Коричневая легенда. Кем на самом деле был Эрих Хартманн? | История | Общество
В начале октября 2018 года в России разразился скандал, напрямую связанный с событиями Великой Отечественной войны. В блоге «Diletant.media» на портале «Эхо Москвы» появился материал под названием «Эрих Хартманн — легенда люфтваффе», посвященный гитлеровскому асу, считающемуся самым результативным летчиком- истребителем Второй мировой войны.
«Российская легенда» 1990-х
Статья вызвала чрезвычайно жесткую полемику. Многие интернет-пользователи обвинили «Эхо Москвы» в восхвалении нациста. Их оппоненты назвали подобные претензии покушением на свободу слова.
Имя Эрика Хартманна, которому приписывается 352 сбитых самолета, в том числе 347 советских, в России стало хорошо известно с начала 1990-х.
До той поры советские историки не заостряли внимание на успехах асов люфтваффе. В результате первые публикации о Хартманне и других немецких летчиках стали не просто сенсацией, а поводом для утверждений, что Кожедуб, Покрышкин
В 1990-х — начале 2000-х годов российские книжные магазины были буквально забиты книгами о немецких танкистах, летчиках, диверсантах, генералах. Изданные на отличной бумаге, они не шли ни в какое сравнение со скромными томиками воспоминаний о подвигах советских военных.
На вопрос о том, как же Красная армия сумела победить гениальный немецкий вермахт, существовал простой ответ: «Завалили трупами».
В последние годы ситуация стала меняться. Поклонникам героев гитлеровской военной машины стали оказывать отпор. Значительная часть российского общества считает, что «перебарщивать» с реверансами в сторону нацистов не стоит, особенно когда речь идет о людях, не раскаявшихся в содеянном, остававшихся нацистами до мозга костей и после поражения Третьего рейха.
«Стервятник»-рекордсмен
Эрик Хартманн относится к когорте последних.
«Если вы видите вражеский самолёт, вы совсем не обязаны тут же бросаться на него и атаковать. Подождите и используйте все свои выгоды.
Оцените, какой строй и какую тактику использует враг. Оцените, имеется ли у противника отбившийся или неопытный пилот. Такого пилота всегда видно в воздухе. Сбейте именно его. Гораздо полезнее поджечь только одного, чем ввязываться в двадцатиминутную карусель, ничего не добившись», — так писал о своей тактике Эрих Хартманн.
Герой люфтваффе не искал встреч с такими асами, как Кожедуб и Покрышкин. Классический «стервятник», он искал цели послабее. Воздушный же бой с участием множества самолетов он и вовсе определял «как собачью свалку».
Самое интересное, что его итоговые 352 сбитых самолета вызывали сомнения даже у немцев. Когда любимец фюрера сообщал о том, что за один вылет он сбил 5, 8 и даже 11 самолетов, его коллеги смотрели на него с нескрываемым скепсисом.
Вопрос о том, приписали Хартманну десятки сбитых самолетов или нет, не так важен в данном случае. В конце концов, не стоит забывать, что авиация Третьего рейха в итоге была разгромлена, и наличие самых результативных асов никак не помогло гитлеровской Германии.
Об этом, кстати, говорится и в материале, вызвавшем волну негодования: «По качеству своей подготовки и мастерству советские асы немецким не уступали. Они также ставили на скорость, высоту и натиск на врага. Зато советская стратегия использования ВВС победила немецкую — количественное превосходство и обновление самолетов позволили сначала перехватить инициативу, а затем и „дожать“ люфтваффе».
«Немецкие предатели называют себя „Antifa“»: как Хартманн «страдал» в советском плену
Авторы, пишущие о «легенде люфтваффе», зачастую изображают Эрика Хартманна просто как успешного воина, лишенного каких бы то ни было политических убеждений. В этом-то и кроется главная ошибка.
Вот еще один отрывок из материала, опубликованного на сайте радиостанции «Эхо Москвы»: «Хартманн был осужден как военный преступник на 25 лет. Его и многих других пленных превратили в дешевую рабочую силу для работы в шахтах, на лесоповале и для других тяжелых работ. Так как обращение с пленными было не самым лучшим, Хартманн стал лидером сопротивления.
Вот оно что! Человек, на совести которого жизни десятков советских летчиков, в советском лагере добивался уважения и почтения, устраивал акции протеста. Советских военнопленных за малейшее неповиновение могли расстрелять на месте либо отправить в «лагерь смерти». Хартманн же позволял себе выдвигать требования к лагерной администрации.
В 1955 году Хартманн возвратился в ФРГ после издания Президиумом Верховного совета СССР указа «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осуждённых за военные преступления».
На непосильных работах в СССР ас настрадался настолько, что влился в состав ВВС ФРГ, где командовал эскадрой JG 71 «Рихтгоффен». Службу Хартманн продолжал аж до 1970 года, дослужившись до звания полковника. В отставку он ушел не из-за последствий советского плена, а из-за разногласий с американцами по поводу новой летной техники.
Что же писал сам Эрих Хартманн о своих страданиях в советском плену? «Лагерь находится под управлением русской секретной полиции. Ей помогают немецкие предатели. Среди них один немецкий военный судья, который до судорог боится русских, но делает свое дело все-таки разумно. Остальные в основном политические свиньи и предатели… Они называют себя „Antifa“. При пристальном рассмотрении они оказываются бывшими врачами СС, лидерами гитлерюгенда, командирами СА и тому подобной швалью. Я не знаю, что русские собираются с ними делать. Вчера они предали нас, а завтра предадут и новых хозяев. Таких людей нужно содержать в аду», — сообщает он в письме домой.
Итак, по мнению гитлеровского аса, те, кто в плену отказался от нацистских взглядов и стал сотрудничать с Советами, — предатели и свиньи. Война, напомним, к этому моменту закончилась, но для Хартманна, она, очевидно, продолжается.
«Кое-какие ужасные вещи»: что ас люфтваффе считал трагедией?
А вот один из более поздних рассказов Хартманна: «Один случай приходит в голову.
Я вел поединок с краснознаменным Як-9, и этот парень был хорош, но совершенно безрассуден… Пилот выпрыгнул с парашютом и был позднее пленен. Я встретился и поговорил с этим человеком, капитаном, который был приятным парнем. Мы дали ему поесть и разрешили ему бродить по аэродрому, взяв с него слово, что он не сбежит. Он был счастлив, что остался жив, но сильно растерялся, поскольку командиры говорили ему, что пленных летчиков сразу же расстреливают. Этот парень съел один из лучших своих обедов за войну и обрел новых друзей. Мне нравится думать, что парни, подобные ему, вернулись домой и рассказали своим соотечественникам правду о нас, а не ту пропаганду, которая изливалась после войны, хотя кое-какие ужасные вещи, без сомнения, имели место».
Здесь даже не хочется говорить о мифическом советском летчике, которого якобы облагодетельствовали немецкие «коллеги».
Что такое «кое-какие ужасные вещи»? Блокада Ленинграда? Хатынь? Повешенная Зоя Космодемьянская? Замученный генерал Карбышев? Казненный Муса Джалиль? Миллионы советских военнопленных, умерщвленных гитлеровцами? «Окончательное решение еврейского вопроса»?
На самом деле в жизни Эрика Хартманна были воспоминания, которые заставляли его страдать.
Гибель истинных арийцев, по версии Хартманна, — трагедия. Ну а убийство этими арийцами миллионов советских граждан — это просто война, ничего не поделаешь.
«Насиловали женщин и девочек перед строем»: как лгал Эрих Хартманн
Приложил руку или, если хотите, язык, Эрик Хартманн и к мифу об «изнасиловании двух миллионов немок Красной армией».
Приведем цитату из книги «Эрих Хартманн — белокурый рыцарь Рейха»: «Полупьяные солдаты Красной армии, увешанные винтовками и пулеметами, построили безоружных немцев в шеренги. Другие русские начали валить на землю женщин и девочек, срывать с них одежду и принялись насиловать своих жертв прямо перед строем остальных русских.
Молодая немецкая женщина, чуть за тридцать, мать 12-летней девочки, стояла на коленях у ног русского капрала и молила бога, чтобы советские солдаты взяли ее, а не девочку. Но ее молитвы остались без ответа. Слезы текли по щекам, когда она посылала молитвы к небу. Немецкие мужчины стояли, окруженные пулеметными стволами.
Русский капрал отошел от женщины, его лицо исказила глумливая усмешка. Один из солдат изо всех сил ударил женщину сапогом в лицо. „Проклятая фашистская свинья!“ — заорал он. Молодая мать упала на спину. Солдат, который ее ударил, выстрелом в голову из винтовки убил ее… 8- и 9-летних девочек раз за разом безжалостно насиловала озверелая русская солдатня. Они не выказывали никаких других чувств, кроме ненависти и похоти. Пока все изверги удовлетворяли себя среди диких криков и плача женщин, Эрих и его солдаты сидели под дулами пулеметов.
Забрызганные кровью русские, удовлетворив вожделение, сменяли товарищей за пулеметами, принимая охрану над германскими солдатами. Матери пытались защитить своих дочерей, но их избивали до потери сознания и оттаскивали в сторону, а потом насиловали в таком состоянии. Закаленных в боях пилотов, прошедших сотни боев и получивших множество ран, просто отшвыривали в сторону. Пораженный в самое сердце тем, что увидел, Эрих нечеловеческим усилием воли подавил приступ рвоты».
Возможно, эта картина описана не Хартманном, а автором книги? Тогда вот вам слова самого немецкого аса, произнесенные в одном из интервью: «Всех нас, даже женщин и детей, вывезли в открытое поле. Грузовики остановились, и там нас ждали советские войска. Русские отделили женщин и девушек от мужчин, и произошли самые ужасные вещи, о которых вы знаете, и о чем я не буду здесь говорить. Мы видели это, американцы видели это, и мы не смогли сделать ничего, чтобы остановить их. Мужчины, которые сражались, как львы, плакали, как дети, наблюдая за повторяющимся насилием.
«Белокурый рыцарь Рейха» врет и не краснеет. Опустим тот момент, что никаких других подтверждений, кроме рассказа самого Хартманна, у этой истории нет. Массовое изнасилование на глазах у немецких пленных и американцев — это перебор даже для западных историков, паразитирующих на этой теме.
Хартманн «прокалывается» на незнании внутренней кухни Красной армии. Лиц, уличенных в изнасилованиях и других преступлениях против гражданского населения, не вешали: их расстреливали. Смертная казнь через повешение в СССР была введена указом Президиума Верховного совета СССР № 39 от 19 апреля 1943 года «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников».
Так что повесить, причем публично, могли бы самого Хартманна, но никак не преступников-красноармейцев: им полагался расстрел.
Но ведь Эрих Хартманн и не пытался убедить в своей правоте наших соотечественников.
На излете своей жизни ас работал на западную публику, которую убеждали, что между Гитлером и Сталиным нет никакой разницы. Надо сказать, что он в этом деле преуспел. Даже слишком.
Сегодня и в России немало тех, кто готов сопереживать несчастным немецким военнопленным, пережившим «ужасы сталинских лагерей», забывая о том, сколько горя и страданий принесли эти «легенды люфтваффе, вермахта и крингсмарине» на нашу землю.
Поэтому, берясь за описание очередной «легенды Рейха», нужно быть честными до конца. Ведь если о чем и сожалел Эрих Хартманн по-настоящему, так это о том, что Покрышкину и Кожедубу он в итоге проиграл, несмотря на свою впечатляющую статистику.
Немецкий летчик Хартман Эрих
Всем известны подвиги советских летчиков-асов, проявивших свой героизм во время Второй мировой войны. Но мало говорится о том, что германские пилоты того периода ничем не уступали нашим авиаторам. Более того, немецкий летчик Хартман Эрих является асом, имеющим самое большое число побед за всю историю мировой авиации.
Давайте подробно остановимся на его биографии.
Юность
Хартман Эрих Альфред был рожден 19 апреля 1922 года в небольшом городке Вайсах, что в земле Вюртемберг. Он был не единственным ребенком в семье, у будущего аса имелся младший брат Альфред, впоследствии тоже боевой пилот.
В 20-х годах семья Хартманов решила перебраться в Китай. Причиной тому послужила крайняя бедность, в которой находилась семья в Германии, переживавшей в то время тяжелейший экономический кризис. Впрочем, уже в 1928 году Хартман Эрих, с родителями и братом, были вынуждены вернуться на родину, где обосновались в городке Вайль-им-Шёнбух в Вюртемберге.
Любовь к авиации была у Эриха в крови, ведь его мать Элиза Хартман была одной из первых женщин-пилотов в Германии. В 30-х годах она даже открыла собственную планерную школу, которую её сын успешно закончил.
После окончания школы Хартман Эрих в 1936 году поступает Национальный Институт Политического Образования. Через три года он делает предложение девушке Урсуле, с которой познакомился, обучаясь уже в гимназии в Корнтале.
Естественно, она не могла отказать такому интересному и подающему надежды молодому человеку, как Эрих Хартман. Фото из их семейного альбома можно увидеть ниже.
Начало службы
После начала Второй мировой войны будущий летчик Эрих Хартман принял решение служить в люфтваффе – военно-воздушных силах вермахта. На волне блестящих побед немецких асов его желание только крепло, и в октябре 1941 года он успешно завершил свою летную подготовку.
В первых месяцах 1942 года с Эрихом проводил занятия и инструктаж один из лучших немецких асов – Хоганен. Данный факт, несомненно, в будущем не мог не сказаться на его отличных результатах. Первостепенное значение имели их занятия на истребителе «Мессершмитт Bf109», с которым Хартман Эрих связал всю свою дальнейшую карьеру летчика.
Наконец, в октябре 1942 года, будущий ас был направлен на Северный Кавказ в составе девятой эскадрильи 52-й истребительной эскадры (JG-52), имевшей к тому времени уже славу и известность, во главе со своим командиром Дитрихом Грабаком.
Первый блин комом
Вскоре произошло боевое крещение Эриха Хартмана. Ничего героического или выдающегося будущий ас тогда не совершил. Совершая полет в паре со своим непосредственным наставником Эдмундом Россманом, он потерял старшего товарища из виду. Кроме того, самолет Эриха Хартмана подвергся внезапному нападению советского истребителя. Но нужно отдать должное молодому пилоту — он все-таки смог уйти от врага и посадить свой аппарат.
Многие специалисты впоследствии заявляли, что Эрих Хартман попросту испугался. Но страх был характерен практически всем пилотам, совершающим первый боевой вылет, и даже тем, кто в будущем становился признанным асом. Впрочем, в дальнейших полетах Эрих больше никогда не давал испугу взять над собой верх.
Первая победа
Но, несмотря на столь удручающее начало военной карьеры, уже в начале ноября Хартман Эрих смог одержать свою первую победу над врагом в воздухе.
Жертвой двадцатилетнего пилота стал советский штурмовик Ил-2, который всегда считался очень неудобным и опасным противником для немецких пилотов.
Но Эриху удалось с ним мастерски справиться. Он сумел подойти к вражескому самолету на максимально близкое расстояние и прицельно попасть в его маслорадиатор. Данной тактике боя молодого пилота обучил немецкий ас Альфред Гриславский. Позже летчик Хартман не раз использовал эту хитрость в бою с аппаратами подобного типа.
Впрочем, как всегда, в бочке меда оказалась ложка дегтя. Близость расстояния со сбитым самолетом сыграла злую шутку, и осколки от него зацепили аппарат Эриха. Он вынужден был совершить экстренную посадку. Это послужило хорошим уроком для молодого пилота, и впредь он, после нанесения удара по противнику на близком расстоянии, всегда старался как можно быстрее увести свой самолет подальше в сторону.
Звездный час
После этого сравнительно удачного боя последовала череда безрезультатных вылетов. Так, Эрих Хартман за три следующих месяца смог сбить только один аппарат противника.
Настоящий звездный час для молодого пилота пришелся на время битвы на Курской дуге, происходившей в июле-августе 1943 года.
Несмотря на общий плачевный исход этого сражения для немецких войск, именно тогда Эрих продемонстрировал наиболее впечатляющие результаты. После Курской баталии за ним по праву закрепилось звание – летчик-ас. Хартман Эрих только за один день битвы показал феноменальный результат, сбив семь самолетов противника.
В дальнейшем пилот только наращивал число своих побед. На протяжении августа 1943 года он сбил 43 советских самолета, а общее их число к этому времени достигло девяноста.
Чудесное спасение
В одном из подобных боев едва избежал плена Эрих Хартман. Мемуары, написанные им самим, подробно рассказывают об этом происшествии.
Когда немецкий пилот сражался с советскими летчиками, его самолету было нанесено серьёзное повреждение. После того как очередной вражеский аппарат сбил Хартман Эрих, бумеранг осколков накрыл его собственную машину. Это вынудило аса совершить посадку на вражеской территории.
Эрих занялся починкой своего самолета. Но вдруг он увидел, что к месту, где он проводил ремонт, приближается отряд советских солдат.
Единственный шанс спастись и не попасть в плен состоял в том, чтобы притвориться тяжело раненым. Хартман этой возможностью прекрасно воспользовался. Его актерская игра была столь безупречна, что бойцы Красной Армии поверили, что Эрих находится в предсмертном состоянии.
Солдаты погрузили немецкого аса на носилки и отправили на грузовом автомобиле в часть. Но Эрих, улучшив момент, выпрыгнул из машины и бежал. Ни одна пуля, направленная в сторону Хартмана, не попала в цель, но по иронии судьбы уже на немецкой стороне фронта он был ранен часовым собственной армии, принявшем бежавшего летчика за врага.
Трудно судить, насколько правдивую историю поведал Эрих Хартман. Мемуары этого летчика являются единственным источником, откуда мир её узнал.
Дальнейшие успехи
Хотя немецкая армия все дальше отступала к границам Рейха, Эрик Хартман с каждым боем увеличивал число своих личных побед. К концу 1943 года их количество было равно почти ста шестидесяти. К тому времени ас уже успел получить как награду Рыцарский Крест – высшее отличие в немецкой армии.
Огромное число побед Хартмана посеяло зерно сомнения в их достоверности даже у германского командования. Но в дальнейшем Эрик смог доказать, что подобные подозрения беспочвенные. На начало марта 1944 года число вражеских самолетов, подбитых немецким асом, перевалило за двести, а на 1 июля достигло двухсот пятидесяти.
К этому времени в войну на европейском театре боевых действий вступила американская авиация. И теперь именно американские самолеты, главным образом «Мустанги», стали основными противниками немецкого летчика.
Но слава имеет две стороны медали. После того как в августе 1944 года число побед Эриха перевалило за триста, он стал живой легендой, самым успешным асом всех времен и народов. Это заставило задуматься руководство вермахта о том, что в случае его гибели данный факт значительно деморализует германскую армию. Поэтому было решено отозвать легендарного пилота с района активных боевых действий. С большим трудом Хартману удалось отстоять свое право находиться на передовой.
Завершение войны
В начале 1945 года Эриху Хартману было поручено командование звеном эскадры. Он отлично проявил себя и на этой должности.
Последний свой бой немецкий ас провел 8 мая 1945 года, фактически уже после подписания акта о капитуляции Германии, над чехословацким городом Брно. В тот день он сбил один советский истребитель. Но, поняв тщетность сопротивления, в конце концов Хартман с остатками своего звена вынужден был сдаться подразделению вооруженных сил США.
После войны
После завершения Второй мировой войны, согласно договоренностям между победителями, Эрих Хартман был передан американцами советской стороне как солдат, сражавшийся против Красной Армии.
В Советском Союзе Хартман был осужден сразу на 10 лет за военные преступления. А потом на 25 лет за организацию бунта в тюрьме. Но в 1955 году легендарный ас был освобожден, согласно двухсторонней договоренности между СССР и ФРГ о репатриации военнопленных.
Сразу же после возвращения на родину Хартман восстановился на военной службе в офицерском звании.
Его назначили командиром эскадры. В отставку знаменитый ас ушел в 1970 году, хотя и после того продолжал работать инструктором по авиации.
Смерть настигла Эрика Хартмана 19 сентября 1993 года, в возрасте 71 года.
Личность выдающегося аса
Хартман характеризовался своими сослуживцами как общительный и жизнерадостный человек. Он быстро вливался в новый коллектив и неизменно пользовался уважением и симпатиями боевых товарищей. Не каждый человек мог так расположить к себе, как Эрих Хартман. Фото, которые мы имеем в распоряжении, лишний раз подтверждают свидетельства о его общительной натуре. На них практически всегда он запечатлен улыбающимся и жизнерадостным, зачастую в компании товарищей.
Сослуживцы дали Хартману шутливое прозвище «Буби», что значит «Малыш». Причиной послужил его низкий рост и то, что он молодо выглядел для своих лет.
Эрих Хартман никогда не любил ввязываться в долгие изматывающие воздушные сражения, предпочитая действовать внезапно и быстро, но на близкой дистанции.
После нанесения удара он старался как можно скорее уйти с места сражения, чтобы не быть накрытым осколками от сбитого самолета или настигнутым другими пилотами противника. Возможно, именно благодаря этой тактике Хартман смог достичь такого впечатляющего количества побед.
Достижения и значимость
В настоящее время многие военные историки и биографы изучают жизненный путь такого выдающегося пилота, как Эрих Хартман. Фото, документы, мемуары являются главным подспорьем в этом нелегком труде.
Эрих Хартман с полным правом носил звание величайшего аса всех времен и народов. Всего за Вторую мировую войну он участвовал в 802 воздушных сражениях, из которых 352 завершились победами, что до сих пор является непревзойденным результатом. При этом им было совершено 1404 боевых вылета.
Р. Ф. Толивер. 352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн
Взяв вверх, Эрих отвалил в сторону и выполнил новый заход на Ил-2. Он снижался пологим пике, пока не оказался в нескольких футах над землей.
