликт – одна из форм разрешения политических, национально-этнических, религиозных, территориальных и других противоречий с применением средств вооруженной борьбы. ПодробнееПри этом ведение таких боевых действий не предполагает перехода отношений государства (государств) в особое состояние, называемое войной. В вооруженном конфликте стороны, как правило, преследуют частные военно-политические цели. Вооруженный конфликт может стать следствием разрастания вооруженного инцидента, приграничного конфликта и других столкновений ограниченного масштаба, в ходе которых для разрешения противоречий применяется оружие. Вооруженный конфликт может иметь международный характер (с участием двух и более государств) или внутренний характер (с ведением вооруженного противоборства в пределах территории одного государства).Скрыть

Локальная война – это война между двумя и более государствами, ограниченная по политическим целям. ПодробнееВоенные действия ведутся, как правило, в границах противоборствующих государств, и затрагивают преимущественно интересы только этих государств (территориальные, экономические, политические и другие). Локальная война может вестись группировками войск (сил), развернутыми в районе конфликта, с их возможным усилением за счет переброски дополнительных сил и средств с других направлений и проведения частичного стратегического развертывания вооруженных сил. При определенных условиях локальные войны могут перерасти в региональную или крупномасштабную войну.Скрыть

Региональная война – это война с участием двух и более государств (групп государств) региона. ПодробнееОна ведется национальными или коалиционными вооруженными силами с применением как обычных, так и ядерных средств поражения. В ходе боевых действий стороны преследуют важные военно-политические цели. Региональные войны проходят на территории, ограниченной пределами одного региона, а также в прилегающих к нему акватории, воздушном пространстве и космосе. Для ведения региональной войны требуется полное развертывание вооруженных сил и экономики, высокое напряжение всех сил государств-участников. В случае участия в этой войне государств, обладающих ядерным оружием, либо их союзников, может возникнуть угроза применения ядерного оружия.Скрыть

Крупномасштабная война – это война между коалициями государств или крупнейшими государствами мирового сообщества. ПодробнееОна может стать результатом расширения вооруженного конфликта, локальной или региональной войны путем вовлечения в них значительного количества государств. В крупномасштабной войне стороны будут преследовать радикальные военно-политические цели. Она потребует мобилизации всех имеющихся материальных ресурсов и духовных сил государств-участников. Скрыть

 

Вооруженные Силы обеспечивают защиту экономических и политических интересов страны

Современное российское военное планирование деятельности ВС основано на реалистичном понимании имеющихся ресурсов и возможностей России.

В мирное время и при чрезвычайных ситуациях ВС РФ совместно с другими войсками должны быть готовы к отражению нападения и к нанесению поражения агрессору, ведению как оборонительных, так и наступательных активных действий при любом варианте развязывания и ведения войн (вооруженных конфликтов). ВС РФ должны быть способны без проведения дополнительных мобилизационных мероприятий успешно решать задачи одновременно в двух вооруженных конфликтах. Кроме того, ВС РФ должны осуществлять миротворческие операции – самостоятельно и в составе многонациональных контингентов.

В случае обострения военно-политической и военно-стратегической обстановки ВС РФ должны обеспечить стратегическое развертывание войск и сдерживать обострение обстановки за счет сил стратегического сдерживания и сил постоянной готовности.

Задачи ВС в военное время – наличными силами отразить воздушно-космическое нападение противника, а после полномасштабного стратегического развертывания решать задачи одновременно в двух локальных войнах.

«Гражданская война после гибели СССР всё ещё длится, даже если мы её не замечаем». Продолжение интервью с военным историком Евгением Нориным о локальных конфликтах на постсоветском пространстве

Вторая война в Нагорном Карабахе закончилась вводом в регион российских миротворцев. Это довольно характерно для локальных конфликтов на территории бывшего СССР. Если изучать материалы об этих войнах, то создаётся ощущение, что во всех них, так или иначе, участвовала российская армия. Причём в этих конфликтах она выполняла роль того лесника, что в анекдоте про партизан всех выгоняет из леса. Получается, что Россия просто не может не участвовать в войнах на развалинах Советского Союза?

— Это всё большое наследие 90-х годов. Надо понимать, что тогда многие решения принимались ситуативно, и зачастую это вообще была инициатива снизу. Например, уже бывшая советская армия сама начала втягиваться в конфликты в Приднестровье и Таджикистане, прежде чем государство обдумало ситуацию и приняло собственные решения. Россия традиционно участвует в таких войнах, тем самым поддерживая своё влияние на постсоветском пространстве. И делает это весьма успешно. Тут надо заметить, что известные неприятности, связанные с войной в Чечне, — это один из немногих случаев, когда можно сказать, что Россия действительно облажалась.

Фото: Анастасия Яковлева

В Приднестровье российская армия срезала кровопролитие на взлёте. Таджикистан вообще как таковой был спасён нашими солдатами от коллапса. В Грузии заморозили статус-кво. В данном случае с Нагорным Карабахом произошла та же история. В тот самый момент, когда Армения готовилась к грандиозному кровопусканию, пришёл тот самый лесник и примирил всех под внимательным присмотром систем «Град». В конце концов, это работает.

Ещё такой момент: кроме нас, армян, азербайджанцев и турок, Карабах оказался никому не нужен. Да, Франция сейчас, когда война уже закончилась, озаботилась декларацией о признании независимости Карабаха в сенате в качестве решения декоративного и консультативного. Больше никто не озаботился вообще ничем.

Надо понимать, что Нагорный Карабах — это не Ирак. Это небольшая территория, с небольшим населением, где нет буквально ничего. Сама Армения страна маленькая и бедная, географическое положение у неё не сказать что поразительное. Поэтому Карабах остаётся в значительной степени нашим постсоветским междусобойчиком, в который не будут вмешиваться те же США. Только если там вдруг в Шуше не провозгласят исламское государство Закавказья и Прикаспия, где начнут резать людям головы. Тогда, конечно, все озаботятся.

