Содержание

Холодная война (2018) — отзывы и рецензии — Кинопоиск

сортировать:
по рейтингу
по дате
по имени пользователя

показывать: 102550

1—10 из 49

DamirD

Визуализация Меланхолии

Фильм один из примеров того, как много времени мы просто наблюдаем за тем, как одна пара пытается понять что им нужно друг от друга, но при этом, нам не становится скучно из-за этого. Безграничная любовь которая граничит с одержимостью.

Виктор персонаж строгого характера, вечно серьезный и грустный, Зула наоборот беззаботная женщина с тяжелой судьбой, но на протяжении фильма, мы как раз можем наблюдать как персонажи время от времени меняются своими характерами, то Виктор начинают улыбаться во все зубы, то Зула осознает всю бренность их отношений.

Отличный фильм для одинокого вечера с раздумьем обо всех неправильных поступках что ты совершил в своих отношениях, может быть глупо воспринимать этот фильм как собственную рефлексию, но это действительно хорошая подпитка для ума, а если у вас нет такого опыта, то хотя бы насладитесь эстетической красотой кадров черно-белой Европы, все ещё разбитой после Второй Мировой, но так пытающейся собраться.

9 из 10

прямая ссылка

15 ноября 2021 | 10:07

Андрей Петров

Фильм о невозможности жить друг без друга и невозможности жить вместе

Картина Павла Павликоского переносит нас в социалистическую Польшу 50-х и Европу 60-х. Напряжённая политическая ситуация в мире, противоборство идеологий – всё это одновременно окружает фильм, но как бы обходит стороной и уходит на второй план. Здесь место другой холодной войне. Акцент делается на взаимоотношение персонажей и передачи духа той эпохи, и признаться честно, это получилось на ура. В фильме настолько всё аутентично, что волей-неволей хочется оказаться внутри действия, лицезреть на всё то, что видят главные герои.

А посмотреть им есть на что. С технической точки зрения фильм выполнен отлично. Чётко выверенные кадры сменяют друг друга, перенося нас из одной прекрасной сцены в другую. Режиссёрские и операторские решения поражают находчивостью и необычным видением. Черно-белая картинка идеально ложится на весь нарратив, помогая лучше проникнуться происходящим.

Благодаря музыке, коей фильм преисполнен, всецело ощущается настроение и неуловимый дух того времени. Заглавная тема резко врезается в память и не надоедает, хоть и звучит оп меньшей мере 10 раз за весь свой небольшой хронометраж.

Изумительный во всех смыслах фильм.

10 из 10

прямая ссылка

22 сентября 2020 | 11:59

Невероятно красивая картина от польского режиссера Павла Павликовского, которая, играя вашим бессознательным, заставляет сопереживать героям картины. Фильм действительно с первых минут создает какую-то связь со зрителем, и, может быть, это какое-то ощущение ‘своего’ в кадре или же та самая красивая картинка в мгновение сплетает тонкие нити, за которые на протяжении фильма постоянно дергает, заставляя нас восхищаться, грустить, ностальгировать и даже иногда радоваться. Фильм имеет мало схожего с тем привычным набором фильмов, с которыми мы привыкли иметь дело. Отсутствует практически все то, чему привыкли обучаться сценаристы в разных киношколах. Трех-актная структура и поворотные пункты лишь мнимо представлены в картине, ведь предпочтение отдали не типичному повествованию или шаблону, а режиссерской и операторской работам, игре актеров и тому самому бессознательному сопереживанию. Павел Павликовский создал картину, в которой построение мизансцен, ракурс и сама съемка являются помесью режиссерских почерков таких культовых деятелей кино, как Тарковский и Кубрик. Именно построение мизансцен, ракурс и, в принципе, эстетичность изображения режиссер взял у Тарковского (сцена в разрушенной церкви ‘Ностальгии’ Андрея Тарковского). Центричность, которая очень ярко проявляется в начале и разрушается в конце, взята у Стэнли Кубрика (сцена в окопе из ‘Троп славы’ Стэнли Кубрика). И нет, я не говорю, что Павликовский просто скопировал стили двух культовых режиссеров. Это совершенно не так, ибо режиссер впитал в себя эмперически полученный опыт и уже через призму своего восприятия воспроизвел это. Нам остается только смотреть и наслаждаться.

Фильм очень хорошо проработан детально, художник-постановщик постарался создать ту атмосферу советского союза 50-х, которую не смогли создать практически никакие работы эпохи Сталина. Это можно заметить и в типичной советской кружке, многочисленным портретам и бюстам, и, конечно же, песням (‘Катюша’ и ‘Сердце’ из фильма ‘Веселые ребята’ особенно порадовали). Выше я упомянул про разрушение центричности сцены в конце фильма. Я рискну и предположу, что такой способ выбран потому, что герои к концу фильма абстрагируются от государства, коллектива, общества и прочих каких-либо проявлений политической работы. Они есть друг у друга, у природы, ветра которой нежно колышут поля, и у бога, под пристальным вниманием которого они венчались.