На сей раз он не стрелял, пока до Ил-2 не осталось всего 200 футов. Очередь его пушек немедленно заставила задымиться маслорадиатор Ил-2. Потом показался язык пламени, который тут же превратился в настоящий факел. Русский самолет быстро превратился в костер.
Поврежденный Ил-2 повернул на восток и покинул строй. Эрих следовал за ним, убрав газ почти до предела. Оба самолета медленно снижались. Под крылом Ил-2 мелькнула вспышка пламени и грохнул взрыв. Обломки штурмовика полетели прямо в самолет Эриха. Его Ме-109 вздрогнул от глухого взрыва под капотом мотора. Дым быстро наполнил кабину и потянулся за самолетом.
Эрих быстро осмотрелся. Высота: слишком мала, чтобы чувствовать себя спокойно. Место: над германской территорией. Хорошо. Он начал готовиться сажать самолет на брюхо. Убрать газ, перекрыть подачу топлива, выключить зажигание. И вовремя. Как раз в этот момент из-под капота показались языки пламени. Посадка сопровождалась оглушительным грохотом рвущегося металла. Туча пыли заполнила всю кабину.
Эрих долго чихал, когда самолет остановился.
Облако пыли погасило пламя. Когда Эрих откинул фонарь, то смог увидеть последнее смертельное пике своего противника. Примерно в миле восточнее Ил-2 врезался в землю, волоча за собой хвост огня и дыма. Охваченный пламенем штурмовик взорвался с оглушительным грохотом. Он буквально исчез в огненном смерче, поднявшемся в небо.
Эрих Хартманн одержал свою первую воздушную победу. Подтвердить ее было очень просто. Лейтенант Треппе кружил в воздухе, следя за посадкой Эриха. Когда он увидел, что победитель остался цел, то покачал крыльями и улетел. Прибежавшие пехотинцы подобрали ликующего Эриха и отправили обратно в часть.
А через два дня Эрих подцепил лихорадку и провел четыре недели в госпитале в Ессентуках. У него было достаточно времени, чтобы поразмыслить над всем происшедшим. Он не повторил катастрофический результат первого вылета три недели назад. Он не нарушил летную дисциплину, лучше стрелял, второй заход на Ил-2 послужил отличным уроком: «Сближайся перед тем, как открыть огонь».
Его первая победа имела и другой важный аспект, который Эрих анализировал, лежа в госпитале. Он потерял свой самолет не в результате паники, глупости и неопытности, как это произошло в первом бою. Он должен был отваливать гораздо быстрее. Стремительный отрыв помог бы ему остаться в воздухе. Тогда он не попал бы под шквал обломков взорвавшегося Ил-2.
В последующие несколько месяцев Эрих окончательно отточил четырехзвенную формулу атаки. «Увидел – решил – атаковал – оторвался». Основной урок такого способа атак он получил во время первой победы. Ему очень повезло, что первый полет с Паулем Россманном не только помог ему остаться в живых, но и заложил основу совершенно особенной тактики воздушного боя, которую он позднее отработал до мельчайших деталей. Эта тактика принесла ему совершенно беспрецедентный успех. Именно таким образом он превзошел достижения самых выдающихся асов-пилотажников прошлого.
На войне, если вы не способны победить противника в его собственной игре, просто необходимо принимать атакующие варианты…Уинстон Черчилль, 1916 г.
Когда Эрих снова появился в эскадрилье, оправившись после болезни, то обнаружил, что сумел излечиться от своей прежней лихорадочной агрессивности. Он понял, что в рамках отпущенного времени можно все спокойно доводить до конца. Эрих также решил, что ни один самолет противника не собьет Пауля Россманна, пока он прикрывает его. Пауль показал ему, как должен вести себя хороший ведущий звена, как следует стрелять. Восхищение Эриха внезапными атаками Россманна и его снайперской стрельбой с большого расстояния продолжало расти. Однако настало время, когда Эриху пришлось летать с другими асами 7-й эскадрильи. Его изучение премудростей воздушного боя продолжалось.
Опытные летчики с длинным списком побед, получившие Рыцарские кресты, настоящие асы, в большинстве своем использовали иную тактику боя, чем Россманн. Тот летал с помощью головы и не пытался использовать мускулы в маневренном бою. Аналитические способности Эриха сразу позволили ему уловить эту разницу.
Наблюдения и интуиция подсказывали, что метод Россманна лучше. Однако каждый из трех закаленных воздушных бойцов, с которыми ему привелось летать, научил Эриха чему-то важному.Первым был унтер-офицер Даммерс, коренастый, крепкий ветеран, которому исполнилось 33 года. Он получил свой Рыцарский крест в августе 1942 года. Даммерс был примером летчика «мускулов», агрессивный любитель воздушной свалки, который легко мог довести своего противника до изнеможения перед тем, как сбить его. Висение на хвосте у Даммерса ясно показало Эриху все минусы воздушной карусели, в том числе уязвимость для остальных самолетов противника и потерю обзора.
Альфред Гриславски во время полетов полагался на голову больше, чем Даммерс, однако и он в достаточной степени использовал мускулы. Он тоже получил Рыцарский крест прошлым летом. Именно Гриславски показал Хартманну уязвимый маслорадиатор под брюхом Ил-2. Гриславски имел аналитический склад ума и был агрессивным пилотом. Он являлся одним из самых грозных истребителей Ил-2 в составе JG-52.
Немного позднее он подорвался на мине на Черноморском побережье и получил тяжелые ранения. Однако Гриславски выжил и завершил войну, имея 133 победы и Дубовые листья к своему Рыцарскому кресту.Обер-лейтенант Йозеф Цвернеманн летал 50 на 50 – мускулы и голова. Ему было 26 лет, когда Эрих стал его ведомым. Цвернеманн имел более 60 побед. Он погиб в бою 8 апреля 1944 года в Италии возле озера Гарда.
Один из американских пилотов подло расстрелял его, когда он выпрыгнул с парашютом из подбитого истребителя.
Эти три опытных воздушных тигра все делали иначе, чем Россманн. Они сближались, чтобы открыть огонь. Их стрельба с короткой дистанции сначала была для Эриха неожиданностью, так как ему казалось очень простым перенять умение Россманна сбивать самолет противника издали. Тем не менее не было никаких сомнений в способности Даммерса, Гриславски и Цвернеманна сбивать своих противников. Эрих помнил, что и свою первую победу он одержал, атаковав Ил-2 с короткой дистанции.
Он задавал себе вопрос: а не будет ли лучшей тактикой сочетание внезапной атаки Россманна со стрельбой в упор?Летая в качестве ведомого у таких специалистов, Эрих редко получал возможность проявить себя. Держаться на хвосте у колдуна уже само по себе сложно. Более того, постоянные передислокации 7-й эскадрильи с аэродрома на аэродром не позволяли Эриху осмотреться и привыкнуть. В январе 7-я эскадрилья перебралась из Минеральных Вод в Армавир, чтобы прикрыть отступающие германские войска. Однако уже через несколько дней наступление Красной Армии вынудило ее покинуть эту базу. С сожалением Эрих смотрел, как взрывают девять новеньких Ме-109, так как погода не позволяла им взлететь.
Эскадрилье пришлось поочередно оставить базы в Краснодаре, Майкопе, Тимошевской. После недолгого базирования в Славянской 7-я эскадрилья наконец перебралась в Николаев, где соединилась с III группой. Это был сложный период для молодого неопытного пилота, но всем было ясно, что далее условия будут только ухудшаться.
Когда 10 февраля 1943 года капитан Зоммер, командир 7-й эскадрильи, одержал свою 50-ю победу, он уже не получил Рыцарский крест. В прошлом 50 побед на Восточном фронте хватило бы для этой награды, но теперь требования были значительно повышены. В январе и феврале 1943 года Рыцарский крест казался Эриху просто несбыточной мечтой.
27 февраля 1943 года он одержал свою вторую победу. Вскоре в 7-й эскадрилье появилась новая кипучая личность. Именно этот офицер дал первый толчок продвижению Эриха к высшим достижениям. Обер-лейтенант Вальтер Крупински заменил капитана Зоммера на посту командира эскадрильи. Крупински оставался все тем же улыбающимся тигром, который едва уцелел во время аварии в Майкопе. Новый командир эскадрильи немедленно принялся орудовать в своей типичной манере, заслужив немедленное уважение Эриха.
Октябрь 1940. Эрих в форме кадета летной школы
Как только Крупински прибыл на Тамань, чтобы попробовать себя в качестве командира эскадрильи, он немедленно потребовал исправный истребитель.
Он взлетел, тут же был сбит и приземлился с парашютом. На аэродром Крупински доставил автомобиль. Он тут же потребовал новый Ме-109, взлетел, сбил 2 русских самолета и благополучно приземлился. Ни у кого не возникало сомнений, что новый командир эскадрильи был настоящим тигром. Ему не требовалась строгая дисциплина, чтобы заставить повиноваться своих подчиненных. Эрих немедленно полюбил Крупински.Следующим требованием нового командира эскадрильи было выделить ему ведомого. Его слава сорвиголовы летела впереди него, и все унтер-офицеры дружно открещивались от обязанности прикрывать его. Пауль Россманн пошел к Эриху в качестве представителя унтер-офицеров:
– Не согласишься ли ты летать ведомым Крупински, Эрих?
– Почему? Разве унтера не хотят этой должности?
Россманн выглядел немного смущенным.
– Старики говорят, что он грубиян, но летать умеет, – сказал Пауль. – Они полагают, что всем будет лучше, если ведомым у него будет офицер.
Эрих не смог отказать Россманну.
Он согласился встретиться с Крупински. Эриха совсем это не радовало. Многие из сержантов были заслуженными ветеранами, имели много наград и легко различали хорошего пилота и плохого. Эрих чувствовал себя, как ягненок, идущий на бойню. Ослиное упрямство Крупински делало задачу Эриха еще сложнее.К весне 1943 года Крупински был уже одним из самых известных пилотов Люфтваффе. Брызжущий энергией пилот прославился и как плейбой. Вальтер Крупински был полностью сформировавшейся личностью, который выглядел и действовал – по крайней мере в качестве офицера – не по возрасту. Крупински провел 6 месяцев в Трудовой службе рейха, а 1 сентября 1939 года в звании фаненюнкера поступил в Люфтваффе.
Пройдя курс обучения, он в конце 1941 года получил офицерское звание. Одно время Крупински летал ведомым знаменитого Макки Штайнхофа. Он был удачливым и известным пилотом. Когда Эрих Хартманн предложил ему свои услуги в качестве ведомого, Крупински уже имел более 70 побед. К концу войны Вальтер Крупински стал пятнадцатым асом мира и имел 197 побед.
В день капитуляции он служил в элитной эскадрилье Адольфа Галланда JV-44 и летал на реактивном истребителе Ме-262.Приключения Крупински принесли ему репутацию, которая прибыла на Тамань раньше него. Он имел привычку загонять себя в невозможные положения, получал раны, выпрыгивал с парашютом, совершал аварийные посадки. Однажды он сел на брюхо на берегу Кубани на лугу, который заминировала немецкая пехота. Пока самолет скользил по траве, он взорвал несколько мин. Крупински решил, что его обстреливает артиллерия.
Первым порывом летчика было выскочить из самолета и укрыться где-нибудь. Спас ему жизнь пехотный сержант, которого привлекли взрывы. Крупински уже собирался спрыгнуть на землю, когда окрик остановил его. Пехотинцам понадобилось два часа, чтобы вызволить пилота. Им пришлось двигаться к самолету с миноискателями в руках. Вся карьера Крупински была полна подобных эпизодов. Венцом ее в конце войны стали несколько приятных месяцев, проведенных в Центре отдыха пилотов истребительной авиации в Бад Висзее.
По настоянию Штайнхофа Крупински с большой неохотой расстался с огромной бочкой коньяка, которую там держали для летчиков, и отправился дослуживать в JV-44 Галланда. Аварийная посадка Крупински в Майкопе, когда его горящий истребитель начал плеваться во все стороны пулями, еще была свежа в памяти Эриха, когда он предстал перед этой замечательной личностью.– Герр обер-лейтенант, меня зовут Хартманн. Я буду вашим ведомым.
– Ты здесь давно?
– Нет, всего три месяца.
– Победы?
– Две.
– С кем ты до сих пор летал?
– В основном с Россманном, но также с Даммерсом, Цвернеманном и Гриславски.
– Это хорошие летчики. У нас все будет нормально. Спасибо.
Вальтер Крупински ушел в отставку в звании генерал-лейтенанта и сейчас живет в Нойкирхене-Зеельшейде в Западной Германии. Его воспоминания о первой встрече с Эрихом Хартманном свидетельствуют о крайней юности Эриха:
«Он показался мне просто ребенком. Он был так молод и полон жизни.
Когда он уходил после нашей первой встречи, я еще подумал: «Какое молодое лицо».Урсула Петч
То же самое впечатление Эрих Хартманн оставил и у капитана Гюнтера Ралля, который стал командиром III группы 52-й истребительной эскадры вместо фон Бонина. Это назначение совпало с назначением Крупински на пост командира 7-й эскадрильи. Позднее Эрих ближе сойдется с одним из лучших асов JG-52 Гюнтером Раллем, но первые впечатления того от знакомства с Эрихом полностью совпадают с мнением Крупински:
– Я впервые увидел Эриха на собрании 7-й эскадрильи и только подумал: «Какой молодой мальчик. Просто ребенок». Он едва вышел из детства, но уже привлекал внимание, как отличный снайпер.
На следующий день Эрих и Крупински поднялись в воздух, хотя у обоих осталось неприятное впечатление от первой встречи. Эрих был уверен, что летит с диким тигром, который не умеет летать, а Крупински думал, что получил в ведомые сосунка. Но первый же боевой вылет изменил мнение Эриха о своем ведущем.
Новый командир эскадрильи бросался на врага, как скандалист в баре. Он оказался агрессивным и бесстрашным пилотом, который не только летал, как демон, но и сохранял в бою холодную голову. Разрекламированное неумение Крупински летать было чистой клеветой. Однако Крупински стрелял плохо, и большая часть пуль у него уходила «за молоком». (Плохо стрелял Крупински или нет, однако к концу войны он сбил 197 самолетов, проведя 1100 боевых вылетов.) Но слабость Крупински была исправлена меткой стрельбой Эриха. Хартманн был снайпером от бога, с того дня, когда продырявил первый конус в летной школе. Вместе Крупински и Эрих образовали опасную пару.
Снова вместе после двух лет разлуки
Эрих держался поближе к ведущему, когда они выходили на дистанцию стрельбы. Потом он сбрасывал скорость и ждал, когда ведущий отвалит. Это давало ему несколько секунд, чтобы дать очередь и «заполнить дырки, которые оставил Круппи». Таким образом Эрих одержал еще пару побед.
Вскоре они поняли, что зависят друг от друга. Крупински начал работать с Эрихом, и вскоре они буквально читали мысли друг друга в бою. В результате эта пара стала лучшей в истории истребительной авиации.Когда Крупински выходил в атаку, Эрих оставался «сидеть на жердочке», прикрывая хвост ведущего и сообщая ему, если появлялся новый самолет противника. Во время атаки Эриха Крупински держался выше и подсказывал Эриху, как лучше сманеврировать или оторваться. Эрих слышал голос Крупински в наушниках, который раз за разом повторял один приказ:
– Эй, Буби! Сближайся. Ты открыл огонь слишком рано.
Эрих пытался подражать Россманну, атакуя с большой дистанции. Процент его попаданий приводил в восторг мазилу Крупински, однако было ясно, что лучше бы Эриху подходить поближе к цели. Как заметил Крупински: «У нас было так много молодых пилотов, которые в воздухе не могли попасть вообще ни во что, что Эрих со своей меткой стрельбой с большой дистанции резко выделялся среди них».
Так как Крупински в воздухе постоянно называл Эриха «Буби», эта кличка прилипла и сопровождала Хартманна до конца. Вся эскадрилья скоро начала называть его «Буби».
Постоянные замечания Крупински «Буби, подходи ближе» подтолкнули Эриха сократить дистанцию атаки. Чем ближе он подойдет к своей мишени, тем сокрушительнее будет его огонь. Мимо пройдут считаные пули. Очень часто под огнем нескольких пулеметов с короткой дистанции вражеский самолет переворачивался. Но еще чаще вражеская машина просто взрывалась в воздухе. Когда самолет сбивают таким образом, он никогда не возвращается.
Вскоре Эрих четко сформулировал тактику воздушной схватки, от которой он не отступал более ни на шаг. Эта магическая формула звучала так: «Увидел – решил – атаковал – оторвался». В более развернутом виде ее можно представить так: если ты увидел противника, реши, можно ли его атаковать, захватив врасплох; атакуй его; сразу после атаки отрывайся; отрывайся, если он заметил тебя до того, как ты нанес удар.
Выжидай, чтобы атаковать противника в удобных условиях, не позволяй завлечь себя в маневренный бой с противником, который тебя видит. Строжайшее следование этим принципам сделало Эриха Хартманна лучшим в мире асом.Успешное взаимодействие в воздухе с Крупински привело к установлению теплых дружеских отношений между ними. Прозвище Крупински «Граф Пунски» не отражало его поведения в воздухе. Оно родилось после его многочисленных побед на амурном фронте. Граф Пунски брал от жизни ВСЕ, что позволяла его здоровая, выносливая, отважная натура. В воздухе оставались клыки и рыканье, на земле это был милый, обаятельный благовоспитанный пилот.
Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха
Олег Сухих
…Пpогpаммист — это не пpофессия…
…а диагноз…
День втоpой. Боpодинская паноpама
Hу что? Интеpесно? Знаю-знаю, что интеpесно… 🙂
Дык вот, легли мы значит уже около тpех часов утpа, но мы не подозpевали (да, собственно говоpя и не могли подозpевать), что с нами случится утpом.
.. А случилось событие котоpое нас непpиятно поpазило подъем в 7.30 утpа! Это вы себе пpедставляете? Hо для нас нет ничего невыполнимого… Мы еще и заpядочку с утpеца пpовели — нам в этом помог Мишка, котоpый назвал Толика «бакланом», когда тот пpишел нас будить. Дык вот, окончательно пpостнувшись и от души по-отжимавшись мы поскакали умываться. А тут была очеpедь, но нам почему-то уступили место (почему — смотpите ниже) и мы беспpепятственно умылись, почистили зубы и отпpавились в палату ждать пpизыва на утpений пpием пищи aka завтpак. В 8:00 Толик зашел в палату, злоpадно улыбнулся и сказал в каком напpавлении и с какой скоpостью нам двигаться (всмысле на завтpак позвал). Пpийдя к столовой мы застали ее в ноpмальном состоянии — закpыта. И опять мы ждали 15 минут. И как pаз на эти 15 минут нам и уpезали наш завтpак. Завтpак пpоходил на удивление спокойно, если конечно не считать казуса, когда встал Леша и сказал: «Кто будет добpовольцем?». Все пpисутствующие молчали… и только Эльдаp сказал «Hу Я».
.. Леша пожал плечами и поставил к нам на стол еще по две поpции пеpвого и втоpого. Вся столовая взвыла! Как они на нас смотpели! Еак на вpагов наpода! А мы спокойно поделили неожиданную пpибавку и пpодолжили тpапезу. [skip]. В этот pаз мы вышли из-за стола уже довольно сытыми… и сопpовождаемые завистливы взглядами со всех стоpон. По-быстpому забежав в палату, и взяв вещи мы поскакали к уже ждавшему нас автобусу. [skip]. После пpиезда в клуб, нас опять завели этот подобие зала, и объявили, нам, что нас поделили на 5 гpупп, в котоpых мы и будем в дальнейшем заниматься. Из нашей палаты, к мою гpуппу попал только Леха [3]. Hас (нашу гpуппу) собpали воедино и отпpавили в какой-то кабинет… [skip]. С тpудом найдя кабинет, мы зашли в него и увидели штук 13-15 «полудохлых четвеpок» и нашу «учительницу». Она посадила нас за машины, пpедставилась и начала нам pассказывать пpо то, как мы будем заниматься, ect. Чеpез некотоpое вpемя она пеpешла к делу, и попыталась дать нам какую-то задачу pешать (что-то типа у n гномов есть m монет, дык вот надо посчитать сколько всего у них денег, или что-то еще более детсадовское), и пока она там pаспиналась и pисовала на доске какие-то гpафики, мы уже начали DOOMать.
Оказалось, что геймеpов сpеди нас нет, и поэтому получилось, что силы были пpиблизительно pавными, но тут ко мне стали пpиходить мои стаpые навыки (помнится тpи года назад я неплого геймился в дум) и к концу нашего матча (а длился он, надо сказать около полутоpа часов) у меня было ~200 фpагов (к сведению: у всех вместе взятых моих пpотивников было pаза в два меньше)… Я был очень удивлен железной неpвной системы этой женщины: она смотpелка, как мы геймимся, и как ни в чем не бывало пpодолжала pассказывать нам что-то. Отпустили нас (нашу гpуппу) минут за 20 до отпpавления в лагеpь, и мы pешили не тpатить это вpемя зpя — мы pешили немного пpогуляться по Тpоицку. Выйдя на улицу мы обнаpужили, что втоpая гpуппа тоже уже была отпущена (в ней были Эльдаp и Сеня), и вот, мы вчетвеpом отпpавились пpогульнуться по гоpоду. Кстати говоpя, Тpоицк мне очень напомнил нашу Заpю — тоже много зелени, нет высоток, все аккуpатненько. Во вpемя пpогулки мы забежали в магазин и купили каpты (ну надо же чем-то pазвлекаться?) и отпpавились к автобусу.