Когда я стал интересоваться темой войн на территории СНГ, меня очень удивило, что зачастую этот хаос и кровавый кошмар устраивали и возглавляли не только бывшие советские функционеры и какие-то упоротые националисты, но и интеллигенция. В книге «Она развалилась» Она развалиласьОпубликованный в 2017 году сборник статей, посвящённый повседневной российской (советской) истории с 1985 по 1999 год, подготовленный журналистами, создателями одноимённого паблика «Вконтакте»: Евгением Бузевым, Станиславом Кувалдиным и Дмитрием Окрестом. в главе про Грузию в предисловии есть такой абзац:

«Среди Чеченских полевых командиров актёр драмтеатра Ахмед Закаев и поэт Зелимхан Яндарбиев. Главой Южной Осетии стал этнолог Людвиг Чибиров, а ставшего в 1991 году президентом независимой Грузии Звиада Гамсахурдию, переводчика Шекспира и Бодлера, низложили годом позже скульптор Тенгиз Китовани и кинокритик Джаба Иоселиани» (здесь авторы книги допустили ошибки: Тенгиз Китовани по профессии — художник, а Джаба Иоселиани был театроведом — прим. ред.).

В Грузии вообще так получилось, что судимого доктора наук и диссидента Гамсахурдию сверг трижды судимый вор в законе, и при этом доктор наук Иоселиани. В этот список можно добавить ещё одного доктора наук, хеттолога (специалиста по древним цивилизациям) Владислава Ардзинбу, вставшего у руля Абхазии, и президента Азербайджана Абульфаза Эльчибея — тоже судимого кандидата наук и диссидента. Это всё удивляет, потому что противоречит такому ещё советскому стереотипу, что интеллигент — это образованный и культурный человек, который жизнь ставит превыше всего, поэтому он никогда и ни за что не применит насилие и не начнёт проливать кровь. А тут как раз сверхобразованные и культурные люди развязали настоящую бойню. Причём не одну.

— Давайте будем честны: интеллигенты довольно часто оказываются весьма кровожадными людьми. В первую очередь, потому что им не хватает опыта столкновения с реальным физическим насилием в этой жизни. Это я не к тому, что всех интеллигентов надо в обязательном порядке посылать на лесоповал. Конечно, нет. Но именно в силу своего характера интеллигенция мыслит абстракциями и поэтому очень легко проливает кровь. Это мы наблюдали не один раз. Если посмотрим на то, кто идеологически оформлял душегубство французской революции или русской революции, то мы сплошь и рядом увидим людей хорошо образованных. Самых что ни на есть интеллигентных. Тем не менее, они так делали. Практика показала, что когда надо идеологически объяснить насилие, то тут у интеллигенции никаких комплексов не оказывается. Потому что для них это великая абстракция, а месить сапогами грязь и погибать будут совершенно другие люди. Так что это парадоксальным образом нормально. А Советский Союз разнесла и идеологически окаймляла этот процесс развала именно советская национальная и националистически настроенная интеллигенция.

Фото: Анастасия Яковлева

Каждый раз эти грабли работают по одному и тому же принципу. В какой-то момент людям начинает казаться, что достаточно толкнуть хорошие речи, продемонстрировать силу и противная сторона тут же утрётся. Если взять те речи, которые, например, вели молдавские политики в конце 1980-х и украинские политики в 2014-м году, и вырезать из них все приметы места и времени, то их можно смело менять местами и никто не заметит подмены. Потому что во всех случаях это одно и то же: «У нас есть великая идея великого чего-либо, и все, кому это не нравится, должны заткнуться и перестать стоять на пути у прогресса, чтобы он в нашем понимании ни обозначал». История действительно учит тому, что никого ничему не учит. Поэтому каждый раз всё происходит по одному и тому же сценарию.

Действительно сценарии многих локальных войн очень похожи, если к ним присмотреться. Не является ли это всё следствием проблемы, что о чудовищных конфликтах на территории СССР обычные люди не знают практически ничего? Разве что про Чечню и Донбасс в силу понятных причин что-то слышали. Вы даже свою статью о гражданской войне в Таджикистане назвали «Незнаменитая война», хотя это был самый жестокий и кровопролитный конфликт из всех, что шли в СНГ Гражданская война в ТаджикистанеКонфликт, продолжавшийся с 1992 по 1997 год. По официальным данным, в ходе этой войны в Таджикистане погибло свыше 60 тысяч человек. Но эти цифры считаются заниженными, и, по некоторым подсчётам, реальное количество погибших может составлять от 100 до 150 тысяч человек. .

— Это на самом деле абсолютно ужасно. Мы все обречены повторять эту пляску на одних и тех же граблях, если не займёмся плотнее изучением этой проблемы. Ведь это всё происходило на наших глазах, но, видимо, тема локальных войн была слишком травматичной, а их опыт оказался слишком неприглядным для широкой публики, раз их обсуждение просто замели под ковёр. Но не надо стесняться учиться даже на каких-то локальных историях. Когда я изучал войну в Приднестровье, у меня были донбасские флешбэки, потому что это, по сути, Донбасс до Донбасса. Конфликт на Востоке Украины повторял приднестровский во многих аспектах. Это странно и прискорбно, что никто никаких выводов в своё время не сделал и уроков не извлёк.

Фото: Анастасия Яковлева

Важно ли изучать историю локальных конфликтов? Да, важно, потому что никогда не знаешь, что пригодится. Мы точно можем сказать, что вооруженные конфликты 90-х — это открытка многим. И они, так или иначе, оказались замороженными, и каждый по-своему ждёт следующего раунда.

Один из таких раундов состоялся буквально только что.

— Именно. На наших глазах реанимировались два конфликта — в Южной Осетии и Нагорном Карабахе. Но у нас есть ещё непризнанное Приднестровье, ещё непонятно, что делать со статусом Абхазии. С Крымом в своё время объехали на кривой козе, там, слава Богу, почти никто не погиб, а вот Донбасс уже не объехали. И сейчас вопрос с ними никуда не делся, он на повестке дня. При этом с Донбассом происходит то же самое вытеснение информации о войне куда-то на периферию.