Итак, режиссерскую и операторскую работу, которые и дарят этот эстетический оргазм, можно хвалить вечно, но как дела со смыслом картины?

Изначально можно подумать, что это обычная клюква (стереотипы о России и СССР, воплотившиеся в культуре). И казалось бы, все к этому идет.

Название фильма очень четко говорит о конфронтации двух политических лагерей, главный герой собирается бежать на Запад, и наступает момент, который характеризует весь фильм, показывая, что на самом деле, было важно. Павликовский просто не выставляет на экране эпизоды с перемещениями героев с одной стороны на другую, делая акцент на их личном взаимодействии. И здесь встает важный вопрос: почему же тогда фильм называется ‘Холодная война’? Ответ можно найти в двух наиболее подходящих интерпретациях. Первая — Холодная война — это эпоха, на фоне которой разворачиваются события фильма, никак не связанные с политикой. Другая интерпретация, более близкая мне лично, заключается в простом переносе глобального конфликта в конфликт межличностный, проходящий между двумя людьми. И дело не в банальном — один коммунист, другой капиталист, нет. Дело в мироощущении и миропонимании, которые отличаются у двух любящих друг друга людей. Героиня фильма не может жить среди людей, для которых, по сути, позор — это нечто впечатляюще, а главный герой не принимает власти советов, в чем его невозможно обвинить.
Они не перестают любить друг друга из-за этого, просто сложилась такая ситуация, где двум любящим друг друга людям просто негде жить, и истинный покой, умиротворение и долгожданную женитьбу они находят в месте, где все начиналось. Герои прошли трудные и долгий путь, чтобы вернуться в полуразрушенную и всеми забытую церковь, венчаться, а потом просто перейти на другую сторону сельской дороги, потому что там вид получше.

прямая ссылка

20 апреля 2020 | 01:55

alexgpomor

Ловкость рук и никакого мошенства!

Именно эту цитату из знаменитой ‘Путевки в жизнь’ хочется поставить эпиграфом к фильму Павла Павликовского ‘Холодная война’ — да, в принципе, и ко всей его карьере ‘сценариста и режиссера’.

Почему (и почему ‘сценарист и режиссер’ в кавычках) — сейчас увидите.

В СССР жил и работал (он, кстати, жив до сих пор) театральный драматург Леонид Зорин. В 1967 году он написал пьесу ‘Варшавская мелодия’. По этой пьесе поставили знаменитый спектакль МДТ, через два года вышел фильм.

‘Варшавская мелодия’ — о мужчине и женщине, живущих в разных странах Восточной Европы, чья любовь разрушается в результате перипетий ‘холодной войны’! Они после первой встречи встречаются несколько раз, и каждый раз встречи происходят через много лет одна за другой! Мужчину зовут Виктор!!!

Ну как вам, нравится? И конечно же, ни ‘Варшавская мелодия’, ни Зорин, ни советский фильм Павлом Павликовским нигде не упомянуты.

Так что оценка здесь может быть только одна — 1 из 10. Я бы поставил 0 из 10, если бы система это позволяла!

И такую же оценку — всем отечественным критикам, опозорившимся с положительными рецензиями на ‘Холодную войну’.

прямая ссылка

14 января 2020 | 19:03

Черно-белая драма польского производства которая если верить описанию разворачивается в послевоенной Польше. На самом же деле, режиссёр ясно показывает, что Польша здесь — совсем не Польша, но этот посыл идёт чуть поодаль центральной линии сюжета: непростой любви между пианистом и крестьянкой, получивший шанс изменить её жизнь.

Фильм донельзя пронзителен, что сказать, черно-белая эстетика редко способа оставить кого-либо равнодушным, а черно-белый фильм в котором звучат чистые голоса наполненные болью и любовью способен горы свернуть.

Эта странная любовь происходит на фоне советской Польши, Берлина и Парижа. За 17 лет которые длится история мы видим как герои меняются, и не всегда эти изменения в лучшую сторону. Казалось бы стандартная история о том, как сложно любить человека творчества превращается в нечто большее, временами отсылающее зрителя к эстетике ‘Кабаре’. Но вместе с тем, неизменным остается одно — их болезненная любовь, от которой нет лекарства.

Кстати, о любви. Несмотря на оголенность душевную, фильм не пестрит оголенностью телесной, а те немногие сцены сильно отличаются от привычной современным зрителям картины ‘занятия любовью’. Сцены в фильме не красивые, но они пронзительные, настолько, что глядя на то, как измученные этой любовью влюбленные смотрят друг на друга внутри тебя прошибает легкий электрический заряд.