По пути к нашему «скотовозу» мы увидели как pебята из палаты алкоголиков (они были так пpозваны, потому, что в пеpвый же день ужpались водки до поpосячего визга и их еще и Леша пpосек), котоpые покупали Воблу… Усевшись в автобус и опять заняв последние 9 мест (до сих поp не могу понять, зачем нам на 8 человек надо было 9 мест :). [skip]. Доехали мы ноpмально, если конечно не считать, что нам пpишлось возвpащаться кого-то забыли, и в pезультате этого маневpа мы конечно опоздали на обед, а вpемя-то поджимает… [skip]. Оказалось, что на весь обед нам отвели 10 минут. В этот pаз Леша опять спpосил «Кто желает быть добpовольцем?», и получил в ответ ~60 кpиков «Я!». Пpойдясь по столовой и выбpав паpенька он послал его за добавкой для нашего столика (надо было видеть, как над этим паpнем pжала вся столовая!), а мы опять получили 6 поpций на четвеpых. Да… хоpошо мы пообедали… и отпpавились к автобусам… сегодня нам пpедстояла поездка в «Боpодинскую паноpаму»…
Подсчетное звание – Огонек № 25 (5471) от 26.
06.2017Помимо осязаемых и зримых фронтов та война, что началась 76 лет назад, имела фронты и невидимые — одержать победу на них иной раз было не менее важно, чем удержать рубеж или взять его. О войне за героев и о том, как химичили в ней асы люфтваффе,— ветеран Великой Отечественной и журналист Лев Яснопольский*
*Л.Ф. Яснопольский, полковник в отставке, ветеран Великой Отечественной войны. На протяжении 15 лет работал главным редактором журналов «Крылья Родины», «Самолет» и др.
В январе 1943-го на доклад к Гитлеру прибыл главнокомандующий Военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Эрих Редер. «Мой фюрер,— начал он,— у меня сегодня печальный доклад».
Гитлер и без доклада знал, что с конца 1942-го флот несет большие потери. Но доклад гросс-адмирала фактически ставил крест на подводном флоте — гордости рейха. Выяснилось, что практически каждая германская подлодка, потопившая надводный корабль противника в последние месяцы 42-го, или хотя бы пустившая по нему торпеды, тут же была потоплена.
Больше того, тоннаж подлодок, погибших в Атлантике или северных морях, превосходил тоннаж потопленных судов союзников — и это притом что подлодки имели сравнительно небольшой тоннаж по сравнению с надводным флотом.
Что же произошло? Моряки и ученые, работавшие на флот у союзников, совершили ряд прорывов в науке и тактике, что и стало залогом побед на море. Во-первых, был изобретен и стал активно использоваться радиолокационный способ обнаружения подводных судов: подлодки потеряли «невидимость». Если их раньше только прослушивали, то теперь стали видеть. Изменился и способ борьбы. Метать подводные бомбы с миноносцев стали не только с кормы, но и с бортов. Миноносцы, а они в основном вели борьбу с подлодками, научились действовать попарно. Для подводных кораблей того времени это была верная смерть.
Результат: ленд-лиз пошел через Атлантику широкой дорогой. Но не менее ощутимы для Германии были и психологические последствия.
Дело в том, что в 1941-1942 годах подводники были не просто в фаворе — они были штатными героями рейха.
Их подвиги воспевали пресса и радио, о них снимали кинофильмы, их принимал и награждал фюрер. Описание подвигов охотников-одиночек и «волчьих стай» было любимым занятием ведомства Геббельса — не то что пилоты или танкисты были в загоне, но до подводников им было далеко. И вдруг все смолкло! Возник вакуум: где наши герои? Воевать без них в войне без конца и без края было немыслимо, и подчиненные Гитлера тут же нашли их — на сей раз не под водой, а в небе. Новых героев стали искать в люфтваффе.
Воевать по счету
Только за 1943 год Гитлер вручил боевые награды и знаки отличия более чем ста летчикам-асам. Впрочем, это французское слово «ас» немецкое командование и фюрер лично не жаловали: предпочитали термин «эксперт». Этот ранг, а по сути — звание, да еще с непременным вручением рыцарского креста,— получали сначала за 50-60 воздушных побед, позднее — за 70. Сам подсчет достижений был непрозрачным, и вели его по очкам. Так, за ночные победы «эксперта» (и награду) давали после 50 побед.
А вот победы над многомоторными самолетами засчитывали по числу двигателей. Например, за четырехмоторный — четыре победы. Как будто летчик воевал с двигателями, а не с экипажем. Коллективных побед вовсе не было. Если в бою участвовало четыре пилота, за победу рисовали четвертую часть прямоугольника, и по мере накопления «обрезков» подрисовывали на самолете. В документах же отмечали лишь полные победы. Впрочем, чаще всего коллективные победы отдавали командиру четверки (звена) или командиру эскадрильи.
Шла откровенная погоня за количеством побед. И я не обмолвился, ни разу не написав — за числом «сбитых» самолетов противника. Это совсем другое.
Допрос начался с вопроса немецкого аса: «Кто меня сбил?» Он готов был увидеть матерого аса — а явился худенький паренек, явно новичок в авиации
Показательно, что в своих мемуарах и сами «эксперты» не смешивали эти понятия. К примеру, в книге о 352 своих победах Эрих Хартманн лишь изредка пользуется термином «сбил». По-видимому, лишь когда сам видел: противник сбит.
Но зачет — по победам. Подтверждение — меткая очередь: попадание зафиксировано фотокинопулеметом (автоматическая фото- или кинокамера на самолете, установленная как средство объективного контроля.— «О»). А вот, скажем, американские авторы Р.Ф. Толивер и Г.Д. Констебль в книге «Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха», в отличие от своего героя, ведут себя не по-рыцарски: разницы между победой и сбитым противником они не делают.
Однако вопрос поставлен: реален ли счет? Могли ли «эксперты» люфтваффе послать на землю такое количество машин, не только советских, но и английских, американских, французских? Споры историков, изучающих не только Вторую мировую войну, но и историю авиации как таковую, идут по сей день. Соотнести цифры непросто. Ведь самолетов во фронтовом небе было множество, сбивали их не одни истребители, но и бомбардировщики и штурмовики, сбивали зенитчики, изредка — даже солдаты из стрелкового оружия. Пожалуй, лишь на северном фронте, где авиации было мало и она не была так активна, одному из исследователей удалось установить цифру реально сбитых наших самолетов.
Оказалось: официальный счет немецких штабов и реально сбитых относятся как 14:1.
Значит ли это, что надо счет фронтовых истребителей сократить в 14 раз? Конечно, нет! Просто надо учитывать особенности подсчета побед «экспертов» и прочих немецких летчиков. Такой опыт в мировой практике, кстати, имеется. Когда те же американцы после войны ознакомились с количеством сбитых японцами самолетов, в том числе «Летающих крепостей» В 17, они схватились за голову: японский счет во много раз превышал их потери, зафиксированные в официальных документах. Вопрос был решен по-военному радикально: количество побед, заявленных японцами в боях с американцами, урезали вдвое. А вот подсчет побед на Халхин-Голе не тронули: список победителей в боях с советскими летчиками возглавил теперь фельдфебель Хиромитчи Синохара (58 самолетов противника). Цифра вызывает большие вопросы, так как всего, по современным подсчетам, в конфликте с Японией в 1939-м советские ВВС потеряли 207 машин, японские — 162.
Выскажу свое мнение: подсчет военного времени надо оставить в целости и сохранности — пусть в дутые цифры играют недобросовестные историки.
Нам же достаточно знать их истинную ценность. А она такая: победы немецкому летчику засчитывались на основании пленки фотокинопулемета, которая фиксирует лишь попадание очереди (но не результат), собственного доклада и иногда — показаний свидетелей (часто — заинтересованных). Геринг и вовсе ставил вопрос о том, что достаточно рапорта — ведь его пишет «рыцарь воздуха»!
Основание сомневаться в таких подсчетах дают даже немецкие документы. Скажем, на североафриканском театре военных действий был известен такой факт. Командир немецкого батальона вел свое подразделение на передовую. Видит: эскадрилья штурмует наземный объект. Истребители активно атакуют, стреляют. «Поможем авиации выполнить боевую задачу!» — решает командир. Батальон подбегает к сопке, видит: земля изрыта взрывами и очередями, но ни солдат противника, ни его техники нет и в помине. «Расстреляли по земле боезапас!» — понял офицер и написал докладную, указав время и место. Разобрались: атаковала эскадрилья 4IJG-27 под началом старшего лейтенанта Фогеля, как оказалось, «сбившая» менее чем за август 1942-го 65 самолетов противника.
Останков «сбитой» техники не нашли: то есть вылетали, расстреливали боезапас в песок и докладывали о «победах». В любой армии дело обернулось бы трибуналом. Но здесь другое дело: ведь провинился «эксперт». Расформировали эскадрилью, офицеров определили на Восточный фронт. При этом даже последние лжепобеды не списали со счетов командира и его подчиненных.
«Этажерка» против «экспертов»
В советских ВВС победы засчитывались лишь по подтверждению наземных командиров, на территорию которых упал сбитый самолет. Все, что сбивали за линией фронта, шло «на нашу, но общую победу», как любил говорить Александр Покрышкин. Мне пришлось быть научным редактором его книги «Познать себя в бою», а также написать к ней послесловие.
При работе я не раз заговаривал с ним об огромном счете немецких экспертов. А с кем еще его обсуждать? Александр Иванович по общему числу сбитых (ему засчитали 59 машин противника) был вторым в годы войны. Первый — Иван Кожедуб (он сбил 61 самолет).
Так вот, Александр Покрышкин о победах немецких летчиков отзывался как о «дутых».
При этом сам был крайне щепетилен в этом вопросе: в 1942-м на совещании ВВС именно он поставил вопрос о точном учете сбитых самолетов противника и необходимости подтверждать это свидетельствами с земли, а также письменным рапортом с указанием координат боя. В 1943 году эти пожелания боевого летчика были приняты на практике.
Может, и не стоило бы возвращаться к теме учета побед в люфтваффе. Но в последние годы появилось немало книг и статей, где роль «экспертов» преувеличена. Всевозможные рейтинги («сто лучших асов», «сто великих летчиков») ставят на первые места не воинов стран-победителей, а пилотов Германии и ее союзников по Второй мировой, задвигая советских асов — Ивана Кожедуба, Александра Покрышкина, Евгения Савицкого, Николая Гулаева — в третий-четвертый ряд. Цифры побед «экспертов» завораживают историков. Забывается даже то, что самих «экспертов» довольно часто сбивали. Тот же «главный рыцарь» Эрих Хартманн девять раз был сбит в воздушных боях. Попал в плен к нам. Правда, бежал.
Вторая половина 1943-го была переломной в борьбе с «воздушными рыцарями рейха» — состоялось Кубанское воздушное сражение. Оно внесло много нового в тактику советских истребителей, а главным «виновником» был А. Покрышкин, который в то время командовал эскадрильей и смело экспериментировал в воздухе. Именно в Кубанском сражении он впервые применил новое построение — покрышкинскую «этажерку». Истребители разбивались на группы. Одна — как правило, самая действенная — занимала крайнее верхнее пространство. Вторая — на тысячу метров ниже. Третья — ниже еще на тысячу метров.
В итоге наши пилоты перекрывали все воздушное пространство. Места для «экспертов», где они обычно дежурили, выжидая шанс для воздушной атаки, не оставалось! В боях Покрышкин использовал этот, как он говорил и писал впоследствии, «маятниковый метод». «Этажерка» как бы прочесывала передний край нашей обороны — он весь был под огнем наших истребителей. Где уж тут внезапность воздушной атаки противника!
Смену тенденции подтверждает и статистика потерь «экспертов».
Так, в 1941-м в небе СССР было сбито всего три немецких аса. В 1942-м — чуть более десяти. А в 1943-м — уже 30, в следующем — еще больше. Советские асы научились воевать. Да и техника стала совершеннее: новые самолеты позволяли навязывать свою тактику боя.
Впрочем, сбивали не только истребители. В 1943-м майор Ганс «Асси» Хан (к этому времени за ним числилось 108 побед) заметил отставший от своих ИЛ-2. Решив, что перед ним легкая добыча, «эксперт» бросился в погоню. Но первые атаки результата не дали: скорость «мессера» была слишком большой, он проскальзывал над маневрирующим ИЛом. Чтобы уменьшить скорость, немец выпустил шасси, но наш летчик был начеку — он вывернул ИЛ-2 и пошел в лобовую атаку. Залп илюшинской машины в разы перекрывал залп «мессера»: истребитель вспыхнул. Опытному пилоту удалось посадить его в снег: «эксперта» взяли и привели в штаб авиаполка, благо, бой был недалеко от аэродрома.
Допрос начался с вопроса немецкого аса: «Кто меня сбил?» Он готов был увидеть матерого аса — а явился худенький паренек, явно новичок в авиации.
Немец опешил. Не мог поверить, но наш летчик ясно и точно доложил все перипетии воздушного боя. Это был его восьмой боевой вылет — начиналась блистательная воздушная карьера будущего дважды Героя Советского Союза Талгата Бегельдинова. Прославленный летчик сбил в войну еще пять самолетов противника, и это на штурмовике ИЛ-2, летающем танке!
Также в воздушных боях были сбиты Ганс Бейссвенгер (152 победы), Хорст Ханнинг (98 побед), командир эскадрильи Рейнхард Зейлер (109 побед) и многие другие. Всего с начала войны по конец 1943-го в СССР люфтваффе потеряло около 15 тысяч истребителей. Подводить итоговые цифры потерь люфтваффе по театрам военных действий сложно: можно лишь утверждать, что на Восточном фронте Германия потеряла не менее 50 тысяч крылатых машин.
До конца войны в люфтваффе придерживались губительной тактики: ради свободной охоты на самолеты противника лучшие истребители отвлекались от прикрытия наземных частей
Знало ли руководство ВВС и прежде всего бессменный командующий люфтваффе во время войны Геринг о больших потерях своих «экспертов»? Думаю, знало.
Геринг был руководителем энергичным и цепким. Но ему не хватило мужества доложить Гитлеру о гибели лучших пилотов Германии, как в свое время доложил о подводниках гросс-адмирал Редер. Отчасти из-за этого до конца войны в люфтваффе и придерживались губительной тактики: ради свободной охоты на самолеты противника лучшие летчики-истребители отвлекались от выполнения основной задачи — прикрытия наземных частей от бомбовых и штурмовых ударов.
Думаю, это была стратегическая ошибка. Ее, кстати, признал повоевавший на двух войнах как летчик генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг: в книге «Люфтваффе и поражение» он не раз констатирует, что генералы сухопутных войск давали отрицательную оценку люфтваффе в боях 1944-1945 годов. Усугублялось это отношение тем, что победа давалась летчикам за меткую очередь, а не за сбитые самолеты, иными словами, за неподтвержденные победы. Почитайте воспоминания наших пилотов бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей, разведчиков: они редко когда возвращались домой без пробоин, после чего механики латали самолеты, и снова шли в бой.
Важно добавить: наши самолеты были очень стойки к поломкам и повреждениям.
Тактика как стратегия
Тактика немецких асов и в самом деле значительно отличалась от нашей. «Эксперт» мог свободно наблюдать, как наши бомбардировщики и штурмовики обрабатывают позиции немцев. Он ждал, когда, закончив боевое задание, самолеты противника повернут на свой аэродром — как правило, в этот момент внимательность падает и такой летчик становится добычей немецкого аса.
Представляю, как костерили немецкие солдаты под бомбами таких «рыцарей неба». Нет, у советских истребителей была другая задача, а в связи с этим — противоположная тактика. Их боевое задание было прежде всего не дать выполнить прицельные бомбометание: они охраняли наземные части. Вот почему в первые два года войны сбить самолет противника в воздушной схватке вообще не считалось главным. Лишь с 1943 года и мы начали применять метод свободной охоты.
Тот же генерал-фельдмаршал Кессельринг, один из организаторов люфтваффе, признавал в своей книге, что немецкие летчики с определенного момента уже не могли добиться морального превосходства над противником — утратили боевой дух; их деморализовали удары по аэродромам.
Фельдмаршал еще надеется восстановить потускневшую славу люфтваффе, но сам признает: «Было уже слишком поздно».
В самом деле, в 1944-м наши асы в совершенстве освоили методы свободной охоты — в небе господствовала советская авиация. Именно в этот период Александр Покрышкин доработал систему «маятниковой этажерки» по прикрытию переднего края, отработал метод «соколиного удара» (атака с пикирования), вывел формулу «высота-скорость-огонь». Его вклад в тактику истребительной авиации оценил лично президент США Франклин Рузвельт, назвав Покрышкина «лучшим летчиком Второй мировой».
Показательно, что в те годы (1943-1944) сформулировал свою тактику боя и Эрих Хартманн. Он не умолчал о ней в мемуарах, где скрупулезно описал все победы, хотя лозунг выбрал не самый рыцарский: «Дал очередь… и дай бог ноги». Впрочем, отличает не только это. У советского аса было пять ведомых: все стали Героями Советского Союза, у всех солидное число сбитых. Данных о победах ведомых немецкого «эксперта» Э.
Хартманна ни в мемуарах, ни в исторических архивах нет.
В заключение опишу один из самых тяжелых боев Александра Ивановича. Это было в конце 1942-го. Его пара МИГ-2 вышла в полет. За линией фронта их атаковала четверка «Мессершмиттов»: основной удар был нацелен на ведомого. Покрышкин удачным маневром вышел из-под обстрела. И увидел впереди себя ведущего четверки. Секунда — и он уже в атаке на командира немецкой группы. Открыл огонь. Пулеметная трасса точно поразила врага, объятый пламенем самолет пошел вниз.
Покрышкин взглядом проводил его беспорядочное падение — и вдруг очередь по движку. Двигатель МИГа замолк на минуту. Потом кашлянул, заработал вновь. Попробовал, самолет руля слушается. Наш летчик взял курс на восток, в сторону фронта.
А сам наблюдает за «мессерами». Вот первый из тройки заходит для атаки. Дождавшись, когда противник должен открыть огонь, свалил на крыло. Очередь прошла мимо. Так же поступил со вторым. Но третий учел неудачи — открыл огонь чуть раньше, очередь прошила фюзеляж, пули застучали по бронещитку сиденья.
Немцы мстили за гибель командира — пули еще дважды стучали в бронещиток. А Покрышкин все шел со снижением к своим. Вот пройдена немецкая оборона. Уже нейтральная полоса. Немцы, сразу двое, пошли в атаку. От одного наш летчик ушел, второй — он атаковал сбоку — поразил двигатель. Покрышкину удалось посадить свой истребитель, не выпуская шасси, на брюхо. Очнувшись от удара, выбрался из МИГа и замаскировался. Видел, как немецкие летчики еще по разу пытались зажечь его истребитель. Израсходовав боезапас, ушли.
А теперь, уважаемый читатель, задачка. Сколько МИГов сбила та тройка «мессеров»? Считаем: три очереди через фюзеляж — их зафиксировали фотокинопулеметы. Две очереди по движку: первая и последняя. Сколько же сбили? По немецкой системе подсчета выходит, что пять Покрышкиных. А упал на землю один «мессер» и погиб командир немецкого звена. Что касается Покрышкина, то он сел с поломками. И, осмотрев самолет взглядом инженера, решил: «Движок надо заменить, подправить кое-что в фюзеляже».
И вечером вернулся с машиной и пятью солдатами — командир ближнего полка дал людей и технику. Подкопали, выпустили шасси, подцепили. И поехали на родной аэродром.
Т. Констебль — 352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Т. Констебль — 352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн, Т. Констебль . Жанр: Биографии и Мемуары. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале kniga-online.org.
Ознакомительный фрагментР. Ф. Толивер, Т. Дж. Констебль
352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн
Три войны Эриха Хартманна (предисловие переводчика)
Гитлеровская Германия подписала капитуляцию 9 мая 1945 года, в этот же день завершилась и Великая Отечественная война Советского Союза. Однако многим солдатам пришлось и дальше вести тяжелые бои, в которых погибли тысячи и тысячи людей.
Причем эти бои были зачастую ничуть не менее упорными и страшными, чем те, что шли на линии фронта, и уж что совершенно точно – они оказались гораздо более длительными. Кстати, эти сражения пришлось вести как немцам, так и русским.
Смешно, но после выхода в свет нескольких моих переводов и комментариев к ним меня обвинили во взаимоисключающих грехах. Когда пятнадцать лет назад появился первый перевод «Белокурого рыцаря», борзые патриоты завизжали, что я «человек без чести, совести и Родины, который еще будет висеть, как только мы вернемся к власти». После издания книги Леона Дегрелля заверещали доморощенные нацики: «Эта книга переведена злобным антифой, с которым мы обязательно рассчитаемся». Помилуй бог, вы определитесь, я там или тут!
На самом же деле все обстоит предельно просто. Как сказал один знаменитый исторический деятель: «Я не осуждаю и не оправдываю, я только рассказываю». Но именно эта сухая объективность буквально нож острый в сердце полоумным фанатикам с обоих краев политического спектра.
Беспристрастный анализ достижений таких немецких солдат, как Эрих Хартманн, Михаэль Виттманн или Руди Брашке, вызывает разлитие желчи у одних. А когда упертых фашистов Вальтера Моделя и Леона Дегрелля называешь упертыми фашистами, бьются в истерике другие. Истина объективна и не зависит от партийно-половой принадлежности. Солдат всегда остается солдатом, а фашист – фашистом.
Итак, первая война Эриха Хартманна началась 8 октября 1942 года на Северном Кавказе, когда он прибыл в расположение 52-й истребительной эскадры Люфтваффе. Она продолжалась два с половиной года, и за это время Эрих сбил (или не сбил?) 352 вражеских самолета. Она завершилась 9 мая 1945 года в Чехословакии, когда личный состав I./JG 52, которой командовал Хартманн, уничтожил свои самолеты и попытался сдаться в плен американской 90-й пехотной дивизии. Увы! Здесь он допустил едва ли не самую страшную ошибку в своей жизни. Но не будем слишком строго судить зеленого 23-летнего юнца, который не имел представления о хитросплетениях высокой политики союзных держав.