В 2014 году это была просто модная тема, а сейчас её в России, по сути, заметают под коврик. Это мёртвая зона, вымороченная территория, которую редко упоминают. Это ужасно, ведь сама война никуда не делась. И люди никуда не делись. Как человек не совсем чуждый гуманитарного аспекта донбасской войны замечу, что когда кому-то отрывают ногу, то его реабилитация и жизнь с одной ногой — это теперь навсегда. Это не так, что один раз сделали красивый репортаж, написали «Спаси людей Донбасса», привезли ему гуманитарных продуктов и уехали. Человеку с этой одной ногой жить всегда. На более высоком уровне это тоже работает. Когда на территории бывшего СССР образуется куча непризнанных республик и в некоторых из них живут миллионы людей, то эта проблема надолго и её надо как-то решать.

Но зачастую оказывается, что у сторон не просто разные представления о справедливости, а вообще не получается свести к одной линии все условия. Если мы вспомним Чечню, то в конечном счёте там всё уперлось в то, что мы готовы были в очень широких пределах маневрировать, но при условии хотя бы формального признания Чечни частью Российской Федерации. Дудаев тоже был готов маневрировать в очень широких пределах, но при условии обязательного признания независимости Чечни.

Как раз насчёт Чечни: у вас готовится к выходу двухтомник об этой войне, руководитель проекта «Цифровая история» Егор Яковлев даже называл вас в одном ролике главным исследователем этого конфликта у нас в стране. Можете прояснить вот какой момент, который вы уже немного упоминали в нашем разговоре. К 1994 году, когда события на Северном Кавказе вошли в терминальную фазу, у российских дипломатов и военных уже имелся опыт участия в локальных конфликтах, причём весьма удачный: основные события в Таджикистане уже разрешены, замирено Приднестровье. То есть понимание, как в этих условиях работать и маневрировать, имелось. При этом наши власти в Чечне совершали все те же ошибки, которые допускали правительства других стран, где разгорались локальные конфликты. Как так получилось?

— Чечня, как это ни странно, оказалась наиболее сложным вызовом того времени. Там попытались использовать весь арсенал тех же методов, которые использовали в других локальных конфликтах. И все эти методы последовательно, один за одним, не сработали. Это связано со спецификой именно Чечни, чеченского общества и внутричеченского конфликта. Потому что к моменту официального начала война там шла уже не первый год и были сотни погибших. Но это была внутричеченская тема. Здесь же свою роль сыграла системная недооценка угрозы и занятость России другими внутренними проблемами. Чечня действительно оказалась сложнее Таджикистана и Приднестровья, потому что там был сильно смещён баланс между теми силами, на которые можно было опереться, и непосредственно противником. Также имела место категорическая недооценка возможной силы сопротивления.

Ритуальный танец зикр у президентского дворца. Грозный, 1994. Фотограф: Сергей Тетерин

Опыт успешного разрешения постсоветских локальных конфликтов здесь оказал медвежью услугу. Мы видели, что можно подогнать артиллерию, нанести удар и всех замирить, как в Приднестровье. Или что можно ввести в город танки, там все обкакаются и разбегутся, как было в Баку в 1990-м. Можно было сформировать «дружественные бандформирования» против недружественных и ими выиграть войну, как это было в Таджикистане. В Чечне попробовали всё это. Сначала накачать антидудаевскую оппозицию инструкторами и вооружением. Попробовали — не сработало. Решили договориться. Попробовали — не сработало. Наконец, попытались провести массированную военную операцию, но тут, повторюсь, радикально недооценили решимость и силу противоположной стороны. Её просто не смогли вовремя отследить. Это либо в минус нашей родной разведке, за то что она просто не сумела дать надёжные сведения, либо тем политикам, которые эти сведения получали, но не придали им значения. Мы это уже вряд ли узнаем. Стенограмм принятия решения о вводе войск в Чечню у нас нет, а люди, принимавшие в этом участие, частично уже умерли. А те, что ещё живы, дают не совсем совпадающие ответы.

Солдаты и офицеры российской армии, управлявшие бронетехникой во время штурма Грозного в ноябре 1994 года, в плену у сторонников Джохара Дудаева. 1994. Фотограф: Сергей Тетерин

То есть с Чечнёй не получилось, потому что там изначально планка проблем была выставлена выше, чем обычно. И никто вовремя этого не заметил. Тут ещё надо понимать, что Чечня была не единственным кризисом на тот момент. Одним из первых переговорщиков по этой проблеме был небезызвестный Руцкой Александр Владимирович РуцкойС 10 июля 1991 года по 25 декабря 1993 года вице-президент Российской Федерации. Первый и единственный человек в истории России, занимавший этот пост.. Но когда он закончил свою работу в Чечне, самому Руцкому до участия в маленькой гражданской войне в Москве оставался год (речь идёт о событиях октября 1993 года, которые закончились расстрелом из танков Белого дома — прим. ред.). И не про Чечню у него тогда голова болела. И у Ельцина тоже.

Ещё у российской стороны с Чечнёй в первую войну была проблема в том, что не могли выработать единую стратегию и её придерживаться. В Чечне за несколько лет попробовали договориться с Дудаевым, свергнуть его с помощью дружественных чеченцев, свергнуть с помощью тайной операции, провести массированную войсковую операцию, ещё раз договориться с Дудаевым, ещё раз повоевать, ещё раз договориться, но уже не с Дудаевым. Раз десять меняли стратегию с 1992 по 1996 год.

На этом фоне вторая чеченская кампания выглядит просто торжеством последовательности. Тогда было принято несколько принципиально важных решений, начиная от поддержки клана Кадыровых и чеченизации конфликта, заканчивая принципом «амнистия сдавшимся, петля всем прочим» и вливанием в республику денег на её восстановление. И эта птица-тройка не менялась от начала до конца, несмотря ни на какие тактические факапы, провалы, и даже несмотря на физическое убийство Кадырова-старшего. Надо отдать должное такой последовательности.

Батальон ВДВ на марше. Шатойский район, Чеченская республика. Февраль 1996 года. Фотограф Александр Неменов

Такой подход вызвал забавную реакцию на Западе. Мне очень нравится фраза, которую я всегда цитирую, она принадлежит Джоссу Микенсу из Колумбийского университета. Он писал, что русская стратегия был настолько брутальной, что им даже неприятно признать, что она оказалась успешной, потому что нельзя так, это жестоко и нехорошо. Но было бы очень интересно посмотреть на этих очаровательных людей с их гуманистическим подходом, если бы им пришлось разрешать чеченский кризис. У нас его осилили именно такими методами.

Буквально в самом конце своей книги «Под знамёнами демократии. Войны и конфликты на развалинах СССР» вы пишите о том, что эти локальные войны парадоксальным образом говорят о том, что даже спустя тридцать лет Советский Союз продолжает разваливаться. Можно ли тогда говорить о неверности тезиса, что СССР распался без гражданской войны? Что эта самая гражданская война была, и, хуже того, она идёт по сей день, просто это не одна большая война, а множество малых конфликтов?

— Этот тезис, что гражданской войны не было, в корне неверен. Ведь Гражданская война, которая шла после 1917 года, тоже не была единым конфликтом красных и белых. Там было намного больше сторон. Просто были две эпических, грандиозных силы и множество локальных конфликтов на местах. Слава богу, что, когда распался Советский Союз, у нас не случилось гражданской войны именно внутри России. Если бы такое произошло, то, естественно, мы бы знали грандиозное противостояние в нашей стране и кучу конфликтов на периферии.

С Югославией случилась та же самая история. Там был один крупнейший конфликт — распад Боснии и драма с сербскими анклавами в Хорватии. Но на периферии этого конфликта были ещё более мелкие столкновения. Просто они либо кончились быстро, либо оказались менее кровавыми. Хотя Косово доигрывали ещё долго, и небольшая война между албанцами и Македонией потом тоже была. Так что у нас не уникальная история, но общий смысл такой, что Советский Союз давно распался, но этот распад продолжился дальше.

Проблема в том, что все эти конфликты заморожены, но не разрешены. Война в Нагорном Карабахе сейчас заморожена на новой стадии. Но нельзя сказать, что карабахский конфликт разрешён, закончен и закрыт. Про Абхазию и Южную Осетию тоже всё непонятно. На Донбассе просто идёт война. Да, там не убивают десятки людей в день, как это было на пике, но конфликт продолжается. Но всё это предстоит ещё решать, и эта гражданская война после гибели СССР всё ещё длится, даже если мы её не замечаем.

***

Читайте также: Первую часть интервью с Евгением Нориным, посвящённую итогам прошедшей только что войны в Нагорном Карабахе.

История программиста из Березников, которой воевал на Донбассе на стороне ополчения.

Репортаж с показа документального фильма об Александре Стефановском — погибшем на Донбассе ополченце из Перми.

Новость о передвижной выставке Ельцин-центра «На войне. Размышления о Первой чеченской» (18+), которая проходила в феврале этого года в Центре городской культуры.

Рассказ Екатерины Вороновой о поездке в современную Чечню, где женщины боятся мужчин, мужчины — друг друга, и все — Рамзана.

Двадцать пять лет локальных войн в JSTOR

Abstract

В статье количественно рассматриваются локальные войны в период после Второй мировой войны. Войны обсуждаются как на региональном, так и на глобальном уровне и классифицируются по ряду характеристик. Главный вывод состоит в том, что Третий мир все больше становится ареной локальных войн, и что наш исторический период — это период сосуществования мирного сосуществования и локальных войн. Основной характеристикой современных войн является то, что они все в большей степени ведутся в одной стране: полная перемена ситуации до 1945 года. Большинство войн было войнами против режима с иностранным участием. Этот тип войн постоянно набирает обороты, а США играют все большую интервенционистскую роль. С 1963 года ни одна политическая война не велась без открытого иностранного участия. Окончание Второй мировой войны не означало прекращения войны, потери в послевоенный период, вероятно, приблизились к цифрам 1939-45 годов, а количество территорий, вовлеченных в войну, неуклонно увеличивалось после первоначального падения в 1945 году. .

Информация о журнале

Journal of Peace Research — ведущий журнал в данной области, публикующий научные работы по исследованию мира, в которых основное внимание уделяется причинам насилия, методам разрешения конфликтов и способам поддержания мира.

Информация об издателе

Сара Миллер МакКьюн основала SAGE Publishing в 1965 году для поддержки распространения полезных знаний и просвещения мирового сообщества. SAGE — ведущий международный поставщик инновационного высококачественного контента, ежегодно публикующий более 900 журналов и более 800 новых книг по широкому кругу предметных областей.Растущий выбор библиотечных продуктов включает архивы, данные, тематические исследования и видео. Контрольный пакет акций SAGE по-прежнему принадлежит нашему основателю, и после ее жизни она перейдет в собственность благотворительного фонда, который обеспечит дальнейшую независимость компании. Основные офисы расположены в Лос-Анджелесе, Лондоне, Нью-Дели, Сингапуре, Вашингтоне и Мельбурне. www.sagepublishing.com

Гражданские войны — Наш мир в данных

Эти два графика показывают, насколько распространены внутренние войны и насколько они устойчивы.Цветная диаграмма взята из журнала The Economist и отображает рейтинг 100 самых смертоносных гражданских войн и внутренних конфликтов со времен Второй мировой войны. Он четко показывает различие гражданских войн: многие конфликты относительно недолговечны, но некоторые длились десятилетия; в самой смертоносной гражданской войне погибло 600 комбатантов на тысячу, а в конфликте с самым низким рейтингом — только 1,5. Черно-белая линейная диаграмма из работы Блаттмана и Мигеля (2010) показывает распределение количества лет, в течение которых страны пережили конфликт между 1960 и 2006 годами. 4

По их оценкам, 20% стран пережили как минимум десять лет гражданской войны.

Жадность против обиды: причины гражданской войны

Одно из самых влиятельных исследований гражданской войны — это исследование Коллиера и Хёффлера. Они утверждают, что причины таких конфликтов в основном экономические, а не основанные на жалобах. Эта теория отвергает идею о том, что гражданские войны вызваны этническими, религиозными или другими социально-демографическими факторами. Напротив, гражданские войны являются результатом рациональной индивидуалистической оценки издержек и выгод конфликта, а также вероятности успеха.Экономические выгоды от конфликтов часто заключаются в контроле над ресурсами и политической властью.