Командование Люфтваффе приказало ему лететь на Запад и постараться сдаться англичанам или американцам как можно дальше от Восточного фронта. Майор Хартманн предпочел остаться со своими солдатами, что делает ему честь. Кстати, именно этот поступок в упор не видят современные российские историки.
Впрочем, здесь имеется простейшее объяснение. На это Хартманна подтолкнуло не мужество, а наивность и невежество. Он просто не представлял, что такое «социалистическая законность», и вообще о нравах коммунистов имел такое же представление, как о жизни на Марсе. Скорее всего, Хартманн считал, что его отлают хорошенько, продержат годик и выпнут на родину. Ха-ха-ха! Он, как всякий нормальный человек, просто не мог представить себе образ мышления и логику настоящих коммунистов. На Западном фронте все обошлось бы благополучно. Но не на Восточном. И все последующие измышления авторов – это не более чем стремление выдать нужду за добродетель. Но, так или иначе, результатом были 10 лет сталинских лагерей и почти невероятное спасение.
Хартманн не должен был выйти из лагеря, но снова вмешалась высокая политика. Визит Конрада Аденауэра в СССР привел к тому, что многие немецкие пленные были освобождены.
Однако новая немецкая армия также оказалась для него чужой, он довольно быстро ушел в отставку и дальше уже не жил, а просто доживал. Свою вторую войну Эрих Хартманн выиграл, однако эта победа обернулась для него тягчайшим поражением. Он скончался 20 сентября 1993 года.Повод к началу третьей войны против Эриха Хартманна дал я сам, когда в 1998 году выпустил первый вариант перевода этой книги. Собственно, это был именно повод, но не причина. Если бы не я, книгу перевел кто-нибудь другой, и война все равно началась бы.
Как ни странно, историографию советского периода персоналии не интересовали совершенно, она занималась гораздо более масштабными проектами, разоблачая вымыслы битых фашистских генералов. Кстати, вот национальная особенность менталитета. Нигде больше, кроме как в России, вы не встретите такого жанра, как «разоблачение фальсификаторов». Англичане или американцы лучше напишут пять или семь книг, излагая свою точку зрения, но не станут обвинять германских историков. У нас не так – от буржуазных фальсификаторов только пух и перья летят.
Как всякий честный советский человек, я Пастернака не читал, но единогласно осуждаю!
В советских мемуарах мелькали абстрактные немецко-фашистские оккупанты да самолеты с черными крестами на крыльях. В лучшем случае появляются какие-то «невнятные бубновые тузы, – и только. Почитайте мемуары наших летчиков, труды «историографов». Никаких персоналий. Может, кому-то повезло и больше, чем мне. Лично я нашел только одно упоминание фамилии немецкого аса в нашей литературе советской эпохи. В мемуарах А. Курзенкова говорится о фельдфебеле Мюллере (92 победы), сбитом молодым лейтенантом Бокием. Все. Далее – молчание. Вроде и не существует Хартманна, Ралля, Графа, Мёльдерса и прочих. Нет, в 1990-х годах появилось несколько журнальных статеек, не более того.
Но вот вышла эта книга – и началось! Оказалось, что имя Эриха Хартманна вызывает у российских историков припадки бешеной ненависти. Это крайне странно, однако они не в состоянии писать об этом человеке спокойно. Причем речь идет не о таких одиозных фигурах, как Ю.
Мухин или Г. Дрожжин, даже такой серьезный историк, как Д. Хазанов, теряет равновесие, когда начинает разбирать приключения немецкого пилота. Идея проста – если не удается раздуть достижения Кожедуба до требуемых масштабов, тогда нужно втоптать в дерьмо Хартманна, авось поверят, что он никакой не ас, а ничтожный «у-двас».
За что СССР осудил лучшего лётчика Второй Мировой? | Катехизис и Катарсис
Эрих Альфред Хартманн, лучший летчик истребитель Второй мировой (принято считать, что за ним числится 352 победы), сдался в плен 8 мая 1945 года военнослужащим 80-й пехотной дивизии армии США в районе чешского города Брно. В соответствии с Ялтинским соглашением его передали советской стороне, поскольку территория, где его взяли в плен, считалась освобождённой Красной Армией.
Вначале Хартманн попал в Грязовецкий лагерь, затем (с 1947 года по октябрь 1949-го) он находился в Череповце. В конце декабря 1949 года майор Хартманн предстал перед советским судом в качестве военного преступника.
Он обвинялся в зверствах против советских граждан (обстрел деревни под Брянском), нападении на гражданские объекты (атака хлебопекарни в 1943-м году) и в уничтожении советской авиации и, таким образом, в нанесении значительного ущерба советской экономике. Первых двух обвинений доказать не смогли — в это время Хартманн воевал на другом участке фронта, а вот по третьему ему «впаяли» двадцать лет (получается, что советский суд официально признал все 347 побед, одержанных немецким асом на Восточном фронте). В июне 1951 года Хартманну предъявили новое обвинение, как предполагаемому участнику антисоветской группы, и добавили к сроку еще «четвертак».
* На фото: 17 октября 1955 года. Эрих Хартманн в лагере Фридланд (Нидерзаксен) во время регистрации по возвращении из советского плена.
В октябре 1955 года, после десяти лет, проведенных в советских лагерях, Эриха Хартманна репатриировали на родину в соответствии с Указом «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осуждённых за военные преступления».
В 1997 году российское правосудие реабилитировало Хартманна, поскольку обнаружилось, что его осудили не совсем законно. Правда, сам Эрих об этом так и не узнал — он умер в 1993-м году.
Автор — Олег Энгель
биография… Эриха Хартмана Раймонда Ф. Толивера
Для всех, кто родился и вырос в Америке, фильмы, которые мы видим, показывают всех членов немецкой армии времен Второй мировой войны исключительно как агентов зла. В частности, фильмы в основном сосредоточены на стереотипных персонажах из гестапо и СС. В результате мы склонны называть всех немцев или немецких военных того периода нацистами со всеми вытекающими последствиями, как показано нам в Голливуде. Естественно, когда я начал читать эту биографию очень порядочного немецкого офицера, у меня иногда возникали противоречия.Сопереживая этой теме, я иногда задавался вопросом, не могут ли некоторые американцы, не читавшие книгу, обвинить меня в непатриотизме. Большая часть книги посвящена агиографии.
Тем не менее, я получил огромное удовольствие от повествования – мне было очень трудно оторваться. Я оценил общую перспективу, а также картину взаимоотношений и характеристики людей в Люфтваффе, когда они были развернуты в зонах боевых действий.
После всех тысяч фильмов о Второй мировой войне я с облегчением прочитал что-то, в котором немецкие военные показаны трехмерными, обычными людьми.Кроме того, из десяти лет заключения Хартманна в советских трудовых лагерях я ценю то, что автор и Эрих Хартманн постарались показать человечность простых русских людей, живших вблизи исправительно-трудовых лагерей, по сравнению с политическими деятелями и психопатами. кто руководил лагерями.
Соавтором книги был сам американский военный летчик-испытатель. Книга была написана для тех, кто интересуется армией, Второй мировой войной, воздушными боями и особенно истребителями и пилотами.Автор прилагает все усилия, чтобы показать Эриха Гартмана вполне профессиональным военным. Они избегают политики и социальных проблем, насколько это возможно.
Я принимаю за чистую монету, что боевой дух в люфтваффе во время Второй мировой войны был очень хорошим, в отличие от морального духа тех, кто служил на земле на Восточном фронте (то же самое было и в вооруженных силах США во время войны во Вьетнаме, с ужасным боевым духом в пехоте, но исключительно высоким боевым духом в ВВС).Члены Люфтваффе были полностью заняты своими собственными операциями и не знали о военных условиях в других местах.
Эрих Хартманн поступил на службу в Люфтваффе в 18 лет и закончил обучение на летчика-истребителя в 20. В таком юном возрасте было бы несправедливо ожидать от него хорошо сформированных политических убеждений. Однако мне хотелось бы, чтобы автор включил информацию о разоблачении и опыте молодого Эриха Хартмана в отношении политики и социальных условий в нацистской Германии. В книге приводятся примеры многих немцев, в том числе военных, не веривших в нацизм.
Отец Эриха Хартманна имел огромное влияние на сына. С самого начала отец Хартманна видел насквозь нацистскую пропаганду.
В 1939 году он сказал своему сыну, что Германия проиграет войну, и снова повторил это ему в 1944 году. длительные допросы и бесчеловечные условия в системе советских исправительно-трудовых лагерей. Автор мимоходом и без осуждения упоминает, что Эрих Хартманн был членом Гитлерюгенда.Но это требовалось от всей немецкой молодежи. Эрих Хартманн, похоже, никоим образом не был политиком. Это подчеркивается тем фактом, что после войны и после освобождения из советского рабского трудового лагеря он не вступил ни в одну из политических партий Германии, хотя для него это было бы выгодно с точки зрения карьеры. Но я хочу знать, были ли у него друзья-евреи. Был ли он антисемитом? Был его отцом? Эрих Хартманн должен был на каком-то уровне осознавать, что нацистское правительство делало с евреями и другими группами, которые его правительство преследовало.Хартманн все свое боевое время служил на Восточном фронте. Знал ли он об истреблении евреев в этих районах? Как относился ко всему этому Эрих Хартманн? Что Хартманн думал об этом после войны?
Как показано в книге, Хартманн обладал образцовыми нравами и характером, лучшими, чем у меня, и, без сомнения, лучше, чем у большинства людей.
Он не совершал военных преступлений. Как он много раз заявлял своим русским похитителям, он был просто профессиональным солдатом, сражавшимся за свою страну.Он никогда не полагался на свою совесть, чтобы судить о том, была ли война справедливой. Читая эту биографию, я иногда в гневе вспыхиваю от чувства, что он дал материальное содействие внутреннему злу — неспровоцированной и несправедливой войне Германии, которая причинила страдания и смерть миллионам невинных людей. Возможно, его десять лет в советском исправительно-трудовом лагере следует считать справедливым наказанием — частью общего правосудия, навязанного немецкому народу.
Жизнь и миф об Эрихе Хартманне, лучшем в мире асе-истребителе от Эрика Шмидта с бесплатной пробной версией.
Дата: февраль 2021 г.
Продолжительность: 9 часов 10 минут
Резюме:
Совершив более 1404 боевых вылетов, Эрих Хартманн уничтожил 352 десанта, а его карьера полна драм, каких только можно ожидать. Были зачистки отмороженных истребителей на Восточном фронте, пьяные набеги на гитлеровское Орлиное Гнездо, десятилетие заключения в жалких советских лагерях для военнопленных и дальнейшая военная служба во время холодной войны, закончившаяся конфликтами и тоской.
Хартманн был усыновлен сетью писателей и комментаторов, которые лично заботились о его благополучии и репутации. Эти люди, в основном американцы, публиковали подробные праздничные истории о Хартманне и его элитном братстве пилотов Люфтваффе.Наследие Гартмана стало более высоким и безопасным, а его сложная служба в поддержку нацизма угасла. Упрощенное, одномерное описание его жизни остается неизменным почти целое поколение.
Черный тюльпан раскрывает двусмысленную правду о Хартманне и большей части немецкого вермахта в целом: многие из этих людей не были ни полноправными нацистами, ни безупречными рыцарями. Они были сложными, противоречивыми и неуловимыми. Эта книга изображает сложного человека, а не героическую карикатуру, к которой мы привыкли, и утверждает, что аккуратные, отточенные героические истории, которые мы унаследовали о таких людях, как Хартманн, говорят о тех, кто их создал, не меньше, чем о самих себе.
сами герои.
Жанры:
Заключительное интервью с Эрихом Хартманном
Последнее интервью с Эрихом ХартманномИз всех асов-истребителей в истории первое имя, которое обычно приходит на ум, это «Красный барон» и Эрих «Буби» Хартманн. Поэтому эти двое занимают первые места в нашем рейтинге лучших летчиков-истребителей в истории.
Если вы не знакомы с лучшим летчиком-истребителем всех времен — вам лучше всего начать с этого видео:
Его 352 подтвержденных убийства, вероятно, навсегда останутся эталоном успеха в воздушной войне.Однако война в воздухе Эриха стала сноской в его жизни после десятилетия советского заключения, которое он пережил после войны.
По его собственным словам, Хартманн рассказал о своей жизни, карьере, увлечениях и выживании в мире, который мало кто видел, а еще меньше выжило.
В своем последнем официальном интервью Эрих Хартманн обсудил конкретные факты, которых он обычно избегал в прошлом. Это искреннее понимание показывает человечность самого человека, а не просто воина из легенд, и дает представление о характере, возможно, величайшего летчика-истребителя, который когда-либо и, вероятно, когда-либо будет сражаться во враждебном небе.
Хартманн дал это последнее интервью перед своей смертью в 1993 году.
В: Эрих, где и когда ты родился?
О: Я родился 19 апреля 1922 года в Вайссахе. Это недалеко от Вюртемберга.
В: Какой была ваша семья?
A: Мой отец был уважаемым врачом, который был врачом в армии во время Первой войны, а моя мать была лицензированным пилотом. Позже мой брат тоже стал врачом.
В: Расскажите о своей юности в Китае.
A: Двоюродный брат моего отца был там дипломатом, и он убедил отца перевезти нас в Китай, так как Германия была не лучшим местом для проживания с экономической точки зрения.
Мы жили в провинции Чанша, и я был молод, а Альфред был еще моложе, но я почти ничего из этого не помню. Отец шел впереди, а мы за ним. В конце концов, иностранцам стало плохо, и отец отправил нас домой. Мы переехали в Штутгарт, и отец вернулся позже. Здесь я жил до войны.
В: Что побудило вас стать пилотом?
A: Вероятно, по той же причине, что и большинство мальчиков; слава асов Великой войны, а также тот факт, что моя мама была лицензированным пилотом.Мать обычно поднимала нас и учила чему-то. Это было, пожалуй, самым важным фактором. Я знал, что хочу летать. В четырнадцать лет я стал лицензированным пилотом-планеристом и летал так часто, как только мог. В пятнадцать лет я стал инструктором Гитлерюгенда. Альфред стал наводчиком «Штуки» и попал в плен в Тунисе. Вероятно, это ему повезло и спасло ему жизнь. Моему отцу не нравилось, что я хочу быть летчиком, он хотел, чтобы мы пошли за ним в медицину, и это тоже была мечта, которая у меня была, но этого не будет.
Эрих «Буби» Хартманн
В: Когда вы вступили в Люфтваффе?
A: Я начал военную летную подготовку в октябре 1940 года в Восточной Пруссии.
Так продолжалось до января 1942 года, когда я отправился в Цербст-Анхальт. В марте 1942 года я получил высшее образование в звании лейтенанта. Позже я поступил в высшую школу воздушной артиллерии, где попал в небольшую беду. Я выпендривался, гудел по аэродрому и был приговорен к домашнему аресту. По иронии судьбы мой сосед по комнате летал на том же самолете, что и я, но у него возникла техническая проблема, и он погиб в авиакатастрофе.Это было иронично. Я прибыл в Россию и доложил в JG-52 незадолго до зимы, после небольшого происшествия.
В: Это когда вы разбили Штуку?
A: Ну, я бы не сказал, что разбился, потому что я так и не оторвался от земли. Мы должны были лететь на них в Мариуполь, но когда я завел «Штуку», я понял, что у нее нет тормозов, и она реагировала не так, как «Мессершмитт-109». его нос. Нас решили отправить на Ю-52, так было безопаснее и для нас, и для самолета.
В: Это было, когда вы впервые встретились с Дитером Храбаком?
A: Да, который был хорошим другом на протяжении многих лет, как вы знаете.
Дитер был первым, кто посоветовал мне поговорить с вами, так как он и другие доверяют вам. Я люблю тебя также. Дитер был очень понимающим, но дисциплинированным командиром, и его опыт показал это. Он научил нас не только летать и сражаться, но и работать в команде и оставаться в живых. Это был его величайший дар. Он был очень открыт для обсуждения своих ошибок и того, как он извлек из них уроки, надеясь, что мы тоже научимся.Храбак назначил меня в 7/III/JG-52 под командованием майора Хубертуса фон Бонина, старого орла времен Гражданской войны в Испании и Битвы за Британию. Мы тоже многому у него научились. Мой первый вылет был 14 октября 1942 года.
В: Ваша первая миссия была менее впечатляющей. Что случилось?
A: Ну, Россманн и я были в нашем полете, и Россманн сообщил по рации, что заметил десять вражеских самолетов под нами. Мы были на высоте 12 000 футов, а противник находился далеко под нами. Я ничего не видел, но следовал за Россманном вниз, а потом мы наткнулись на них.
Я знал, что мне нужно совершить первое убийство, поэтому я дал полный газ и оставил Россманна стрелять по самолету. Мои выстрелы промахнулись, и я чуть не столкнулся с ним, и мне пришлось подтянуться. Внезапно меня окружили Советы, и я направился к низкой облачности, чтобы спастись. Все это время Россманн продолжал со мной разговаривать, и я получил предупреждение о низком уровне топлива. Затем двигатель заглох, и я рванул внутрь, уничтожив свой истребитель. Я знал, что попал в беду. Я нарушил все заповеди, которыми живет летчик-истребитель, и ожидал, что меня вышвырнут.
В: Как сложилась твоя судьба?
A: Я был приговорен фон Бонином к трем дням работы с наземной командой. Это дало мне время подумать о том, что я сделал. Чему я научился у Россманна, а затем у Крупински, я позже научил новых пилотов, когда стал руководителем.
В: Когда вы совершили первое убийство?
A: Это был день, который я никогда не забуду, 5 ноября 1942 года, штурмовик Ил-2, который было сложнее всего сбить из-за тяжелой броневой плиты.
Приходилось расстреливать масляный радиатор снизу, иначе он не опускался. Это был также день моей второй вынужденной посадки с тех пор, как я влетел в обломки своего убийства. В тот день я узнал две вещи; подойдите поближе и выстрелите и сразу же оторвайтесь после убийства. Следующее убийство произошло в феврале следующего года. Это было, когда Крупинский приехал на Тамань и стал моим новым командиром эскадрильи.
В: Вальтер рассказал мне о дне своего прибытия и эпизоде с двумя бойцами. Что ты помнишь?
А: Он зашел, представился, потребовал самолет, поднялся, загорелся и привез обратно на машине.Затем он взял еще один, совершил два убийства и вернулся, они хотели ужин. Все мероприятие проходило так же небрежно, как карточная игра.
В: Как вы познакомились с Гюнтером Раллом?
A: Ну, я знаю, что Гюнтер должен был рассказать тебе об этом. Он заменил фон Бонина на посту Gruppenkommandeur, и нас представили. Это было начало. В августе 1943 года Ралль назначил меня командиром 9-й эскадрильи, которой командовал Герман Граф.
В: Вы часто летали с Крупинским в качестве его ведомого.На что это было похоже и насколько это отличалось от полетов с Россманном?
A: Ну, поначалу партнерство было немного непростым, но мы обнаружили, что хорошо работаем вместе. У нас обоих были сильные и слабые стороны, и нам удалось преодолеть эти проблемы. Это сработало хорошо. Кроме того, я должен был убедиться, что он вернулся домой, потому что его многочисленные подруги всегда ждали, когда он спустится. Я выиграл Железный крест 2-го класса, летая с «Крупи». Единственное, чему я научился у него, это то, что худшее, что можно сделать, это потерять ведомого.Убийства были менее важны, чем выживание. Я потерял только одного ведомого, Гюнтера Капито, бывшего пилота бомбардировщика, но это было из-за его неопытности с истребителями, но он выжил.
В: Сколько убийств вы совершили до получения Рыцарского креста?
A: К 29 октября 1943 года я совершил 148 убийств. Я думаю, что моя награда запоздала. Было много людей, совершивших более пятидесяти убийств, но не получивших Рыцарского креста, что я считаю несправедливым.
Я также считал несправедливым, что такие люди, как Ралл, Баркхорн, Киттель, Бэр и Рудорфер, не получали более высоких наград.Они их заслужили.
В: Расскажите о своей первой встрече с Крупински. Я слышал его версию от Уолтера, но мне нужна ваша версия.
A: Ко мне обратился мой новый командир звена (Храбак), когда дымящийся истребитель вошел, внезапно приземлился, перевернулся и взорвался. Мы знали, что пилот мертв. Один из мужчин сказал, что «это Крупинский», и из ослепляющего дыма этот человек вышел из-под обломков с обгоревшим обмундированием, но без других повреждений. Он улыбался и жаловался на зенитную артиллерию над Кавказом, но без особого удивления на лице.Это была моя первая встреча с «Графом».
В: Кого вы сначала назначили ведомым?
A: Фельдфебель Эдуард «Поль» Россманн, взявший меня под свое крыло.
В: Было ли нормальным, что офицер приписан к унтер-офицеру?
A: Это было для нас, так как он был опытным ветераном боевых действий. Ранг мало что означал избыток опыта, и я думаю, именно поэтому мы были такими успешными.
В: Кто был твоим лучшим другом в те дни?
A: Их было так много, большинство из которых все еще живы, но мои самые близкие отношения были с Хайнцем Мертенсом, моим командиром экипажа.Вы полагаетесь на своих ведомых, которые прикрывают вас в воздухе, и на ваших товарищей по команде в воздушном бою, но человек, который держит вашу машину в безопасности, является самым важным человеком, которого вы знаете. Мы стали лучшими друзьями, и мой успех был бы невозможен, если бы не Мертенс.
В: Связь между вами тоже легендарна. Почему близость?
А: Я не могу этого объяснить. Когда я пропал без вести во время миссии, где я был схвачен и сбежал, Мертенс взял винтовку и пошел меня искать.Он не сдавался. Это лояльность, которую вы никогда не встретите за пределами армии.