Пол Коллиер и Анке Хеффлер проверили эту теорию эмпирически, используя данные гражданских войн за период 1960-99 годов. 7

Они обнаружили, что модель возможностей намного лучше подходит для прогнозирования начала гражданской войны по сравнению с моделью рассмотрения жалоб, которая, по их мнению, добавляет мало объяснительной силы. Их основные выводы резюмируются ниже:

  • Доступность финансирования : Экспорт сырьевых товаров существенно увеличивает риск конфликта, и авторы интерпретируют это как эффект возможности вымогательства.Диаспоры также увеличивают риск возобновления конфликта, что интерпретируется как результат финансирования диаспоры. Этот тип финансирования был характерной чертой гражданской войны в Шри-Ланке, когда тамильские тигры получали значительные средства от населения диаспоры.
  • Альтернативные издержки восстания : Показатели альтернативных издержек, такие как зачисление мужчин в среднюю школу, доход на душу населения и темпы роста, — все они имеют значительный эффект уменьшения конфликтов. Эти переменные в совокупности указывают на упущенные доходы, если люди решат бунтовать.
  • Военное преимущество : рассредоточение населения увеличивает риск конфликта, поскольку дает повстанцам военное преимущество.
  • Численность населения : большая численность населения увеличивает риск конфликта. Причина этого эффекта остается открытой для интерпретации и может отражать возросшие возможности или недовольство.
  • Жалобы : Неравенство, политические права, этническая поляризация и религиозное разделение были незначительными переменными при прогнозировании конфликта.Они обнаруживают, что только этническое доминирование, когда одна этническая группа составляет большинство, увеличивает риск конфликта.
  • Время : Время, прошедшее с момента последнего конфликта, снижает риск нового конфликта, предполагая, что время может залечить раны гражданской войны.

Реформы НОАК: на пути к победе в «информационных локальных войнах»

В начале года и официально начатых президентом Си Цзиньпином в начале недели Китай объявил о серии крупных всеобъемлющих реформ Народно-освободительной армии ( PLA), которые, вероятно, будут определять траекторию военной модернизации Китая в следующем десятилетии.

Основная причина капитального ремонта состоит в том, чтобы пересмотреть роли, задачи и полномочия служб НОАК, консолидировать партийный контроль над почти автономными вооруженными формированиями и, в конечном итоге, достичь новых уровней боевой эффективности, концептуализированных в соответствии с новым набором военных руководящих принципов ведения боевых действий и боевых действий. победа в «локальных войнах в условиях информированности».

Первая волна официальных объявлений включала изменения в организационной структуре сил, начиная с высших эшелонов командования.В частности, создание новой командной структуры; объединенный штаб при Центральной военной комиссии, который объединил предыдущие четыре общих департамента. CMC теперь будет управлять PLA через Объединенный штаб, состоящий из пятнадцати отделов, комиссий и офисов.

Вторая важная мера — открытие трех новых служб: Сухопутные войска НОАК, Ракетные войска НОАК и Силы стратегической поддержки НОАК. Предыдущий Второй артиллерийский корпус, отвечающий за ядерные и обычные баллистические ракеты Китая, был модернизирован до Ракетных сил НОАК, полного цикла обслуживания наравне с военно-морским флотом, военно-воздушными силами и, впервые, с армией.

Третья крупная мера военной реформы, о которой было объявлено 1 февраля, — это реорганизация основных китайских военных командований из предыдущих семи «военных регионов» в пять «основных зон боевых действий» или операций на театре военных действий. Это Северный, Восточный, Южный, Западный и Средний или Центральный театр военных действий, которые сопоставимы с американской концепцией боевых командований.

Изменения в организационной структуре сил НОАК дополняют ее постепенный технический прогресс. Действительно, НОАК при президенте Си Цзиньпине добилась множества достижений: от внедрения суперкомпьютеров следующего поколения до авиационных прототипов, таких как J-16, J-20, J-31, новых вертолетов и БПЛА, до продолжающегося строительства второй авианосец, а также рекордное количество введенных в строй кораблей, таких как Тип 054A, фрегаты 056 и эсминцы 052C.

Ожидается, что в ближайшие пять-десять лет Китай переведет многие экспериментальные модели из НИОКР в стадию производства, включая ряд систем в том, что НОАК называет «областями зарождающегося военного соперничества»: космическое пространство, ближний космос, киберпространство. , и под водой.

Сюда входят баллистические ракеты нового поколения, ядерные и обычные, высокоточные средства поражения дальнего действия, такие как гиперзвуковые аппараты, наступательные и оборонительные кибернетические возможности и новые классы подводных лодок, поддерживаемые множеством высокотехнологичных морских мин направленного подъема с точной возможности управления и наведения.

Силы стратегической поддержки НОАК

Из всех вновь созданных подразделений Силы стратегической поддержки НОАК представляют, пожалуй, самое значительное развитие. Хотя детали остаются скрытыми за завесой секретности, полуавторитетные источники и сообщения прессы указывают, что SSF будет состоять из трех независимых ветвей: «киберсила» с «хакерскими войсками», ответственными за кибернаступление и защиту; «космические силы», которым поручено наблюдение и спутники; и «электронные силы», ответственные за отказ, обман, нарушение работы радаров и систем связи противника.

SSF объединяет в себе третий и четвертый отделы бывшего штаба генерального штаба НОАК, отвечающие за техническую разведку, радиоэлектронную борьбу, киберразведку и кибервойну, а также поглощает Бюро иностранных дел бывшего Общего политического департамента НОАК, которому поручены информационные операции, пропаганда и психологическая война.

Это соответствует работам НОАК о будущих конфликтах, таких как Наука военной стратегии , которые подчеркивают целостный взгляд на космос, киберпространство и электромагнитный спектр, которые необходимо защищать для достижения информационного доминирования ( zhi xinxi quan ).Это способность собирать, передавать, управлять, анализировать и использовать информацию, а также препятствовать тому, чтобы противник делал то же самое, что является ключевым условием для того, чтобы позволить НОАК захватить превосходство в воздухе и на море.

С этой целью НОАК признает важность контроля космических информационных ресурсов как средства достижения истинного информационного превосходства, называя это «новым стратегическим высотным положением». Следовательно, установление « чжи тянь цюань » (космического доминирования) является важным компонентом достижения «информационного доминирования».’

Стратегические последствия

В конечном счете, ключевой вопрос заключается в следующем: отразятся ли реформы в структуре организационных сил НОАК на ее оперативном поведении, особенно в возможностях НОАК использовать кибер-кинетические стратегические взаимодействия в своей региональной проекции власти, а также в ответных мерах кризисы и горячие точки безопасности в Восточной Азии?

С одной стороны, политическая и военная элита Китая полагает, что набирает обороты новая волна глобальной революции в военном деле, возглавляемой главным образом США, и поэтому Китай должен ускорить темпы своего военного развития.Однако внутри страны реформы направлены в первую очередь на то, чтобы закрыть межвидовое соперничество НОАК, пробелы в оперативной совместимости и доминирование сухопутных войск.

Другими словами, значительные пробелы в возможностях сохранятся.

В долгосрочной перспективе скоординированное использование космоса, киберпространства, электромагнитного спектра и операции стратегической информации, вероятно, позволят выполнить четыре критических миссии для НОАК:

  1. Укрепление сил для поддержки боевых действий и повышения эффективности вооруженных сил, таких как ISR, комплексное тактическое предупреждение и оценка нападения, командование, управление и связь, навигация и позиционирование, а также мониторинг окружающей среды;
  2. Контр-космические миссии для защиты сил НОАК, при этом не позволяя противнику иметь космические возможности;
  3. Информационные операции для прямого влияния на процесс и результат в областях стратегической конкуренции;
  4. Операции компьютерных сетей, направленные на данные и сети злоумышленников.

Следовательно, растущие военно-технические разработки НОАК могут значительно изменить как стратегические мысли, так и оперативное поведение крупных держав в Восточной Азии, включая США и их союзников, таких как Австралия.

Получившиеся в результате более широкие дебаты по инновациям в военной сфере будут сводиться к тому, как достичь долгосрочных надежных междоменных атак и глубокоэшелонированной защиты, при одновременном поддержании совместных оперативных возможностей в отдельных спорных областях в Азиатско-Тихоокеанском регионе и одновременном смягчении ряда эскалационных риски.

Фото ChinaFotoPress / ChinaFotoPress через Getty Images

Культурные войны и местная политика

«Культурные войны» превратили американские общины в идеологические поля битвы. Когда на карту поставлены такие вопросы, как права геев, программы обмена игл, протесты в клиниках по прерыванию беременности и преступления на почве ненависти, реакция граждан, вероятно, будет сильной, а реакция местных органов власти — непредсказуемой.

В этом сборнике представлены альтернативные объяснения локальных действий с акцентом на текущий конфликт.Команда видных ученых в области городской политики исследует, как местные органы власти решают вопросы, связанные с моралью: избегают ли они споров или разжигают их, проводят политику, реагирующую на давление активистов, или подавляют протесты, призывающие к изменениям.

«Своевременное и живое обсуждение местной политики и политики в тисках общественных движений, которые занимаются весьма спорными вопросами. »

—American Review of Politics

« Превосходный сборник эссе с тематическими исследованиями о местной «политике морали», то есть о том, как местные органы власти в Соединенных Штатах решают такие вопросы, как аборты, геи и т. Д. лесбиянки, наркотики и преступления на почве ненависти.Доступно не так много систематической информации о том, как местные органы власти проводят политику морали. Культурные войны и местная политика открывает новые горизонты в области, значение которой возрастает. »

—Перспективы политологии
См. Все обзоры …

« Больше не обыденная сфера «грязной политики», местные органы власти стали громкими полями битвы за права на аборт, сексуальную ориентацию, распространение презервативов, обмен игл , и преступления на почве ненависти. Этот новаторский сборник предлагает важный теоретический анализ и тематические исследования того, как современные культурные войны меняют местную политику.

— Стивен П. Эри, автор книги
Rainbow’s End: ирландцы-американцы и дилеммы городской машинной политики

«Очень нужная, давно назревшая книга по чрезвычайно важной теме. Эта великолепная коллекция демонстрирует, что эмоционально окрашенные вопросы пола, сексуальной ориентации и семейных ценностей стали центральными в местной политике Америки. Он вдохнул новую жизнь в заезженную фразу: «Вся политика локальна», побуждая нас добавить «и вся местная политика носит личный характер».’»

— Деннис Джадд, соавтор книги
City Politics: Private Power and Public Policy

«Впечатляющая попытка построить строгую теорию о том, как правительства реагируют на крайне конфликтные вопросы морали».

—Кеннет Дж. Мейер, автор книги
Политика греха: наркотики, алкоголь и государственная политика Меньше обзоров …

Культурные войны и местная политика содержит примеры реальных событий в отдельных городах, различающихся по культуре и размеру сообщества, от Нью-Йорка до Сан-Франциско, от Денвера до Гринвилля, Южная Каролина. Авторы изучают, как на реакцию местных органов власти на конкретные вопросы влияют такие факторы, как политическая культура и институты, системы убеждений государственных чиновников и ниша города в межправительственных отношениях или национальных социальных движениях.

Поскольку культурные войны представляют собой нечто большее, чем обычная политика, большинство теорий, относящихся к городской политике, не обязательно применимы. Исходя из типичных экономических подходов к городским проблемам, этот сборник развивает перспективу, основанную на культурном анализе, новом институционализме, феминизме, теории социальных движений и теории режимов.Он открывает новые горизонты, ставя под сомнение полноту существующих трактовок городской политики, при этом каждая из глав вносит свой вклад в теоретический синтез.

То, как местные органы власти решают эти нестабильные проблемы, имеет серьезные последствия для гражданских свобод, предотвращения насилия и развития или подрыва общественного доверия. Предлагая многосторонний подход, ориентированный на местный уровень, эта книга предлагает отличный источник для инициирования как студенческой дискуссии, так и повышения осведомленности граждан.