В: Опишите время, когда вы попали в плен.
A: Русские атаковали в нашем районе, и Храбак отдал нам приказ.
Это было в августе 1943 года, и наша задача состояла в том, чтобы поддержать «Штуки» Ганса-Ульриха Рюделя в контратаке. Затем все изменилось. Красная авиация бомбила наземные позиции немцев в поддержку их наступления, поэтому моя группа из восьми истребителей обнаружила и атаковала противника, около сорока Лаггов и Яков и еще сорок или около того штурмовиков-штурмовиков.Я сбил двоих, когда что-то попало в мой самолет. Совершил вынужденную посадку и попал в плен к советским солдатам. Я притворился, что был ранен, когда они приближались к самолету. Они поверили мне и отвезли в свой штаб, где меня осмотрел их врач, и он даже поверил мне. Они поместили меня обратно в грузовик (который был немецким) на носилках, и, пока штуки атаковали, я бросился на одного охранника в грузовике. Он пошел вниз, а я ушел сзади. Как только я это сделал, я услышал, что грузовик остановился, поэтому мне пришлось продолжать движение.Я оказался на большом поле очень высоких подсолнухов, где я пытался спрятаться на бегу, в то время как люди, преследовавшие меня, вели яростный огонь в моем направлении.
Я нашел небольшую деревню, занятую русскими, и решил вернуться в район, откуда только что пришел, и дождаться наступления темноты. [Именно в это время Мертенс взял на себя смелость взлететь и найти Хартманна, вооруженного только винтовкой и водой, обеспокоенного тем, что его друг не вернулся]. Я добрался до своего безопасного места и вздремнул, а позже проснулся и снова взлетел на запад.Я прошел мимо патруля русских, думаю, человек десять, поэтому решил последовать за ними. Потом патруль скрылся за небольшой холм, а потом была перестрелка. Я знал, что это должны быть немецкие позиции, так как люди из патруля прилетели обратно на мою сторону. Затем я перешел на другую сторону, и мне бросил вызов немецкий часовой, который также выпустил в меня пулю, которая разорвала штанину. Я был очень расстроен, но этот человек был в полном страхе. Меня приветствовали на их месте, провели допрос и попросили подготовиться к контакту.Другая группа русских, явно пьяных, шла в сторону наших окопов, и лейтенант отдал приказ стрелять, когда они подошли метров на двадцать.
Все они были уничтожены. Позже мне сказали, что группа русских вошла в их периметр, бегло говоря по-немецки, заявив, что они беглые военнопленные, и когда они вошли, они вытащили несколько автоматов и убили несколько человек. Это объясняло их осторожность по поводу принятия меня за чистую монету, поскольку у меня не было с собой удостоверения личности. Все было отобрано, когда меня схватили.
В: Что случилось с Мертенсом? Как ты вернулся?
A: Командир пехоты связался с Храбаком, и мне подтвердили, кто я. Меня отправили обратно на машине, и меня встретил Крупи, только что вернувшийся из больницы. Мне также сообщили о том, что Биммель ушел и сделал, и я был очень расстроен. На следующий день Биммел вернулся, и мы увиделись, и у нас был «день рождения».
В: Объясните, что такое «день рождения»?
A: Это вечеринка в честь пилота, который выжил в ситуации, которая должна была его убить.У нас было много таких.
В: Возможно, самой большой легендой, связанной с вашей жизнью, было время, когда вы впервые встретили Уши, и любовь, которая пережила многие годы.
Опишите эту первую встречу.
A: Мы учились в одной школе, и наконец я решил ее разыскать. Я догнал ее и девушку, остановил велосипед и представился. Я знал, что она для меня единственная, хотя мне было всего семнадцать, а она была на два года моложе. Наши родители были не слишком в восторге от этого, я могу вам сказать, но они смирились.
Q: У вас была конкуренция за нее, не так ли?
A: Да, но я решил эту проблему, ничего. Нам с Уши суждено быть вместе, такова судьба. И ждала долго, даже после войны. Мы поженились в 1944 году, но по-прежнему мало времени проводили вместе. [На самом деле Эрих предупредил старшего мальчика подальше от нее, и когда Уши сказала ему, что он притесняет ее, Эрих избил его, положив конец этой проблеме]. Мы поженились после того, как у меня появились Бриллианты, и Герд {Баркхорн] был моим шафером, а Вилли Бац и Крупи были свидетелями.Мы не могли обвенчаться в церкви из-за логистических проблем. Вот и пришлось бы ждать до 1956 года
В: Расскажите о том, как вы получили дубовые листья от Гитлера.
A: Это было странное время. Во-первых, большинство из нас были пьяны. Герд Баркхорн, Вальтер Крупински, Йоханнес Визе и я должны были явиться в Берхтесгаден. Все мы , кроме Герда, получали Дубовые Листья, он получал Мечи. К тому времени, когда мы добрались туда, мы пытались протрезветь. Уолтер спустя годы всегда говорил, что мы должны поддерживать друг друга.Мы пили коньяк и шампанское, смертельная комбинация, если не есть пару дней. Первым, кого мы встретили на выходе из поезда, был адъютант Люфтваффе Гитлера майор фон Белов, который, я думаю, был в шоке от нашего состояния. Нам предстояло встретиться с Гитлером через пару часов, и мы едва держались на ногах. Это было в марте 1944 года, и в то время на той высоте было много снега.
В: Я разговаривал с Уолтером Крупински и читал о «событии со шляпой» в вашей биографии Рэя Толивера и Тревора Констебла.О чем это было?
А: Я не мог найти свою шапку, да и зрение у меня было не самое лучшее, поэтому я взял шапку на подставку и надел ее, а она оказалась слишком велика.
Я знал, что это не мое в то время. Нижний расстроился и сказал мне, что это гитлеровское, и вернуть обратно. Все над этим смеялись, кроме Внизу. Я пошутил о том, что у Гитлера большая голова и что это «должно идти вместе с работой», что вызвало еще больше смеха.
В: Какое впечатление произвел на вас Гитлер?
A: Я нашел его немного разочаровывающим, хотя очень интересовался войной на фронте и был чрезвычайно хорошо осведомлен о событиях, как я их знал.Однако у него была склонность бубнить о мелочах, которые мне казались скучными. Я нашел его интересным, но не таким внушительным. Я также обнаружил, что ему не хватает знаний о воздушной войне на востоке. Его больше волновала воздушная война Западного фронта и бомбардировки городов. Конечно, его больше всего интересовала наземная война на Восточном фронте. Это было очевидно. Гитлер выслушал людей с Западного фронта и заверил их, что производство оружия и истребителей растет, и история подтвердила это.Затем он рассказал о войне подводных лодок, о том, как мы собирались решительно уничтожить морскую торговлю и все такое.
Я нашел его одиноким и беспокойным человеком.
В: Как относились к войне в вашем подразделении в это время?
A: Я не припоминаю, чтобы кто-то говорил о поражении, но я знаю, что мы говорили о некоторых уже убитых великих пилотах, и о новостях об американских Мустангах, проникающих глубоко в Германию и даже дальше. Немногие из нас имели опыт борьбы с американцами, хотя многие старожилы сражались с англичанами.Те, кто сражался с американцами, делали это в Северной Африке, и их выводы оказались интересными.
В: Какой была атмосфера, когда вы выиграли Мечи?
A: Я только что приземлился после успешной миссии, когда мне сказали, что я был награжден Мечами. Это был июнь 1944 года. 3 августа 1944 года я снова приехал к Гитлеру на церемонию награждения, и нас, парней из Люфтваффе, было всего десять человек . Гитлер был другим человеком. Это было сразу после заговора с целью убить его, и его правая рука дрожала, и он выглядел измученным.Ему приходилось поворачиваться к левому уху, чтобы услышать, как кто-то говорит, потому что от взрыва он оглох на другое ухо.
Гитлер обсуждал трусливый поступок, направленный на его убийство, и нападал на качество своих генералов, за некоторыми исключениями. Он также заявил, что Бог пощадил его жизнь, чтобы он мог спасти Германию от разрушения, и что западные союзники будут неизбежно отброшены. Я был очень удивлен всему этому. Я хотел уйти и увидеть своего Уши, и я это сделал.
В: Чем встреча с Гитлером и получение Алмазов отличались от двух предыдущих встреч?
A: Ну, Дитер Храбак и остальные устроили вечеринку перед моим отъездом, и я был так пьян, что не мог стоять на следующий день.Звучит так, будто мы все были алкоголиками, но это не так. Мы жили и играли тяжело. Никогда не знаешь, что принесет следующий день. Я направил свой 109-й в Инстербург, а JG-52 дал мне сопровождение. Когда я прибыл в Wolfschanze, мир изменился. Гитлер уже начал суды и казни причастных к этому, и все были под подозрением. Вы должны были войти в три зоны безопасности, и никому не разрешалось проносить оружие в последнюю зону.
Я сказал гитлеровскому охраннику из СС передать фюреру, что я не получу бриллианты, если мне не доверят носить мой пистолет Вальтер.Парень выглядел так, будто я только что женился на его матери. Он пошел поговорить с фон Белоу, который тогда был полковником, и Белоу вышел и сказал, что все в порядке. Я повесил свою кепку и ремень с пистолетом на подставку, и Гитлер подошел ко мне и сказал: «Хотел бы я, чтобы у нас было больше таких, как ты и Рюдель», и дал мне бриллианты, которые были инкрустированы другим набором дубовых листьев и мечей. Мы выпили кофе и пообедали, и он признался мне, сказав, что «в военном отношении война проиграна», и что я должен уже знать это, и что, если мы будем ждать, западные союзники и Советы будут воевать друг с другом.Он также рассказал о проблеме партизан и спросил меня о моем опыте. Гитлер спросил меня, что я думаю о тактике, используемой в борьбе с американскими и британскими бомбардировщиками. Поскольку у меня не было большого опыта в этом, я просто констатировал то, что считал фактом.
Приказы Геринга по борьбе с ними и применяемый метод были ошибочными. Я также сообщил ему о недостатках в подготовке пилотов; слишком много людей с минимальной подготовкой просто растрачивали свои жизни . Он также рассказал о новом оружии и тактике, после чего мы расстались.Это был последний раз, когда я его видел, 25 августа 1944 года. Я прилетел обратно в часть, где ждал приказ об отпуске на десять дней. Я также должен был отчитаться перед Галландом, где мы обсуждали ситуацию с Ме-262. Я вернулся, чтобы жениться на своей Уши, это было все, что имело для меня значение.
В: Чего вы больше всего опасались во время войны?
A: Ну, я боялся захвата в России, это была очень поучительная перспектива. Нас беспокоили и бомбардировки наших городов, так как наши семьи были нам очень дороги. Полагаю, больше всего я беспокоился о том, что Уши не будет ждать, поэтому всегда старался видеться с ней, когда был в отпуске.Медали означали отпуск, и это было стимулом. У меня был выбор потерять ее или вернуть все награды, я бы отправил медали обратно.
Она была слишком важна для меня, и всегда была такой. Позже стало известно, что Советы точно знали, кто я такой, и Сталин назначил за мою голову цену в 10 000 рублей. Позже она была увеличена, и у нас с Рюделем были самые высокие награды среди всех немцев во время войны, вероятно, за исключением Гитлера и нескольких представителей нацистской элиты. Каждый раз, когда я поднимался, я знал, что кто-то будет искать меня.У меня были мысли об американских вестернах, где на улицу вызывают лучшего стрелка; другой человек, желающий оставить свой след. Я чувствовал себя отмеченным, поэтому мне приходилось время от времени менять свой самолет. Я обнаружил, что, когда я использовал черный тюльпан, мне было труднее найти противников, которые по большей части избегали меня. Мне нужен был камуфляж.
В: Какие условия были в России?
А: Ну, зимой можно себе представить. У нас редко было жесткое убежище, жили в палатках. Вши были хуже всего, и мало что оставалось, кроме как поднести свою одежду к огню и слушать, как они трещат.
У нас был ДДТ, и мы купались, когда могли. Болезни, особенно пневмония и траншейная стопа, были тяжелыми, особенно среди наземных бригад. Еда всегда была проблемой, особенно в конце войны, а ограничения на топливо делали каждую миссию значимой. Мы всегда летали с травяных полос и нас часто бомбили. Эти полосы было легко ремонтировать, хотя рельеф местности превращал каждый взлет и посадку в приключение. Иногда истребители ломали шасси или просто закапывались и падали. Техническое обслуживание было еще одним кошмаром, так как было трудно достать расходные материалы и запчасти, особенно когда мы все время переезжали.Несмотря на эти проблемы, мы очень успешно действовали в Крыму в 1943-44 гг.
В: Я знаю, что JG-52, как и другие подразделения, летали с иностранными ВВС. Каковы ваши впечатления от этого?
A: У нас был прикомандированный к нам королевский венгерский отряд, а также хорваты. Они были хорошими пилотами и бесстрашными во многих отношениях. Хорошие люди. У нас было еще больше контактов, особенно с румынами, когда мы там находились, и именно здесь мы вступили в бой как с американцами, так и с Советами; очень тяжелое время.
Мы летели по России против двадцати к одному. В Румынии было тридцать к одному.
В: Эвакуацию из Крыма мне описал Грабак. Как это было для тебя?
A: Ну, я бы не назвал это эвакуацией, а полным отступлением. Нам нужно было двигаться, и я обнаружил, что с радио, броневой плитой и задней стенкой можно поставить четырех человек в хвосте, но трое — это максимум, что я бы попробовал. С помощью этого метода нам удалось спасти многих из наших драгоценных наземных экипажей от захвата.
В: Какими были Советы, которых вы захватили? Были ли случаи открытого расизма среди ваших людей по отношению к этим людям?
А: Вовсе нет. На самом деле, я бы сказал, что в нашей группе было большинство, кому весь национал-социалистический идиотизм был немного противен. Грабак всегда объяснял новым молодым пилотам, что если они думают, что сражаются за национал-социализм и фюрера, им нужно перейти в Ваффен СС или что-то в этом роде. У него не было времени на политические типы.Он вел войну против превосходного врага, а не проводил политический митинг.
Я думаю, что такой подход повредил Грабаку в глазах Геринга и других, но он был настоящим мужчиной и не заботился ни о чем, кроме своих людей. Ханнес Траутлофт был таким же, как и Галланд. Все великие за редким исключением были такими. У нас даже был русский заключенный, который показал нам, как запускать наши двигатели в минусовой мороз, подмешивая бензин в масляный картер. Для нас это было неслыханно, и мы были уверены, что потеряем истребитель при взрыве.Это сработало, потому что топливо разжижало застывшее масло и испарялось при включении стартера. Это было замечательно. Другой парень показал нам, как разжечь огонь под капотом и запустить двигатель, еще один полезный совет. Этот же парень показал нам, как заставить оружие стрелять, опуская его в кипящую воду, удаляя смазку, которая замораживала механизмы. Без масла работали нормально. Мне было жаль этих людей, которые никого не ненавидели и были вынуждены вести войну, которой предпочли бы избежать.
В: Какие боевые действия с вражеской авиацией вам запомнились больше всего?
A: На ум приходит одна ситуация.
Я был на дуэли с краснознаменным Як-9, и этот парень был хорош и абсолютно безумен. Он пытался и пытался зайти мне сзади, и каждый раз, когда он открывал огонь, я отскакивал от его пуль. Потом он подтянулся и перекатился, и мы подошли друг к другу лоб в лоб, стреляя, ни в одну сторону не попали. Это произошло два раза. Наконец, я перешел в пикирование с отрицательной перегрузкой, вне его поля зрения, и развернулся, чтобы преследовать его на полном газу.Я подошел снизу на пологом подъеме и поджег его. Пилот выпрыгнул с парашютом и позже был схвачен. Я встретился и поговорил с этим человеком, капитаном, который был симпатичным парнем. Мы дали ему немного еды и позволили ему бродить по базе после того, как он дал слово, что он не сбежит. Он был счастлив, что остался жив, но очень растерялся, так как начальство сказало ему, что советские летчики будут расстреляны сразу после захвата. Этот парень только что отведал один из лучших обедов на войне и завел новых друзей. Мне нравится думать, что такие люди вернулись домой и рассказали своим землякам правду о нас, а не пропаганду, которая разразилась после войны, хотя были и страшные вещи, без сомнения.
Однажды я атаковал звено из четырех Ил-2 и подбил один. Все четверо попытались развернуться строем на малой высоте, и все четверо врезались в землю, не в силах восстановиться, так как их бомбовая нагрузка снизила их маневренность. Это были самые легкие четыре убийства, которые у меня когда-либо были. Тем не менее, я помню, как увидел более 20 000 убитых немцев, усеявших долину, где советские танки и казаки атаковали застрявшую часть, и это зрелище, даже с воздуха, было, пожалуй, самым запоминающимся в моей жизни. Я могу закрыть глаза и видеть это даже сейчас.Такая трагедия. Я помню, как плакал, когда низко летел над сценой; Я не мог поверить своим глазам. В другой раз это было в мае 1944 года под Яссами, мой ведомый Блессин и я были атакованы истребителями, он прорвался вправо, и противник последовал за ним вниз. Я перекатился и последовал за вражеским истребителем на палубу. Я дал сигнал своему ведомому, чтобы он остановился и проскочил направо в пологом повороте, чтобы я мог сделать хороший выстрел. Я сказал ему оглянуться и посмотреть, что произойдет, если не следить за своим хвостом, и выстрелил. Истребитель разлетелся на части и посыпался как конфетти.Однако, если не считать крушения Крупински в тот день, когда я с ним познакомился, одно событие является ясным и комичным. Моим ведомым во многих миссиях был Карл Юнгер. Он зашел на посадку, и ему перешел дорогу польский фермер с телегой. Он врезался в него, убив лошадь, и истребитель превратился в искореженные обломки. Мы все это увидели и стали думать о похоронах, как вдруг обломки сдвинулись, и он вылез без единой царапины, все еще в темных очках. Он был готов снова подняться. Удивительный! Затем были американские «Мустанги», встречи с которыми мы боялись и ждали.Мы знали, что эти самолеты намного лучше наших; новее и быстрее, и с большим диапазоном. Однажды в Румынии у нас был интересный опыт как с русскими, так и с американцами.
В: Что произошло на той миссии?
A: Мы вылетели на задание по перехвату советских бомбардировщиков, атакующих Прагу, и мы насчитали много самолетов американского производства с красными звездами, часть вашего ленд-энд-лиза.
Но ведь рядом были и американские истребители, и я был выше их всех на тысячу метров.Казалось, что американцы и русские были заняты изучением друг друга и не подозревали, что мы рядом. Я отдал приказ спуститься через «Мустанги», затем через российские истребители и через бомбардировщики всего одним ударом и разбегом, тогда мы уберемся оттуда к черту, так как нас было только двое. Я быстро сбил два P-51 в пикировании, а затем выстрелил в бостонский бомбардировщик, попал хорошо, но это не было убийством. Второй элемент также забил «Мустангам», и мы с моим ведомым были в порядке.Внезапно произошло самое удивительное. Советские истребители и американцы начали драться друг с другом, и путаница работала на нас. Они, должно быть, не поняли, что все началось с Шварма немцев! Российские бомбардировщики в панике сбросили бомбы и отвернулись. Я видел, как три Яка были сбиты, а один поврежденный Мустанг оставлял за собой шлейф белого дыма. Это был мой последний бой против американцев.
В: Когда вы впервые столкнулись с американскими летчиками?
A: Это было при обороне Плоешти и Бухареста, а также над Венгрией, когда подошли бомбардировщики в сопровождении тяжелых истребителей. Меня отозвали, чтобы я принял на себя командование I/JG-52, и это было 23 июня 1944 года. B-17 атаковали железнодорожный узел, и мы построились. Мустангов мы сначала не видели и приготовились атаковать бомбардировщики. Внезапно четыре из них пролетело над нами и ниже, поэтому я отдал приказ атаковать истребители. Я приблизился к одному и выстрелил, его истребитель развалился, и несколько осколков попали в мои крылья, и я сразу же оказался позади другого, и я выстрелил, и он перевернулся. Мой второй звено сбил два других истребителя.Но потом мы увидели других и снова напали. Я сбил еще одного и увидел, что у лидера все еще были десантные баки, что ограничивало его возможность развернуться. Я был очень рад, что этот пилот смог успешно спастись. У меня закончились боеприпасы после боя. Но этому успеху не суждено было повториться, потому что американцы научились и им нельзя было снова попадать в засады. Они очень хорошо защищали бомбардировщики, и нам никогда не удавалось подобраться достаточно близко, чтобы нанести какой-либо ущерб.
У меня была возможность снова атаковать «Мустанги», когда самолет преследовали сзади, и я попытался предупредить их по радио, но они не услышали.Я нырнул и приблизился к P-51, который стрелял в 109, и подорвал его. Я наполовину перекатился и пришел в себя, чтобы выстрелить в другой из трех оставшихся вражеских самолетов и поджечь его. Как только это произошло, меня предупредили, что у меня на хвосте несколько человек, поэтому я направился к палубе, а за мной толпа из восьми американцев. Это очень неприятное чувство, я вам скажу! Я делал резкие повороты влево и вправо, когда они стреляли, но они стреляли слишком далеко, чтобы быть эффективными. Я направлялся к базе, чтобы оборонительные орудия помогли мне, но у меня закончилось топливо, и мне пришлось спасаться.Я был уверен, что этот один пилот выстраивает меня для стрейфа, но он отклонился и посмотрел на меня, махнув рукой. Я приземлился в четырех милях от базы; Я почти сделал это. В тот день мы потеряли половину наших самолетов; нас было слишком мало, и многие молодые пилоты были неопытны.
В: Как вы оценивали противника в воздухе?
A: Я знал, что если вражеский пилот начал стрелять раньше, далеко за пределы максимальной эффективной дальности своих орудий, тогда его легко убить. Но если летчик приблизился и вел огонь, и, казалось, наблюдает за ситуацией, то вы знали, что перед вами опытный пилот.Кроме того, я разработал различную тактику для различных условий, например, всегда разворачиваться под орудия приближающегося врага или перекатываться в пикирование с отрицательной перегрузкой, вынуждая его следовать или прерываться, затем выкатывать и иногда снижать скорость полета, чтобы позволить ему совершить чрезмерную фиксацию. . Именно тогда вы воспользовались его неудачей.
В: Некоторые скептики сомневались в ваших убийствах. Расскажите об этом, и как далеко это зашло?
A: Ну, это случилось с некоторыми из нас. Геринг не мог поверить, что начиная с 1941 года регистрируются ошеломляющие смерти.В моем подразделении даже был человек, которого вы тоже знаете, Фриц Облессер, который подвергал сомнению мои убийства.
Я попросил Ралла перевести его из 8-й эскадрильи на некоторое время моим ведомым. Облессер поверил и подписал несколько убийств в качестве свидетеля, и после этого мы стали друзьями.
Вопрос: Адольф Галланд рассказал мне, как он пытался заполучить вас в свой JV-44 в 1945 году. Почему вы не приняли его предложение, как Крупи и Баркхорн?
A: Я прошел квалификацию на Me-262, но мое сердце и друзья были в JG-52, и я чувствовал, что это мое место.Лояльность отряда была важна для меня. К тому же у меня было много новых пилотов, нуждавшихся в руководстве и обучении. Они все время становились моложе, и у них оставалось все меньше и меньше часов летной подготовки, прежде чем их бросили в бой. Я был нужен, и именно там я остался. Ралль, Крупински, Штейнхофф и другие были переведены в состав Обороны Рейха, где и закончили свою войну. Я разрывался между этими фактами, но чувствовал, что принял правильное решение в тот момент. В последующие годы я понял, что моя жизнь была бы совсем другой, если бы я остался в JV-44.
В: Как вы оказались в советской тюрьме?
A: 8 мая 1945 года около 08:00 я взлетел со своего поля в Чехословакии и направился в Брюнн. Мой ведомый и я увидели внизу восемь Яков. Я сбил одного, и это была моя последняя победа. Я решил не нападать на остальных, когда увидел, что надо мной двенадцать Мустангов. Мой ведомый и я направились к палубе, где нас мог скрыть дым от бомбежки. Мы пробились сквозь дым и снова увидели двух союзников, сражающихся друг с другом над нами.Невероятный! Ну, мы приземлились в поле, и нам сказали, что война закончилась. Должен сказать, что во время войны я никогда не нарушал приказов, но когда генерал Зайдеманн приказал мне и Графу лететь в британский сектор и сдаться, чтобы избежать встречи с русскими, а остальная часть крыла сдаться Советам. Я не мог оставить своих людей. Это было бы плохим руководством. За мою голову назначена большая награда, как и у Рюделя. Я был хорошо известен и все знали, что Сталин хочет меня заполучить. Я шел со своим подразделением через Чехословакию, когда мы сдались американской бронетанковой части.
Нас всех передали Советам. Я помню, как Граф сказал мне, что, как победители Бриллиантов, Советы, вероятно, казнят нас, если они нас поймают. В тот момент я не сомневался, что он был прав. Граф также упомянул женщин, детей и наземный персонал, которым некому было бы помочь; они окажутся во власти Красной Армии, и мы все знали, что это значит. Ну, мы уничтожили самолет и все боеприпасы, все. Я сел в свой истребитель и выстрелил из орудий в лес, где было сброшено все топливо, а затем выпрыгнул.Мы уничтожили двадцать пять превосходных истребителей. Было бы неплохо иметь их сейчас в музеях.
В: Каково было вам, когда вы сдались?
A: Граф, Грассер и я сдались 90-й пехотной дивизии, и нас поместили в лагерь с колючей проволокой. Условия были ужасными. Многие мужчины решили бежать, а некоторым помогли охранники. Мы восемь дней обходились без еды, а потом нам сказали, что нас нужно перевезти. Нас всех, даже женщин и детей, вывели в чистое поле.Грузовики остановились, там нас ждали советские войска.
Тогда русские отделили женщин и девушек от мужчин, и произошли самые ужасные вещи, которые вы знаете, а я не могу здесь сказать. Мы видели это; американцы видели это, и мы ничего не могли сделать, чтобы остановить это. Мужчины, которые сражались, как львы, плакали, как младенцы, при виде неоднократных изнасилований совершенно незнакомых людей. Паре девушек удалось подбежать к грузовику, и американцы втянули их внутрь, но русские, большинство из которых были пьяны, направили оружие на союзников и произвели несколько выстрелов.Тогда водители грузовиков решили быстро уехать. Некоторые женщины были застрелены после изнасилований. Другим не так повезло. Я помню двенадцатилетнюю девочку, мать которой изнасиловали и застрелили несколько солдат. Вскоре после этого она умерла от этих действий. Потом пришли еще русские, и все началось сначала и продолжалось всю ночь. Ночью целые семьи кончали жизнь самоубийством, мужчины убивали своих жен и дочерей, а затем себя. Я до сих пор не могу поверить в эти вещи, когда говорю сейчас.
Я знаю, что многие никогда не поверят в эту историю, но это правда. Вскоре прибыл русский генерал и отдал приказ прекратить все это. Он был серьезен, потому что некоторые русские, которые не остались в стороне и пришли насиловать, были казнены на месте своими людьми через повешение.
В: Каким было ваше интернирование в России?
A: Ну, я был несколько известен или печально известен, в зависимости от вашей точки зрения, и Советы были очень заинтересованы в том, чтобы сделать из меня пример. Меня никогда сильно не били и не пытали, но несколько лет меня морили голодом и угрожали.Допросы были самыми ужасными. Я знаю, что вы брали интервью у нескольких немцев, переживших то же самое. Истории почти одинаковые, поэтому не буду вдаваться в подробности. Первое, что они сделали, это устроили нам медицинский осмотр, чтобы определить, насколько мы пригодны для каторжных работ. Потом нас посадили на поезд, который направлялся из Вены в Карпаты в Румынии. Нас поместили в другую проволочную тюрьму с охраной из румынских коммунистов. Так продолжалось неделю, а потом мы сели на другой поезд. В этих маленьких вагонах не было места, поэтому не все могли сесть, поэтому мы по очереди.Наконец мы подъехали к Кирову и высадились в болоте. Это был наш дом какое-то время. Из 1500 военнопленных, сброшенных в этом месте, первую зиму пережили около 200 человек. Это я знаю от некоторых выживших. Их не кормили, просто работали до смерти. Меня отправили в Грязовец, где уже была Асси Хан. В плену с 1943 года.
В: В каком лагере вы были военнопленным?
А: Я был в нескольких лагерях, Шахтах, Новочеркасске, где меня держали в карцере, и Дятерке.Я объявил голодовку в знак протеста против условий рабского труда и против того факта, что Советы были просто рабочими до смерти назло. По иронии судьбы меня поместили в лагерь в Кутейниково, где в 1943 году базировалась моя эскадрилья.
В: В каком лагере было восстание?
А: Это были Шахты. Это было, когда я и другие отказывались работать, ссылаясь на Женевскую конвенцию.
Меня снова поместили в одиночную камеру. Это был рабочий лагерь для добычи полезных ископаемых, и многие мужчины устали от него, и я думаю, что мое отсутствие стало причиной проблемы.Через несколько дней военнопленные набросились на охрану, загнали в угол коменданта лагеря и освободили меня. Это было очень интересно. Потом меня отправили в другие лагеря, а в Дятерке там 4000 человек.
В: Опишите лагерь, как он устроен?
A: Прекрасным примером была Диатерка. Был высокий забор, потом мертвая зона с проходом для охранников и собак, потом еще забор с сторожевыми вышками с еще охраной и пулеметами. Были длинные ряды бараков, которые не были изолированы от холода, а зимы были довольно холодными, могу вам сказать.В каждом бараке вмещалось от 200 до 400 заключенных в зависимости от его размера, а деревянные нары располагались рядами по три-четыре яруса. Лагерь был разделен на секции максимальной и минимальной безопасности, причем мы находились в самой охраняемой секции. В отделении строгого режима содержались элитные члены Третьего рейха и специальные советские политзаключенные, которое было еще одним отделением даже в нашей части в собственном огражденном проводом ограждении.
Именно здесь среди прочих содержались адъютант Гитлера из СС Отто Гюнше и граф фон дер Шуленбург.Там я пробыл до 1954 года, когда меня отправили обратно в Новочеркасск. Это был мой последний лагерь.
В: Пытались ли Советы завербовать вас, как и других?
О: Да, они предложили мне возможность вернуться домой, если я буду работать у них агентом, о чем не могло быть и речи. Это им тоже не понравилось. На меня поручили кухонные обязанности, чтобы побудить меня стать обращенным коммунистом. Я думаю, что если бы они могли заставить нас высокопоставленных и высокопоставленных офицеров преобразовать свою работу, их работа была бы намного проще.Они обратили Графа, что было позором, но он не принял коммунизм. Он смотрел на это как прагматик — это был либо западный путь, либо советский путь, и он уже был там. Его освободили в 1950 году, но мне бы так не повезло. Тех из нас, кто сопротивлялся, наказывали намного дольше. Они хотели, чтобы я стал информатором, и даже дали мне список имен офицеров, о которых им нужна информация.
Мне пообещали досрочное освобождение, если я это сделаю. Я отказался. Меня помещали в одиночную камеру несколько раз, на долгое время.
В: Как вам удалось сохранить рассудок, в то время как другим это не удалось?
A: Я думал о своем Уши. Она поддерживала меня и мысль о том, что моя семья ждет меня. Они угрожали убить мою жену и сына или насильно привезти их в Россию, и говорили о том, что творят ужасные вещи. Все это должно было сломить тебя.
В: У вас была почта или связь с Германией?
A: Нам разрешалось рассылать только двадцать пять слов на открытке, иногда намного меньше, и это было нечасто.Письма, которые я контрабандой переправлял с возвращающимися военнопленными, содержали необходимую им информацию. Я получил около пятидесяти писем от Уши за десять с половиной лет, но она написала более 400. Получение письма было самым большим моральным подъемом, который только можно себе представить.
В: Вы с Графом расстались в России. Почему это было?
A: Ну, мы договорились никогда не отдавать наши Алмазы Советам.
Мои оригиналы были у Уши, а копию взял американец, и еще одна копия была у меня. Я выбросил их, хотя они были никуда не годны, вместо того, чтобы сдать Графа и отдал его, и они были на столе у офицера НКВД, когда меня вызвали.Он хотел и мою. Он их не получил. Они также хотели получить подробную информацию о Ме-262, несколько захваченных машин которого они хотели оценить. Я им не помогал.
В: Что отделяло немцев от остальных интернациональных заключенных; как всем вам удалось выжить, когда столько людей погибло?
A: Я бы сказал, наша дисциплина; мы никогда не теряли военной выправки, и нас поддерживала строгая система и взаимное уважение к собственной власти. У нас была ранговая структура и присутствие духа, чтобы сформировать наши собственные руководящие комитеты.Несмотря на то, что мы не носили звания, все понимали свое место и все работали в системе. В этом была наша сила, и у многих из нас есть вера в Бога. Я думал о своей вере и своих Уши, и это помогло мне пройти через это.
Многим мужчинам было трудно, когда приходило известие, что их жены развелись с ними или что умер их родственник, например родитель. Мой сын Петр умер, когда я был в плену, но я узнал об этом гораздо позже, через год или больше, как и мой отец. Я узнал больше, когда в 1955 году меня репатриировали вместе с Гансом Бауром, Фердинандом Шёрнером, Хайо Херрманном, Германом Графом, Йоханнесом Визе и некоторыми другими.Асси Хан был освобожден раньше, чем остальные из нас, как и Уолтер Вольфрам, который был тяжело ранен до нашего пленения. Вольфрам переправил для меня личное письмо Уш, в котором она знала, что я еще жив.
В: Вы получали посылки Красного Креста, доступные всем заключенным, не так ли?
A: Да, иногда, но их часто перебирали и задерживали так долго, что содержимое еды было бесполезным. Те посылки, которые доходили хорошо, были очень полезны, особенно когда дело доходило до торговли с местными жителями.Мы много подружились с местными крестьянами, и ни у них, ни у нас к ним не было зла.
В: Сколько миссий вы выполнили за войну?
A: Думаю, я пролетел около 1456, но я не уверен в точном числе.
В: Какой ваш любимый метод атаки?
A: Выход из солнца и приближение; собачьи бои были пустой тратой времени. Удар и бегство с элементом неожиданности сослужили мне хорошую службу, как и большинству наиболее результативных пилотов. После того, как русский был сбит, особенно лидер, они стали дезорганизованными, и их было легко атаковать.Так было не всегда, особенно позже во время войны, и были специальные части высококвалифицированных и дисциплинированных пилотов, такие как Краснознамённые части, которые усложняли жизнь.
Q: Вы никогда не были ранены, не так ли?
A: Нет. Мне очень повезло, в отличие от Ралля и Крупински, и особенно Штейнхоффа, которого чуть не сожгли заживо. Я был чуть не убит немецким часовым, когда возвращался из непродолжительного плена. Это было слишком близко для меня.
В: Вас когда-нибудь сбивали?
A: Нет, ни разу на вражеском самолете, но мне пришлось четырнадцать раз аварийно приземлиться из-за повреждений от моих побед или механической неисправности, но я никогда не брался за парашют.
Я так и не стал еще одной победой пилота.
В; Насколько нам известно, вы были самым молодым обладателем Алмазов, вам было двадцать два года. Вы нашли это различие проблематичным?
A: Я думаю, что быть капитаном и победителем Diamonds в этом возрасте накладывало на меня большую ответственность. Я думаю, что смог справиться со всей этой ответственностью благодаря силе и дружбе моих товарищей. Я бы сказал, что был честолюбив и нетерпелив; Я не могу вспомнить ни одного летчика-истребителя, у которого не было бы этих качеств.Стать героем не всегда легко, так как вы оправдываете ожидания других. Я бы предпочел просто сделать свою работу и закончить войну анонимно. Это сделало бы жизнь советского военнопленного намного проще.
В: Какие события обеспечили ваше освобождение?
A: Канцлер Конрад Аденауэр сыграл в этом решающую роль. Моя мать писала Сталину и Молотову от моего имени, но ответа не последовало. Она написала Аденауэру, и он лично ответил, что работает над проблемой.
Советы хотели заключить торговое соглашение с Западом, особенно с Западной Германией, и частью этого соглашения было освобождение всех военнопленных. Я знал, что что-то происходит, когда нас пустили в кино и выдали новую одежду, костюмы такого рода, а не тюремного выпуска. Мы сели на автобус до Ростова, где в октябре 1955 года сели на поезд. Другие поезда последуют последним в декабре. Как только поезд остановился в Херлесхаузене, я смог послать телеграмму своему Уши.
В: Что бы вы назвали самыми большими взлетами и падениями возвращения домой в 1955 году?
A: Я узнал, что мой сын Петер Эрих и отец умерли, пока я был в тюрьме, и это было для меня тяжелым испытанием, и больше я ничего не скажу.Но моя мама и прекрасная Уши ждали меня. Они никогда не теряли надежды, и я думаю , что моя вера в их силу помогла мне пройти через самые ужасные пытки или голодную смерть. Что бы ни делал со мной НКВД, я просто думал о своей семье и сосредоточился на ней. Еще одна печальная вещь заключалась в том, что когда поезд остановился и мы вышли, сотни женщин и мужчин держали в руках фотографии сыновей, братьев, мужей и отцов, спрашивая всех, кого встречали, знают ли они о своей возлюбленной.
Многие тысячи погибли, и дома редко кто-либо сообщал о том, что произошло, поэтому многие так и не вернулись, а семьи ничего не знали.Они были просто исчезнувшими призраками. Я нахожу это очень печальным.
В: Чего вы хотели в первую очередь, когда пришли домой?
A: Что ж, вкусного обеда и горячей ванны! Но увидеть своего Уши было самой большой мечтой. Я также прочитал все, что смог найти; газеты, книги и журналы, мне нужна была информация. Я так долго находился в интеллектуальном вакууме, что хотел знаний. Конечно, у нас с Уши была давно назревшая свадьба в церкви.
В: Было ли какое-нибудь празднование вашего возвращения?
A: Да, планировалась большая вечеринка, но я отказался.Я не считал это уместным, пока все живые не оказались дома. Я тоже не мог поверить отстроенным площадям и количеству новых машин, самолетам в мирном небе. Стиль одежды был новым, все было новым. Одним из первых, кто встретил меня, была Асси Хан, которая была дома пять лет назад.
В: Почему вы вступили в Бундеслюфтваффе? Было ли что-то в вашем уме, что помешало бы вам снова носить форму?
A: Всегда есть мысль, что ты снова можешь оказаться в той же ситуации.Мне было тридцать три года, когда я вернулся домой, а это слишком поздно для начала карьеры. Я потерял связь с большей частью мира, но единственное, что я знал, это полеты и военные. Это был безопасный звонок. Мысль о новой войне также пугала меня. Но я также думал о нуждах своей страны, и мои старые товарищи присоединились и заставляли меня делать то же самое. Звонил Крупи и хотел, чтобы я присоединился к нему и Герду Баркхорну в воздушном путешествии в Англию. Дитер Храбак даже пришел и поговорил со мной дома.Я присоединился к нам в 1956 году. Старики вернулись.
В: Как вы вернулись к полетам?
A: У меня был друг, который позволил мне летать на его легком самолете, и я получил сертификат частного пилота. Хайнц Бэр также оказал большую помощь, как и другие. Я проходил переподготовку и переподготовку в Германии, Англии и США на более новых моделях.
Меня сделали первым коммодором нового JG-71 «Рихтхофен», и я был очень горд.
В: Я знаю, что вы и Штайнхофф, среди прочих, предупреждали правительство Германии о программе F-104 и что это очень деликатный вопрос.Что вы скажете об этом сегодня?
А: Да. Что ж, Старфайтер был отличным самолетом, но у него были проблемы, и я не чувствовал, что это нужно Германии, или что наши пилоты могли бы управлять этой машиной, не имея большого опыта. Гораздо выше считали, что я не в порядке, но я заявил то, что считал точным, и я оказался прав, но это сделало меня врагами. Я также делал другие вещи, которые считались преступными, например, раскрашивал F-86 подразделения своим старым узором в виде тюльпанов, и я создал планки эскадрильи, как в старые времена, и это вызвало удивление.Я чувствовал, что моральный дух важен, и необходимо товарищество через уникальную и отличительную эмблему. Бары были убиты по указанию начальства, хотя сегодня они есть во всех эскадрильях. У меня были сторонники, такие как генерал Каммхубер, но в старые времена он был редкостью.
В: Чем вы занимались после выхода на пенсию?
A: Я тренировал и летал в нескольких аэроклубах, а также летал в группе высшего пилотажа с Дольфо Галландом. Позже я просто решил расслабиться и наслаждаться жизнью. У меня есть семья и друзья, и я всегда встречаю новых, таких как ты, Колин.Мы часто разговаривали на протяжении многих лет, но я чувствую, что сейчас самое время сказать о некоторых вещах, о которых я никогда не говорил. Всегда есть время для всего.
В: У многих может возникнуть вопрос: как можно не питать ненависти к русским после того, как вы с ними столкнулись?
A: Я усвоил одну вещь: никогда не позволяйте себе ненавидеть людей из-за деяний немногих. Ненависть и фанатизм уничтожили мой народ, и миллионы умерли. Я надеюсь, что большинство людей не ненавидело немцев из-за нацистов или американцев из-за рабов.Никогда не ненавидь, это только съедает тебя заживо. Будьте открытыми и всегда ищите хорошее в людях. Вы можете быть удивлены тем, что обнаружите.
Он случайно одолжил шляпу Гитлера
Он случайно позаимствовал шляпу Гитлера
Источник: Эрих Хартманн/The German Aces Speak II
Получение медалей от Адольфа Гитлера Слева направо: доктор Макс Отто, Райнхард Зайлер, Хорст Адамейт, Вальтер Крупински, Эрих Хартманн и Вальтер Мозе.
Не каждый немец, встречавшийся с Гитлером, был впечатлен. Оберст Эрих Хартманн вспоминает свою встречу с Гитлером в 1944 году в фильме «Говорят немецкие асы II», который должен выйти 15 марта 2014 года.
Я получил известие, что собираюсь получить Дубовые листья. Так же поступили Крупи и Йоханнес Визе. Это был странный случай. Во-первых, большинство из нас были пьяны. Мы прилетели на Ю-52 в Пруссию, а из-за плохой погоды потом сели на поезд. Герд Баркхорн, Вальтер Крупински, Йоханнес Визе и я должны были явиться в Берхтесгаден.Все мы, кроме Герда, получали дубовые листья; он получал Мечи.
К тому времени, как мы добрались туда, мы пытались протрезветь. Уолтер спустя годы всегда говорил, что мы должны поддерживать друг друга. Всего не помню, если честно.
Мы пили коньяк и шампанское, смертельная комбинация, если не есть пару дней. Первым, кого мы встретили на выходе из поезда, был адъютант люфтваффе Гитлера майор фон Белов, который, кажется, был в шоке от нашего состояния.Мы должны были встретиться с Гитлером через пару часов, и мы едва держались на ногах. Это было в марте 1944 года, и в то время на такой высоте было много снега. Было тепло, несмотря на снег. Мы только что покинули Украину.
Я не мог найти свою шляпу, да и зрение у меня было не самое лучшее из-за коньяка, поэтому я взял шляпу на подставку и надел ее, а она оказалась слишком велика. Я знал, что это не мое в то время.