Почему растет водный конфликт, особенно на местном уровне «Центр климата и безопасности

Петер Шварцштейн

То, что будущие войны будут вестись из-за воды, а не нефти, стало чем-то вроде трюизма, особенно в отношении Ближнего Востока. Это также то, что большинство экспертов по воде снова и снова опровергали. Но хотя это предпочтение сотрудничества по сравнению с конфликтом может (и акцент на мая ) оставаться верным в отношении межгосударственных споров, это всеобщее неприятие нарратива о « водных войнах » не может объяснить всплеск других военных действий, связанных с водой, которые вспыхивают. во многих засушливых районах мира.Поскольку ни полномасштабная война, ни проблемы, которые обязательно вызывают резонанс за пределами конкретных, иногда изолированных областей, эти столкновения в «серой зоне», похоже, не полностью учитываются при более широком обсуждении водных конфликтов. Не имея возможности адекватно учесть масштабы локального насилия, мир, вероятно, хронически недооценивает степень, в которой отсутствие водной безопасности уже способствует возникновению конфликтов.

Согласно Мировой хронологии водных конфликтов, с конца 1990-х годов резко возросло количество столкновений между штатами и между штатами, в которых вода выступала в качестве жертвы, оружия или причины конфликта.Но количество внутригосударственных «событий», как правило, было примерно в четыре или пять раз больше, чем количество межгосударственных, в среднем от 30 до 40 внутригосударственных инцидентов в год за последнее десятилетие. Например, в 2018 году один человек был убит и многие получили ранения, когда иранская полиция расправилась с незаконными водяными насосами.

Ничто из этого не обязательно подрывает логику практикующих водников, которые преуменьшают риск «водных войн» — даже если некоторые из них слишком пренебрегают дестабилизирующим потенциалом воды. Просто большинство межнациональных столкновений имеет несколько иной характер, чем их трансграничные аналоги. Например, при более высоких ставках среди зависящих от сельского хозяйства районов может быть больше стимулов к насилию среди отдельных сообществ, чем для национальных государств, немногие из которых могут надеяться украсть больше воды у своих соседей, независимо от того, насколько они отчаянны. Их возможности завоевать больше воды сильно ограничены. Это не так на более локальном уровне, где легче обеспечить ресурсы и где баланс сил может быть гораздо более подвижным, чем между национальными государствами.

Поскольку многие из этих локальных столкновений могут возникать в сельских или маргинализованных районах, где неравенство, лежащее в основе водных споров, может быть особенно выраженным, у правительств штатов и многосторонних организаций может быть меньше средств — или меньше желания — их сдерживать. Кто, в конце концов, будет уделять подавлению деревенского спора такое же внимание, как вы — трансграничный пожар? Многие из штатов, страдающих от проблем с водой, не случайно, не случайно, входят в число тех же штатов, которым не хватает возможностей, а часто и средств для устранения коренных причин большей части этой нехватки.

Учитывая, что граждане, как правило, в большей степени подвержены плохому или деспотичному управлению своими собственными властями — со всеми неудовлетворительными последствиями водоснабжения, которые часто сопровождают это — вполне естественно, что принятие решений внутри страны может обеспечить особенно сухой разжигание общественной ярости против общества. государства или друг против друга, что редко бывает в межгосударственных спорах. В целом, рациональные стимулы и эмоционального влечения к насилию над водой могут быть выше на местном уровне, так же как и препятствия для протестов с доступными местными целями могут быть намного ниже.Катись по суматохе.

Соответственно, у людей может быть даже больше причин для раздражения против управления водоснабжением в домашних условиях, чем они думают. Поскольку на кону стоит национальная честь, качество персонала по управлению трансграничными водными ресурсами обычно превосходит местную администрацию, большая часть которой, по-видимому, поручается недофинансированным, находящимся под пристальным вниманием, недостаточно уполномоченным и, возможно, менее способным должностным лицам. Как сказал мне один бангладешский аналитический центр: «Когда мы имеем дело с Индией и Китаем, мы готовы.Мы привлекаем к работе наших лучших людей. Но это, конечно, не так, когда вы имеете дело с ссорами между деревнями и деревнями. Чтобы разобраться с этим, возьми то бедняжку, которое ближе всего к тебе.

Одна из самых примечательных особенностей локального насилия, связанного с водой, — это то, где большая его часть имеет место. Хотя межгосударственное насилие, связанное с водой, еще не произошло, не случайно, что многие из этих менее масштабных столкновений происходят именно в тех местах, где наблюдатели предупреждали о будущих крупномасштабных бедствиях.Спор между Египтом и Эфиопией по поводу плотины Великого Эфиопского Возрождения еще не перешел в состояние государственного насилия, но это не помешало бассейну Нила превратиться в очаг иногда фатальных межгосударственных столкновений, связанных с водой, охватывающих не менее 17 инцидентов и, по моему анализу, с 2018 года не менее чем в шести прибрежных государствах. После поджога полицейской машины во время демонстрации в 2015 году сельский житель, который был перемещен в результате строительства суданской плотины Мерове, рассказал мне, почему протесты его народа вылились в насилие.«Мы пытались использовать все возможные мирные каналы, чтобы заставить правительство действовать, чтобы выполнить свои обещания относительно новых деревень. Но они этого не сделали », — сказал он. «А иногда случается насилие, когда все мирные возможности кажутся исчерпанными».

Похожая динамика наблюдается в Ираке. Представляется, что политики в Багдаде вряд ли выразят свое возмущение строительством плотины Анкарой или Тегераном чем-либо, кроме четко сформулированных официальных заявлений. Тем не менее, на местном уровне в Ираке и, в определенной, но меньшей степени, в Иране и Турции, связанные с водой споры между племенами и провинциями возникают по всему бассейну Евфрата и Тигра.Реальность такова, что силы, вызывающие гнев национальных правительств вдоль этих и других рек, таких как Инд, Ганг и Меконг, также вносят свой вклад в споры на более низком уровне. Просто во многих из этих случаев у национальных правительств или НПО не было возможности, желания и / или понимания того, как их остановить.