Внизу расстроился и сказал мне, что это шляпа Гитлера, и надеть ее обратно.Над этим смеялись все, кроме Внизу. Я пошутил о том, что у Гитлера большая голова и что это «должно соответствовать работе», что вызвало еще больший смех.
Я также помню, как вел себя как Гитлер, когда он произносил свои эмоциональные речи, сопровождаемые движениями рук. Они все смеялись, как черт.
Ну вот, нас завели и выстроили в порядке вручения наград. Я едва мог стоять, и меня тошнило. Крупи начал напевать эту дурацкую барабанную мелодию, когда мы услышали, как Гитлер входит в дверной проем, и Герд начал смеяться.Затем Внизу призвал нас по стойке смирно, и мы заперлись, но Герд все еще пытался не рассмеяться, а Крупи, казалось, не обращал внимания на тот факт, что мы были всего в нескольких секундах от Гитлера. Нижний повернулся, чтобы посмотреть на нас, как будто чтобы увидеть, кто издает эти звуки, точно так же, как школьный учитель смотрит на класс, чтобы увидеть, кто из учеников засмеялся или что-то сказал.
Ну вот, получили свои медали и пожали руки, вроде как было. У Гитлера было слабое рукопожатие, почти как у женщины — не очень мужественное.Затем нас пригласили сесть за стол, пока подавали обед. Мы все сняли Рыцарские кресты и стали надевать на них дубовые листья, а Герд снял свои дубовые листья и заменил их дубовыми листьями и мечами.
Затем Гитлер начал говорить о своих планах относительно величайших героев войны.
Он заявил, что, начиная с мужчин, получивших Дубовые Листья, затем до Мечей и так далее, всем нам будут предоставлены поместья по нашему выбору на оккупированных территориях.Для нас построили бы дома, чтобы мы могли растить свои семьи. Я предпочел остаться в Германии, и он сказал, что это нормально.
В лагерях • Эрих Хартманн • Magnum Photos
Когда мы вернулись через месяц, я думал, что познал суть бесчеловечности нацистов, но это было не так; это было у малоизвестного мемориала в Гамбурге вскоре после того, как мы вернулись из Польши, где нас захлестнула вся полнота и чудовищность смертельной ярости нацистов.
Рут Бейнс Хартманн, моя жена, написала об этом в своем дневнике:
Каждый раз, когда думаешь, что заглянул в самые дальние глубины человеческой жестокости, тебя ждет бездна. После всех ужасных вещей, которые я видел, всех мест человеческих страданий — от рук человеческих — я был свидетелем, как я мог представить себе что-то худшее?
В промышленной зоне Гамбурга, недалеко от одного из многочисленных городских каналов, есть небольшой розарий. Неправильной формы деревянная ограда сада отделяет его с одной стороны от оживленной трассы, с другой — от игровой площадки детского сада, где зимним утром ярко одетые малыши радостно плескались в холодных лужах, пока воспитательница не повела их в сторону менее опасной. играть в.
В дальнем конце игровой площадки находится школа Булленхюзер Дамм, в нацистское время подлагерь Нойенгамме, концлагерь под Гамбургом, ныне переименованный в школу Януша Корчака, в честь главы варшавского приюта, который умер вместе с детей в газовой камере Треблинки..jpg)
За несколько дней до окончания войны двадцать еврейских детей были доставлены эсэсовцами в школу Булленхазер Дамм вместе с двумя французскими врачами и двумя голландцами, их опекунами, все заключенные.В ноябре 1944 года эти дети, десять мальчиков и десять девочек (нацисты всегда были методичны) в возрасте от пяти до двенадцати лет, были доставлены из Освенцима в Нойенгамме, где врач СС Курт Хайсмейер подверг их медицинским экспериментам. Детям вводили бациллы туберкулеза, отчего они сильно заболевали, затем у них удаляли лимфатические узлы для анализа.
В ночь на 20 апреля 1945 года, когда британские войска находились недалеко от Гамбурга, эсэсовцы отвели этих детей вместе с четырьмя мужчинами в котельную в подвале школы, где они были повешены. Повешен . Самым младшим было пять лет.
В Освенциме были миллионы жертв; трудно представить даже один миллион. Трудно понять реальность этих миллионов замученных жизней и ужасных убийств.
В жестокости повешения двадцати маленьких детей живо воображение. Некоторым из этих детей было, возможно, всего три года, когда их забрали из их домов в Италии, Франции, Польше, Голландии, Югославии, провезли за сотни миль в грязных железнодорожных вагонах, разлучили с семьями, снова перевезли, подвергали методическим и продолжительным пыткам и затем уничтожили, повесили в подвале.Это можно себе представить; они могут стоять за миллионы:
Марек Джеймс, шесть лет, из Радома, Польша
Х. Вассерманн, и восьмилетняя девочка из Польши
Роман Витонски, шесть лет, и его пятилетняя сестра Элеонора, из Радом в Польше
Р. Зеллер, двенадцатилетний мальчик из Польши
Эдуард Хорнеманн, двенадцати лет, и его брат Александр, девять лет, из Эйндховена в Голландии
Ривка Херсберг, семь лет -летняя девочка из Здуньской Воли в Польше
Жорж Андре Кон, 12 лет, из Парижа
Жаклин Моргенштерн, 12 лет, из Парижа
Рухла Зильберберг, и восьмилетняя девочка
Эдуард Райхенбаум, десять лет
Маня Альтман, пять лет, из Радома, Польша
Серхио де Симоне, семь лет, из НеаполяЮнглиб, мальчик двенадцати лет
С.
Голдингер, девочка одиннадцати лет
Лелка Бирнбаум, девочка двенадцати лет
Лола Кугерман, двенадцать лет
Б. Меклер, одиннадцатилетняя девочка
Перед мерзостями Треблинки, Собибора и Белжеца, Дахау, Биркенау, Хелмно и всех прочих можно почувствовать гнев, печаль, жалость, ярость, тошноту, тревогу за человеческий род, но в розарии за Bullenhuser Damm School можно только плакать.
Слабое зимнее солнце выхватывало яркую зелень ранних побегов весенних цветов среди спящих розовых кустов. Затем налетела черная туча, и над садом пролился ледяной дождь, а я стоял и читал имена на мемориальных досках вдоль забора.
Как убийства этих детей могут означать убийства миллионов, так и надпись в их мемориальном саду может говорить обо всех местах террора и смерти:
КОГДА ВЫ СТОИТЕ ЗДЕСЬ, МОЛЧИТЕ;
КОГДА ВЫ УЙДЕТЕ ОТСУТСТВУЕТЕ, НЕ МОЛЧИТЕ.
Эрих Хартманн — Kehrer Verlag
Теги1910s1920s1930s1940s1950s1960s1970s1980s1990sabstract expressionismabstract photographyAction PaintingadictionAfghanistanAfricaAfrican-AmericanAgeingAmericaanalog photographyanimalsaquarellearchitectureart руководство для childrenart historyArte Poveraarts и craftsAsiaAssemblageastrologyautismautobiographical storyautobiographyBauhausbeautyBerlinbiographyblack и whiteCaliforniacalligraphyCanadacarscatalogCaucasusChernobylchildhoodchildrenChinaChristianitychristmasclassical modernismcollagecollectioncolonialismcomicconceptual artconflict areacontemporary artcontemporary historyCounty faircrimecultural historycustomsDadaismdeathdesigndiasporadisabled человек discriminationdocumentary photographydrawingdrawings на glassdropoutsdrugsDüsseldorf SchoolEast GermanyeducationEgyptElvisenvironmentEPAP winnereroticismessayethicsethnologyeurope — easteurope — northeurope — southeurope — westEuropeaneventexhibition catalogexperimentalexpressionismfamilyfamily historyFar EastfashionFeminismfestivalFinl andfireflowersfluxusfoodforestFrancefriendshipgardengaygendergenre paintingGeorgiaGermanyglobalizationgraphic printGreat BritianGreeceGreenlandgroup showHasselbladHispanichistoryHollywoodhomelandHomelessnesshuman figurehumorhuntingIcelandillustrationIndiaInformelinstallationinterviewIranIraqIrlandironyIslamIsraelIstanbulItalyJapanKorealandscapelandscape Формат paintinglarge photographyLatin AmericaLebanonLeicaleisureLGBTlifestylelight artliteratureloveMagnumMan Raymedia artmemorymenMexicomiddle classMiddle Eastmigrationmilitaryminimalismmonographmountainmoviemuseummusicmythologynakednessnatural catastrophenatural sciencenatureNew YorknightNordic пустышки Awardnuclear catastrophenudesOstkreuzoutsider artpaintingPalestinepaperParispartypastpedagogyperformancephilosophyphotogramphotography theoryPin-UpplantspoetrypoetryPolaroidPolitikPop ArtPortraitpostsowjetischpovertypsychische Erkrankungpublic artRayogrammRayographierefugeesrelationshipreligionrenaissancereportage photographyresearchretro spectiveromanticismRussiaScandinaviasculpturesculptureseascapessexsicknesssmall формата photographySnowsnowsocial activismsocial criticismsocial flashpointsocial outsiderssocietysound artsound artSpainspiritualismsportsstaged photographyState fairstill LifeStreet artstreet photographySurrealismsurveillanceSwedenSwitzerlandSyriatattoo / piercingtheatretourismtraditionTransgenderTranshumanismtravel photographyurbanUSAvideo artViennavoyeurismwarwar photographywaterwinterwomenYogayoung photographyyouth
Языкарабскийармянскийбелорусскийкитайскийдатскийголландскийанглийскийфинскийфранцузскийнемецкийгреческийивритисландскийитальянскийяпонскийлюксембургскийнорвежскийперсидскийпольскийпортугальскийрусскийиспанскийшведскийтурецкий
Художники Аблингер, Петер Абусдал, Терье Аккерманн, Анне Эппли, Ева Ахланд, Николь Альберт, Джудит Альберти, Сара Аллен, Амелия Аллен, Мариэтт ПатиАллер, Ренате Альмог, Лили Амброссио, Лиза Амиет, Куно Амит, Тами Андерсон, Кристофер Андерсон, Пегги Андриалавидразана, Малала Антаки, Владимир Анулл, Ян Арбусеши, Диамлаки, Тони Аоки, Но Джон MArnarsson, IngólfurArndt, KirstinArnold, MatthewArnold, UrsulaÅsdam, KnutAsensi, EnriqueAtakan, NancyAttia, KaderAuberjonois, RenéAxelsson, RagnarAyesta, CarlosBaan, IwanBabej, Марк ErwinBabic, AlexanderBacht, MichaelBack, KarolinBackhaus, JessicaBader, MichaelBadger, GerryBadur, FrankBaglione, HerbertBaker, StaceyBaker, TamanyBakerink, Райан Балке, Педер Балтус Бэмбери, Стивен Группа братьев Бангерт, Кристоф Бэнкси Барсело, Микель Барон, Нэнси Барт, Моника Барч, Вернер Баш, Габриэле Базелиц, Георг Баския, Жан-Мишель Бассман, Лилиан Бодевен, Фрэнсис Баумгартель, Томас Бек, Клара Беккер, Борис Беккер, Стефан Мориц Бекманн, Джеймс Беккет, Джеймс Беккет Экманн, Макс Беллвинкель, Вольфганг Бен-Нер, Гай Бен-Цион, Яэль Бендер, Андреа Бендер, Ксиомара Бенге, Харви Бенита, Кэрол Беннетт, Лейф Бергеманн, Сибилле Бергер, Ханс Георг Берг, Рейнаут ван ден Бергмюллер, Мира Берледжунг, Гюнтер Берман, Нина Берке, Жиль Береллиски Берридж, Марии Бертальинольс , Петер Бирнат, МагдаБилл, Якоб Биндер, Тоби Биншток, Виктория Биттенкур, Хулио Бланк, Томас Георг Бланц, Хьюберт Блейкен, Блейке Бляйштайнер, Аннегрет Блигаард Сёби, Ада Блумберг, К.
T.Boberg, OliverBoecker, ArvidBogart, TaraBöhm, CorbinianBöhmer, UrsulaBorensztein, LeonBorges, Lars Борхес, LarsBosse, KatharinaBosshard, AndresBottaro, MauroBowery, LeighBowler, NoelBoxiBraas, SonjaBrand, JensBraque, GeorgeBrasey, ThomasBraun, HaraldBraunholz, PeterBredel, NatalieBreitenfellner, BarbaraBrekenkamp, ValeriaBression, GuillaumeBrockman , StinaBrodie, MikeBroertjes, GeertBronner, OscarBronsgeest, LotteBroodthaers, MarcelBroomberg, AdamBrotherus, ElinaBrugger, FlorianBuck, ChrisBullinger, WinfriedBurell, LasseBurkhart, ClaytonBurwitz, NilsBusch, FrederikBußmann, PhilipButet-Рох, LaurenceCalfee, JuliaCalle, SophieCalton, ShelleyCampeau, MichelCampert, CleoCampi, DaisyCantor, MirceaCarp , Сара Карстенсен, Эрик Касетта, Симона Кастелл, Джованни Катастини, Франческа Казалис, Карлос Сера, Мишель Сезанн, Поль Чадбурн, Кристофер Шагал, Марк Шагас, Эдсон Шанарин, Оливер Шапийон, Клеман Шеэр, Лоран Чекменев, Александр Чиа, Сандро Кристен, Андреас Кристенсен, Матиас Кристиан, Абрахам Дэвид Чарабеллини, Лара Чимиотти, Эмиль Клаэрбаут, Дэвид Клэнси, Джеймс Кларк, Си Джей Клеш, Тьерри Клеман, Серж Коберн, Дэниэл В.
Колл, ТомеуКоллинз, ХаннаКоун Уикс, СтивенКонрад, АняКук, КэтринКупер, Сара Копли, Уильям Н.Кортеллини, ЭндиКоттин, Алексис Коуэн, МэтьюКроуфорд, ГрейКреспо, Ульрике Крофтс, СаймонКросс, ДоротиКуэнка, ЛилибетКаннингэм, ИмодженД*фейсДадоДальберг, ДжонасДанигель, Герд-Робертс, Жан Данту,ус , FrankDavidson, BruceDavis, JenDay, Frank Hallamde Bloeme, Ronaldde Bruijn, Gioiade Cooker, Juliade Koekkoek, Daniel Gebhartde Marsalle, LouisDe Middel, Christinade Saint Phalle, Nikide Toulouse-Lautrec, Henride Vlaminck, MauriceDe Wilde, SanneDearden, Venetiadel Amo, YolandaDelacroix, EugèneDelaunay , RobertDeMarinis, PaulDemary, StefanDenderen, Ad vanDeutschlandreiseDeveney, KayLynnDiamond, Norm Dias de Magalhães, CristinaDiefenbach, AndreaDiergarten, GötzDietmar, SamanthaDimmey, JanaDine, JimDion, MarkDivanis, Dimitris Ch.Добрука, Алисия Долл, Татьяна Домейсен, Габриэла Дуни, Филлис Дёринг-Шпенглер, Герберт Дорсон, Карисса Досси, УгоДауни, Брэд Дрехер, Ансельм Дрейблатт, Арнольд Ду, Ванг Дадлер, Макс Дюфрен, Чарльз Жорж Дюфи, Рауль Дуган, Джесс Т.
Дургун, Самет Д’Амато, Поль Эделле Эдвардс, Бетвельде Ehling, TheklaEhrhart, MichaelEhsaei, MahdiEicke, MaxEigner, UlrichElderfield, JonathanElle, KlausEmpfangshalleErfurt, StephanErlenhoff, AnkeErler, GlenErnst, RitaEskerod, TorbenEssl, MartinEßwein, AndreaEuler, HermannEusterhus, ChristianEvaristti, MarcoEven, PierreEvers, DunjaEvers, Ян PaulEvruFabbre, VanessaFabre, JanFaistauer, AntonFavrod, DavidFeinberg , ErinFendt, SibylleFerrari, AndreaFink, PeterFinkelstein, SarinaFischer, ArnoFischer, MeikeFleig, JáchymFoglia, LucasFohr, Карл PhilippFontcuberta, JoanForer, TajForsythe, WilliamFossen, Ленэ MarieFouad, PatricFouquez, AymericFox, TerryFrame, AllenFrank, JonaFranke, ManuelFrankfurter KunstvereinFréger, CharlesFrensch, NorbertFriedl, HeribertF riedrich, Каспар DavidFriedrichs, HorstFries, ErnstFritze, KlausFröhlich, SimonFrüchtl, TomFuchs, Daniel унд GeoFuchs, HaraldFuhrmann, RolandFulda, TimFulton Alt, JaneFusco, PaulGaál, MiklosGafsou, MatthieuGaillard, CyprienGál, BernhardGallon, PhilippGaudiani, Кэндис PlummerGauguin, PaulGava, GianmariaGavrysh, DimaGelbert, RalphGelbert , RalphGêmeos, OsGeorgen, KristofGerhardt, StefanieGertsch, FranzGeyer, AndreaGiacometti, GiovanniGibson, Paula RaeGiegold, RolfGilat, EranGilden, BruceGin, ChristopheGläscher, JörgGlatz, RuedigerGöhler, MandyGolaz, AnneGolinelli, AdrienGolovchenko, KirillGomes, Хосе Гонсалес-Ферстер, DominiqueGorfer, NinaGORGONAGormley, AntonyGosnold, RichardGossage , JohnGottmann, GosbertGowland, PeterGraeser, Camille Graham, DavidGranser, PeterGrasas, Roger Graubner, GotthardGrossman, Djamila Grosso, EugenioGrubanov, IvanGruber, MichaelGuidi, GuidoGuillou, RonanGuns, TineGupta, ShilpaGusmão, João MariaGutmann, WilliGütschow, BeateHaack, HorstardHager, Horstardaget arHaas, ErnstHaase, EstherHaber Fifield, SandiHaenggli, JerryHahn, AlexanderHahn, EckartHahn, FriedemannHahnenkamp, Maria Haidinger, RobertHainzl, OttoHalard, FrançoisHall, DieterHalsman, PhilippeHammer, RobHammerstiel, Robert F.
Хендле, Лена Роза Ханен, Анни Ханзлова, Йитка Хардинг Питтман, Роберт Хардт, Джеки Хармсен, Ларс Харрис, Наоми Хартманн, Эрих Харттер, Бернхард Хартунг | TrenzHartung, GeorgHassler, JürgHatry, HeideHaubitz, SabineHauser, FranziskaHäusser, RobertHayes, SharonHefti, SusanneHefuna, SusanHegemann, CarlHeikkilä, JaakkoHeinen, WolfgangHeinisch, Дамиан Михал Helmle, ChristianHemmerle, SeanHenderson, DouglasHenry, MattHenryson, MaxineHeraHermann, KenHermele, LaurenHerz, RudolfHess, FelixHeyne, StefanHido, ToddHildebrand, JoachimHildebrand, SarahHill, JamesHimmel, PaulHimmelreich, AlfonsHjelmen, OyvindHoagland, ErosHofer, EvelynHofer, MeinradHoffman, ElisHofkunst, AlfredHokusai, KatsushikaHolitzka, InaHöller, CarstenHollmann, NicoleHolme, MyriamHolmes, JanetHolton, ThomasHölzel, AdolfHorak, PhilippHorenstein, HenryHornstra, RobHoyer, AndreaHristova, PepaHuff, BenHufschmid, ElviraHuhta, AapoHui Wang, XiaoHukkataival, HelinäHull, JoryHunt, TonyHurskainen, WilmaHuthmacher, WernerHutter, RuthIankoshvili, NatelaIbell, BrigidIlani, EfremImbriaco, AlessandroIrmer, KarenkoIsaksson Garnell,HenrikIshmatoiyaRunuzuchi, StuartIsett Itkonen, TiinaItten, JohannesJablo, RachaelJacobsen, SvenJanes, TamaraJansen, IrinaJansen, JuliaJenkins, MarkJensen, AnjaJohansen, Fie Johansson, Sven-ÅkeJohne, SvenJohnson, JamieJordan, OliverJordan, OliverJüdisches Museum MünchenJulius, RolfJun, ZhouK. Е., TamaraK49814Kahilaniemi, JaakkoKang, Х JinKannisto, SannaKapanadze, KetiKaplan, BrianKarailias, YorgosKashi, Ed Кассет, CholudKasten, BarbaraKatan, HosamKatz, AlexKatz, TimoKawauchi, RinkoKaya, Işık Ка, ChenKehr, WalterKelaranta, TimoKelm, AnnetteKemsa, GudrunKern, FabianKern, RJKerstgens , MichaelKeuris, FrisoKher, BhartiKhmeluk, VassilyKhoroshilova, AnastasiaKiiski, HerttaKim, Юнг AKIM, LinaKina, JonnaKipphoff, KarenKirchner, Эрнст LudwigKlee, PaulKlein, GeorgKlein, JaschiKleinheisterkamp, BerndKlich, KentKlimt, GustavKniel, ChristophKoberling, BerndKoch, WilfriedKohl, ThomasKoilalous, DemetrisKokoschka, OskarKoliusis, NikolausKollar , MartinKönig, JohannesKosofsky, IsadoraKraijer, JuulKrautkrämer, TillKrebs, JoachimKrebs, OliverKrémègne, PinchusKrementschouk, AndrejKrizanovic, MirkoKröll, LauraKronas, KarstenKronberger, ZoeKrottendorfer, MarkusKruse Йенсен, AstridKuball, MischaKubisch, ChristinaKudász, Габор ArionKuhlmann, Анника К.Куна, Hans PeterKuhn, IvoKühne, AnikaKultau, FelixKumon, KentaroKunsthalle MannheimKünzig, AndreaKurbjuweit, KatjaKurmaz, SashaKurth, LuzieKurz, Карина-SirkkuKusenberg, SebastianKuskowski, KamilKusters, AntonKwon, Джи HyunLaboile, AlainLachenmann, PhilippLampert, StefanieLandy, MichaelLang, OliverLarcher, ClaudiaLarkin, JasonLaub, Антон RolandLausten, ThorbjørnLavier, BertrandLee, H.