Так что дальше? По мере того, как международное внимание к спорам, связанным с трансграничными водными ресурсами, усиливается, можно надеяться на аналогичную решимость решать их региональные, районные и общинные эквиваленты.Однако это кажется сложной задачей, учитывая двойное давление, вызванное увеличением строительства плотин и изменением климата. Плотины, которые так часто вызывают недовольство общества, потому что многие возводятся без должного внимания или консультаций с маргинализированными сообществами, которые, как правило, больше всего страдают, переживают еще один момент под солнцем. По иронии судьбы, большая часть этой новой волны, по-видимому, подпитывается стремлением к дешевому, чистому и надежному электричеству, поскольку привлекательность ископаемого топлива колеблется. В 2018 году 3500 новых плотин строились или рассматривались, в то время как Восточная Азия добавила 10 000 МВт гидроэнергетики только в 2017 году.

Изменения количества осадков, вызванные климатом, также плохо сказываются на межобщинных отношениях — хотя и не обязательно по причинам, которых можно было бы ожидать. Водные споры редко полностью или даже в основном обусловлены нехваткой воды, но неравномерный доступ может стать дополнительным источником напряженности между сообществами, имеющими историю конфликтов или взаимного недоверия, как это произошло в некоторых частях Сахеля и Центральной Азии.

Что наиболее важно, поскольку большинство этих конфликтов, связанных с водой, тесно связаны с неэффективным управлением, и поскольку стрессы, связанные с изменением климата и демографическое давление, только усугубляют неудачи в управлении, даже более крупные участки планеты станут уязвимыми для нехватки качества воды и доступа.По мере того, как нехватка воды увеличивается, люди будут направлять свою ярость на правительства штатов и местных властей, а также на их соседей. Трудно избежать вывода о том, что нас ждет водный конфликт. Пока, по крайней мере, это выглядит немного менее драматично, немного более локально и, возможно, намного более плодотворно, чем мы могли себе представить.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Water Wars | Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры

Поразительно, но территория 148 стран попадает в международные бассейны, и более 30 стран почти полностью расположены в этих бассейнах.Всего существует 276 международных бассейнов. Они покрывают около 45% поверхности суши Земли, в них проживает около 40% населения мира и на их долю приходится примерно 60% мирового речного стока.

Единственная проблема с этим сценарием — отсутствие доказательств. В 1951–1953 гг. И снова в 1964–1966 гг. Израиль и Сирия вели перестрелку из-за его проекта по уклонению реки Иордан, но заключительный обмен, в котором участвовали как танки, так и авиация, остановил строительство и фактически снял напряженность между двумя странами, связанную с водой состояния. Тем не менее война 1967 года разразилась менее чем через год. Вода практически не оказала влияния на стратегическое мышление военных в ходе последовавшего израильско-арабского насилия, включая войны 1967, 1973 и 1982 годов, однако вода была основным источником политического напряжения и одной из самых сложных тем в последующих переговорах. Другими словами, даже несмотря на то, что войны велись не из-за воды, соглашения о распределении ресурсов были препятствием на пути к миру.

Хотя водоснабжение и инфраструктура часто служили военными инструментами или целями, ни одно государство не вступало в войну конкретно за водные ресурсы с тех пор, как города-государства Лагаш и Умма воевали друг с другом в бассейне Тигр-Евфрат в 2500 г. до н. Э.Вместо этого, по данным ФАО, с 805 по 1984 год н.э. было подписано более 3 600 договоров по водным ресурсам. В то время как большинство из них были связаны с судоходством, со временем все большее число обращалось к управлению водными ресурсами, включая борьбу с наводнениями, гидроэнергетические проекты или распределение в международных бассейнах. С 1820 года было подписано более 680 водных договоров и других соглашений, связанных с водой, причем более половины из них были заключены за последние 50 лет.

В южной части Африки был подписан ряд соглашений о речных бассейнах, когда этот регион был втянут в серию локальных войн в 1970-х и 1980-х годах, включая «народную войну» в Южной Африке и гражданские войны в Мозамбике и Анголе.Хотя переговоры были сложными, соглашения были редкими моментами мирного сотрудничества между многими странами. После того, как большинство войн и эпохи апартеида закончились, вода оказалась одной из основ сотрудничества в регионе. Фактически, Протокол 1995 года по системам общих водотоков был первым протоколом, подписанным в рамках Сообщества по вопросам развития юга Африки.

Отрывок из статьи Анники Крамер, Аарона Т. Вольфа, Александра Кариуса и Джеффри Д.Дабелко, опубликовано в журнале «Мир науки», том 11, номер 1, январь 2013 г.

Локальные войны, угрожающие миру во всем мире

Международный журнал гуманитарных, социальных наук и образования

Локальные войны, угрожающие миру во всем мире

Ян Пилжис

Институт политики и европейских исследований, Департамент миротворческих операций и реагирования на кризисы, ul. Krakowska 71/79, 71-017 Szczecin.

Образец цитирования: Ян Пилзис, Локальные войны, угрожающие миру во всем мире Международный гуманитарный журнал социальных наук и образования 2018,5 (2): 76-87

Abstract

Задача автора статьи — показать, что общество и достижения цивилизации являются основной точкой отсчета феномена войны.Это те, которые сильно влияют на современные политические, социальные и военные реалии. Они могут начинать, углублять или прекращать каждый кровавый конфликт. Каждый из них очень сложен и в определенный момент во многих частях мира приводит к человеческим жертвам и огромным материальным потерям. По мнению автора, возникновение новых и продолжение старых конфликтов зависит от нескольких условий: диспропорции и слабости потенциалов государств, неспособности осуществлять эффективный контроль власть имущих над своей территорией и населением, неуважение к власть имущих по отношению к суверену, действие плохого международного права, смешение культур и религий — в результате в распаде государств и их цивилизаций.

Вышеупомянутые условия не единственные, которые приводят к конфликту внутри государств, с другими государствами или между религиями — так называемым религиозным войнам. Эскалация конфликтов приводит к их трансформации в войну, втягивающую в себя других, вызывающую разрушения и страх перед неопределенным будущим. По мнению автора, беспомощность обществ, включая государственные и мировые институты, не означает исчезновения выживания. Поэтому автор надеется, что своими размышлениями, наблюдениями он внесет свой вклад в изменение образа мышления лиц, принимающих решения о войне, что не является окончательным решением проблем.Автор ссылается на другие публикации, в которых рассматриваются вопросы, связанные с причинами войн и методами их предотвращения. В статье много внимания уделяется усилиям, направленным на поддержание мира во всем мире.


.