Legath, AndreasLéger, FernandLehtinen, Janne Lehtinen, JanneLehtola, JoukoLeist, BorisLeiter, SaulLeitner, BernhardLeitolf, EvaLemberger, Evilen, LyeLenzi, Соня Леонард, Дэвид JulianLeppälä, AnniLeppert, JürgenLeutenegger, CatherineLevinthal, DavidLevitt, HelenLevy, YadidLewandowsky , ViaLiboska, Tomasz Licht, TomLiebscher, MartinLier, AlexandraLifschitz, SharoneLilly, BethLim, Anna Ling, ElaineLippoth, AchimLittky, PamelaLjungkvist, DouglasLo Calzo, NicolaLoder, BorisLohse, Richard Paul Lomnitzer, KlausLorentz, MoritzLosantos, VerónicaLosekoot, AlLudgot, RobertLudgovigin, PetrLudgovigin Эмиль Люкенверк, Th eresaLutter, VeraLützen, AndréLützen, WolfLye, LenM’barek, PaulineMaanantaiMaass, DierkMacdonald, MonikaMacel, Sara Macilau, MárioMaclean, AlexMader, ChristianMagnússon, TumiMahler, Ute und WernerMaier, VivianMaillol, AristideMajuri, SusannaMakino, YutakaPalmus, Daniel MandleMan, HaniasMal.BillieMann, SandraMarcelle, CinthiaMarinelli, MauroMark, OliverMarshall, Карен Мартена, MichaelMartinotto, FriedrichMassal, AnnMathias, EmanuelMatisse, HenriMattheuer, WolfgangMattner, UlrichMayer, KatharinaMayer, MaxMayr, BernhardMazinani, SanazMc Невеста, WillMcGrath, DaraMeichsner, AndreasMeisel, RudiMelhus, BjørnMelis, RogerMelotti, FaustoMelzer, MorizMentzos, DominicMercer, VeraMerva, MonikaMeschenmoser, SebastianMess, IljaMetinides, EnriqueMichou, SotiriosMilach, RafalMillar, JudyMiller, GeroldMina, HoriaMinami, NoritakaMinard, RobinMinkkinen, Арно RafaelMiró, JoanMitchell, JoanMitrevics, MiksMizgiris, Kazimieras Mobasser, AliModigliani, AmedeoMohadjer, NathalieMohan, PalaniMoisander, JuhanaMolodkin, АндрейМоне, КлодМонко, МарджМонтелеоне, ДавидеМун, СараМоради, МазиарМорелл, АбелардоМоргенштерн, СтефанМорон, МаринаМоррис, ДжеймсМоррис, ЛиндсейМозес, СтефанМоссе, РичардМост, ИвоннМуратиди, КатаринаМюллер, ОттоМюллер, ИвоннМюэ, АндреасМухейм, АндреаМюльхофф, МартинМюллер , BeateMüller, KarlMüller, Конрада RufusMüller-Pohle, AndreasMunch, EdvardMusselman, Энни MarieMwangi, IngridMzyk, TomekMæhlum, Ingun AletteNajade, FreyaNakajima, HanayoNauman, BruceNayar, YaminiNeelman, SolNelken, DanNesset, OleNeumann, UtaNewman, BobNiedermair, BrigitteNiedermayr, WalterNierhoff, AnsgarNies, MalteNieuwenhuize, Йохан Неявадомски, Томек Нитке, Барбара Никсон, Николас Ногай, Юрген Носсек, Андре Нунгессер, Альфред Охербауэр, Ева Мария Олафсдоттир, Сигрун Олдёрп, Андреас Онеджун, ХЕОп де Бек, ХансОпалик, Ана Оппенгейм, Мерет Осборн, Эд Ошаган, Филип Осима, Нарукибертбах Оттстендсон, ЭрикОздоган, СелимО’Реган, ЭтнаПэджетт, Лаура Дж.
Пейгельс, ЙоханнаПаглен, ТреворПайва, ПедроПяйвяляйнен, РииттаПанас, ЛидияПапо, РэйчелПапо, РэйчелПарчиков, ТимПэрис, ХельгаПаркер, ДэвидПарлато, АндрайяПарр, МартинПасиека, СаймонПассов, БеатеПатон, ВендиПехштейн, МаксПедрина, Бьянка , YanPetersen, AndersPetersen, ReginePetrick, WolfgangPetschatnikov, MariaPetschatnikov, NataliaPettersson, Per-AndersPettibon, RaymondPfeiffer, PaulPhelps, AndrewPicasso, PabloPieler, HansPietz, InèsPijarski, KrzystofPimenoff, IdaPiovano, Pablo E.Плесси, FabrizioPlöger, WolfgangPolke, SigmarPollock, JacksonPoppe, NinaPortmann, PiusPosenenske, CharlottePraun, BärbelPremper, TobiasPretzer, PaulPriola, Дж JohnPromińska, ZosiaPuklus, PeterPusenkoff, GeorgeRaab, EmanuelRainer, ArnulfRajotte, NormandRalis, TamaraRama, CarolRamirez, JoeRamrakha, PriyaRathke, UdoRauch, Фредерике vonRaynaud , Патрик Ребландо, Джейсон Редекер, Майке Рихтер, Андреас Рихтер, Андреас Риз-Хейм, Доротея Реберг, СилкеРайнштадлер, Роланд Рейссер (Даим), МиркоРесник, Алиса Ричау, Йоахим Ричес, Мартин Ричмонд, Тим Рихтер, Энди Рихтер, Эвелин Рихтер, Герхард Рихтер, Мартин Ридель, Райнер Ригель, Эрнвест-Римонди, Джулио Римонди, Джулио , Мануэль Роберт, Франк Робинсон, Лиза М.
Рок, Шейла Рёдер, Нина Рёр, Петер Рохнер, Даниэль Рорбах, АндреасРонис, ВиллиРопп, УильямРозефельдт, ДжулианРёзель, ПетерРозенбах, УльрикеРёслер, АндреРоснер, ЯкобРосс, РичардРот, ДитерРот, Тим ОттоРот, ФранкРоттенбахер, КлаусРусс, ЖоржРозовский, ИринаРузингер, ТинаСальфСахаРупп, ШеронРюч, ШеронРюч, , DotanSahihi, AshkanSailer, GregorSaksa, Пертч Сакз, Perttu Sala, AnriSalle, DavidSalmon, JacquelineSammallahti, PenttiSander, MartinSardi, SebastianSassen, VivianeSavolainen, Maija AnnikkiSchaer, FrançoisSchäfer, SabineSchiess, AdrianSchilbach, Иоганн HeinrichSchink, Hans-ChristianSchirmer, Иоганн WilhelmSchlaegel, AndreasSchlamann, AnjaSchlichter, Рудольф Шлор, Петер Шмаликс, Хуберт Шмельхер, Ян Шмид, Мартен Георг Шмидт, Павел Шмидт-Ротлуф, Карл Шмит, Йохен Шмолец, Карл Хьюго Шнайдер, Грегор Шнайдер, Ханспетер Шнайдер, Рольф Шнайдер, Стефани Шнитт, Коринна Шнурр, Томас Шуманн, Анне КатринШулер, Хана Шюлер, Са lSchütte, GerdaSchwartz, DonaSchwartz, RobinSchwarzkopf, ArabellaSchweizer, BeatSednaoui, StéphaneSeeff, NormanSeidl, UlrichSeiler, GittaSengsbratl, MarkSevim, Эмине GozdeShaw, ChrisShaw, StephanSher, AngelikaSherwin, MichaelShore, StephenShulman, JuliusShur, EmilySiddiqui, DanishSilverthorne, JeffreySimanowiz, LudovikeSims, ChristopherSinha, AshokSinha, AshokSinha , АшокСити, Валид Шёнсберг, Катарина Складманн, Анна Сломович, Брант Смиатек, Йоханна Смит, Майк Смит, В.
Юджин Смолянски, Гуннар Собек, Эвжен Сохьер, Сейдж Сол, Уилл Солаков, Недко Соларски, Михал Соммер, Даниэль Соннтаг, Катрин Сот, Алек Сутин, Хаим Спах, Том Спирс, Ви Спиндлер, Кристиан Спиннер, Марко Спиннлер, Рольф Споерри, Даниэль Шпор, Мальте Шпрехер, Урсула Спулер, HarveySteinle, PieroSteinmetz, MarcSteketee, AnoekStengel, WernerSterna, ThomasStezaker, JohnStollhans, JürgenStoltenberg, RuthStolz, ClausStölzgen, DanaStracke, JoachimStrand, HåkanŠtrba, AnneliesStreit, MartinStreuli, BeatStrijewski, GabrielleStrohschen, BrittaStünkel, FranziskaSuchodrev, BenitaSvensson, AijaSwoonTaeuber-Arp, SophieTammi, MaijaTan, FionaTavakolian, NewshaTaylor, ChristopherTchéou, EricTchetchik, DanielTemplin, SusaTeniers, DavidTerechkovitch, ConstantinTerfloth, BeateTeshaieva, MilaThaysen, BirgittaГород любит тебяTherbusch, Anna DorotheaTheuerkauff, LarsThiemann, Julia KatharinaThormaehlen, KarstenThorn, GünterThyes, MyriamTichy, JanTichy, JanTichy, JanTichy iroslavTiefensee, ChristianTiltTinguely, JeanTitaud, RoselyneTkachenko, DanilaTlali, Лебоханг Толонен, IikkaToma, KenjiTomaselli, FredTomatsu, ShomeiTomicek, TimotheusTong, KurtToole, NikkiTopaz, VickiToroptsov, YuryTraub, DanielTritschler, AlfredTrouvé, TatianaTudor, DavidTummings, MichaelTwelker, JochenUecker, GünterUrbonas, Номеда & GediminasUsborne, MartinUygun , Эбру Вайводе, Ивета Вал, Катриневан Агтмаэль, Петерван ден Берг, Оливерван дер Хейде, Клапекован дер Воорт, Аннет Ван Гог, Винсент Ванден Экхудт, Мишель Ванхёфен, Йорн Ватанен, Ниина Вотье, Бенв Дендерен, Ад ван Веттен, Вольфганг Вионнет, Коринн ВИП Лавлавон Витал, Михаэль Витчеволь Фолькерс, Михаэль Витчеволькерс, Брандбург Фолькерс Браухич, Борисвон Браухич, Хельгавон Браухич, Викторвон дер Аэ, Джессвон Хюэн, Стефан Вонмоос, Майя Воссик, Кристиан Врис, Оке де Вюйар, Эдуард Уодль, Сюзанна Вальдах, Бриджит Уокер, С.
B.Wall, JeffWalter, FriederikeWalter, FriederikeWalter, NikolausWandel, MalteWarhol, AndyWashburn, PhoebeWassermann-Buschan, GudrunWeber, FlorenceWeidner, SaschaWeier, SabineWeinold, FelixWeirich, SusanneWeiss, DagmarWeissenstein, RudiWellermann, MartinWellm, SusanneWelz, PeterWennman, MagnusWerner, NicoleWesely, MichaelWesenberg, ArneWesselmann, Том Видмер, Пол Виггли, Оскар Уиллок, Патрик Винклер, Андреас Винтер, Фриц Виора, Мелани Виркус, Майя Виссель, Стефан Виттвер, Уве Вёрл, Анн-Кристин Вольф, Пол Вольф, Ренате Волин, Джеффри А.Wolke, JayWolter, ChristianWommelsdorf, HeikoWong, MingWoods, PaoloWrede, ThomasWulffen, ChristianWüst, UlrichWüsten, JohannesYalçındag, EkremYoon, JongsukYork, TorranceYui, MikiZaidi, TariqZeitler, Анна KatharinaZeller, MartinZeniuk, JerryZens, RosemarieZevsZezãoZibold, MichaelZimmerman, DavidZippel, EdgarZischler, HannsZoche, StefanieZurborn, Вольфганг
Немецкий летчик Хартман Эрих
Всем известен подвиг советских летчиков-авиаторов, проявивших свой героизм в годы ВОВ. Но мало говорится о том, что немецкие летчики того периода ничем не уступали нашим авиаторам. Более того, немецкий летчик Хартман Эрих – ас, имеющий наибольшее количество побед в истории мировой авиации. Давайте подробнее рассмотрим его биографию.
Юность
Хартман Эрих Альфред родился 19 апреля 1922 года в маленьком городке Вайссах, в земле Вюртемберг. Он был не единственным ребенком в семье, у будущего аса был младший брат Альфред, впоследствии тоже боевой летчик.
В 1920-х семья Хартманов решила переехать в Китай. Причиной тому была крайняя нищета, в которой находилась семья в Германии, переживавшей в то время тяжелый экономический кризис. Однако уже в 1928 году Хартманн Эрих с родителями и братом были вынуждены вернуться на родину, где поселились в городке Вайль-им-Шёнбух в Вюртемберге.
Любовь к авиации была у Эриха в крови, ведь его мать Элиза Хартман была одной из первых женщин-пилотов в Германии.В 30-е годы она даже открыла собственную школу планеризма, которую успешно закончил ее сын.
После окончания Эрих Хартманн в 1936 году Национальный институт политического образования. Через три года он делает предложение девушке Урсуле, с которой познакомился во время учебы в гимназии в Корнтале. Естественно, она не могла отказать такому интересному и перспективному молодому человеку, как Эрих Хартман. Фотографии из их семейного альбома можно увидеть ниже.
Начало работы
После начала Второй мировой войны будущий летчик Эрих Хартманн решил служить в Люфтваффе — военно-воздушных силах Вермахта.На волне блестящих побед немецких асов его желание только укрепилось, и в октябре 1941 года он успешно завершил летную подготовку.
В первые месяцы 1942 года с Erichclasses и обучением одного из лучших немецких асов — Hoganen. Этот факт, несомненно, в дальнейшем не мог не сказаться на его отличных результатах. Первостепенное значение имели их исследования по истребителю «Мессершмитт Bf109», с которым Хартманн Эрих связал всю свою дальнейшую карьеру летчика.
Наконец, в октябре 1942 года будущий ас был отправлен на Северный Кавказ в составе уже имевшей славу и известность девятой эскадрильи 52-й истребительной эскадрильи (JG-52) во главе с ее командиром Дитрихом Грабаком.
Первый блин комом
Вскоре произошло боевое крещение Эриха Хартмана. Ничего героического или выдающегося тогда будущий ас не совершил. Совершая полет в паре со своим непосредственным наставником Эдмундом Россманом, он потерял старшего товарища из виду.Кроме того, самолет Эриха Хартмана подвергся внезапной атаке советского истребителя. Но нужно отдать должное молодому летчику — ему все же удалось уйти от врага и посадить свою машину.
Многие специалисты впоследствии заявляли, что Эрих Хартманн просто испугался. Но страх был свойственен почти всем летчикам, совершавшим первый боевой вылет, и даже тем, кто в будущем стал признанным асом. Однако в последующих полетах Эрих больше никогда не давал испуга брать верх.
Первая победа
Но, несмотря на столь удручающее начало военной карьеры, в начале ноября Хартман Эрих смог одержать свою первую победу над врагом в воздухе.
Жертвой двадцатилетнего летчика стал советский штурмовик Ил-2, который всегда считался очень неудобным и опасным противником для немецких летчиков. Но Эрих умело овладел ею. Ему удалось приблизиться к вражескому самолету на максимально близкое расстояние и прицелиться в его маслорадиатор.Этой тактике ведения боя молодого летчика научил немецкий ас Альфред Гриславский. Позже летчик Хартман не раз применял эту хитрость в бою с аппаратами этого типа.
Впрочем, как всегда, в бочке меда была ложка. Близкое расстояние со сбитым самолетом сыграло злую шутку, и осколки от него зацепили аппарат Эриха. Ему пришлось совершить аварийную посадку. Это послужило хорошим уроком для молодого летчика, и впредь он, нанося удары по противнику с близкого расстояния, всегда старался как можно быстрее увести свой самолет.
Звездный час
После этого сравнительно успешного боя последовала череда неудачных полетов. Так, Эрих Хартманн за следующие три месяца смог сбить лишь одну машину противника.
Настоящий звездный час для молодого летчика пришелся на время битвы на Курской дуге, которая состоялась в июле-августе 1943 года. Несмотря на общий плачевный исход этого сражения для немецких войск, именно тогда Эрих продемонстрировал наиболее впечатляющие результаты . После Курской битвы ему по праву было присвоено звание летчика-аса.Хартманн Эрих только за один день боя показал феноменальный результат, сбив семь вражеских самолетов.
В дальнейшем пилот только увеличивал количество своих побед. Всего за август 1943 года он сбил 43 советских самолета, а общее их количество к этому времени достигло девяноста.
Чудесное спасение
В одном из таких сражений Эрих Хартманн чудом избежал плена. Мемуары, написанные им, подробно рассказывают об этом происшествии.
Когда немецкий летчик воевал с советскими летчиками, его самолет получил серьезные повреждения.После того как очередное подразделение противника было сбито Хартманном Эрихом, бумеранг осколков накрыл его собственную машину.
Это вынудило аса приземлиться на вражеской территории.
Эрих начал чинить свой самолет. Но вдруг он увидел, что к месту, где он делал ремонт, приближается отряд советских солдат. Единственным шансом спастись и не попасть в плен было притвориться тяжелораненым. Хартман воспользовался этой возможностью. Его игра была настолько безупречной, что красноармейцы считали Эриха при смерти.
Солдаты погрузили немецкого аса на носилки и на грузовиках отправили в часть. Но Эрих, улучшив момент, выпрыгнул из машины и скрылся. Ни одна пуля, направленная в сторону Хартмана, не попала в цель, но, по иронии судьбы, уже на немецкой стороне фронта его ранил часовой собственной армии, принявший оперившегося летчика за врага.
Трудно судить, насколько правдива история, рассказанная Эрихом Хартманном. Воспоминания этой летчицы – единственный источник, по которому ее узнал мир.
Дальнейшие успехи
Хотя немецкая армия продолжала отступать к границам Рейха, Эрик Хартманн с каждым боем увеличивал количество личных побед.
К концу 1943 года их количество составило почти сто шестьдесят. К тому времени Ас уже успел получить в награду Рыцарский крест — высшую награду немецкой армии.
Огромное количество побед Хартмана посеяло зерно сомнения в их надежности даже у немецкого командования.Но в дальнейшем Эрику удалось доказать, что подобные подозрения беспочвенны. В начале марта 1944 года количество самолетов противника, сбитых немецким асом, перевалило за двести, а на 1 июля достигло двухсот пятидесяти.
К этому времени в войну на европейском театре военных действий включилась американская авиация. И теперь именно американские самолеты, в основном «Мустанги», стали главными противниками немецкого летчика.
Но слава имеет две стороны медали. После того как в августе 1944 года число побед Эриха перевалило за триста, он стал живой легендой, самым результативным асом всех времен.Это навело руководство вермахта на мысль, что в случае его гибели этот факт значительно деморализует немецкую армию.
Поэтому было принято решение отозвать легендарного летчика из района активных боевых действий. С большим трудом Хартманну удалось отстоять свое право находиться на передовой.
Конец войны
В начале 1945 года командование эскадрильей было поручено Эриху Хартманну. Он отлично показал себя на этой позиции.
Последний бой немецкий ас провел 8 мая 1945 года, фактически после подписания акта о капитуляции Германии, над чехословацким городом Брно.В тот день он сбил один советский истребитель. Но, понимая бесперспективность сопротивления, в конце концов Хартман с остатками своего звена был вынужден сдаться дивизии вооруженных сил США.
После войны
После окончания Великой Отечественной войны, согласно договорённостям между победителями, Эрих Хартман был передан американцами на советскую сторону как солдат, воевавший против Красной Армии.
В Советском Союзе Хартмана осудили на 10 лет за военные преступления.А потом на 25 лет за организацию бунта в тюрьму.
Но в 1955 году легендарный ас был освобожден, согласно двустороннему соглашению между СССР и Германией о репатриации военнопленных.
Сразу после возвращения на родину Хартман восстановился на военной службе в офицерском звании. Его назначили командиром эскадрильи. На пенсию знаменитый ас ушел в 1970 году, хотя и после этого продолжал работать авиаинструктором.
Смерть настигла Эрика Хартманна 19 сентября 1993 года, в возрасте 71 года.
Личность выдающегося аса
Хартман характеризовался для своих коллег общительным и жизнерадостным человеком. Он быстро влился в новый коллектив и неизменно пользовался уважением и симпатиями соратников. Не каждый человек мог быть так расположен к себе, как Эрих Гартманн. Фото, которыми мы располагаем, лишний раз подтверждают свидетельство его общительного характера. На них почти всегда запечатлены улыбчивые и веселые, часто в компании товарищей.
Коллеги дали Хартману шутливое прозвище «Буби», что означает «Малыш». Причиной был его невысокий рост и то, что он выглядел молодо для своих лет.
Эрих Хартманн никогда не любил ввязываться в затяжные изматывающие воздушные бои, предпочитая действовать внезапно и быстро, но с близкого расстояния. После нанесения удара старался как можно быстрее уйти с поля боя, чтобы не быть засыпанным осколками от сбитого самолета или не быть перехваченным другими летчиками противника. Возможно, именно благодаря такой тактике Хартман смог добиться столь внушительного количества побед.
Достижения и значимость
В настоящее время многие военные историки и биографы изучают жизненный путь такого выдающегося летчика, как Эрих Хартман. Фотографии, документы, воспоминания – главный помощник в этом нелегком деле.
Эрих Хартманн по праву был причислен к величайшим асам всех времен и народов. Всего за ВОВ он участвовал в 802 воздушных боях, из них 352 закончились победами, что до сих пор является непревзойденным результатом. При этом они совершили 1404 боевых вылета.
.