‘Холодная война’ — это фильм в котором пересекаются две вещи, которые всегда преследуют человека и которые всегда причиняют ему боль: любовь и политика. Он не шедеврален, но достоин того, чтобы о нем знали и его смотрели.

прямая ссылка

29 сентября 2019 | 11:14

annechkamakedon

В наше время трудно создать произведение, которое в будущем можно будет назвать классикой, но Павликовский смог.

Сказать, что я полюбила этот фильм, это ничего не сказать: ‘Холодная война’ лучший фильм прошедшего года. При каждом просмотре (уже третьем для меня) картина трогает душу и после оставляет легкое чувство меланхолии. Картина удостоилась 18-минутной овации в Каннах, приза за лучшую режиссуру и трех номинаций на Оскар (к сожалению везде проиграв Куарону).

Фильм о любви, любви, разных по сути, людей. Она безрассудная и строптивая девушка из деревни, он молчаливый и прагматичный любитель джазовой музыки. В то же время они оба слишком свободны для своего железного времени, и зажаты для западной ‘легкости’. Они не могут вписаться в картину разрушенного и туманного мира и от этого страдают.

Сдержано и деликатно, однако не менее трогательно, Павликовский возвышает чувства главных героев, которые ему не чужие: сюжет основан на истории любви родителей режиссера. Возможно, из-за этого он время от времени отодвигает их от зрителя, создавая иллюзию интимности: черно-белое изображение, небольшой классический формат 4:3 и одна повторяющаяся мелодия, которая как красная нить сшивает ткань повествования. Герои не кричат, не бьются в истерике от беспомощности перед постоянно сдвигающимися перед ними стенами — создается ощущение, что все происходящее безэмоцинально, но на самом деле, вся эта деликатность и сдержанность это изображение более глубокого уровня трагедии Зулы и Виктора. Они все понимают и бессильны это изменить, и факт принятия этого сбивает намного мощнее. Ощущение слабости перед обстоятельствами способно разрушить человека, и медленно, как спокойное течение, оно захватывает влюбленных.

Лукаш Зал, который был оператором в победной для Павликовского ‘Иде’, в ‘Холодной войне’ стал более совершенен и точен. Тягучие статичные кадры остаются в памяти как лучшие картины изобразительного искусства: каждый шорох, вздох, движение, мелочь, попавшая в кадр, вместе играют мастерский концерт под дирижерством Павликовского. Ты веришь, ты сопереживаешь, ты замыкаешься в схожих мыслях, ты начинаешь понимать и скупая слеза, пустившаяся под очередное исполнение Зулой ‘Dwa Serduszka’, становится этому подтверждением.

прямая ссылка

24 июня 2019 | 14:00

Они познакомились в послевоенной Польше: Виктор – дирижер и пианист, который колесит по местным деревням в поисках талантливых исполнителей народных песен, Зула – простая девушка, которая пришла на прослушивание и покорила его своим проникновенным голосом и индивидуальностью. Между ними вспыхивает любовь, но на пути Виктора и Зулы будет множество препятствий, среди которых разные взгляды, политический строй, гастроли и жизнь в чужих странах, трудности творческой самореализации, тоска по Родине и осознание невозможности возвращения. Но самое тяжкое испытание, которое только может выпасть на долю влюбленных людей – невозможность быть вместе.

После того, как холодная и отстраненная «Ида» Павла Павликовского взяла «Оскар» за лучший иноязычный фильм, постановщик решил рассказать зрителям еще одну личную для него историю, в данном случае, основав драму Виктора и Зулы на непростых отношениях собственных родителей, которым и посвящена «Холодная война». Здесь он наконец развернул свои режиссерские способности на полную мощь, явив фактически эталонное владение искусством минимализма, когда для эпического масштаба достаточно лишь пары судеб, а для драматического портрета, раскрыть который многим требуется чуть ли не полфильма, ему хватает лишь точечных эпизодов. Разумеется, тема «любви на фоне исторических и политических потрясений» это каркас для формирования куда более глубокого и объемного произведения, где есть место и этническим мотивам, и беспомощности отдельно взятых людей перед жерновами Системы, и трагедии потери национальной идентичности, когда в холодно-надменном Париже так трудно забыть Родину-мать, которая порой кажется своим детям скорее мачехой, но к ней тянет так, что душа болит.

Все это Павликовский рассказывает проникновенно, нежно и сдержанно, хотя порой кажется, что, судя по первой половине картины, мощь в ней будет только нарастать, но, чем ближе кино двигается к финалу (для многих, может и спорному), тем сильнее будет проявляться обманчивое чувство, будто начало звучало куда ярче, чем конец, а у самого автора кончились мысли и герои теперь на перепутье. На самом деле такой подход тоже может работать на идеи, звучавшие у Милана Кундеры в «Невыносимой легкости бытия» или Майкла Каннингема в «Часах», когда обретение абсолютного счастья, тем более в покое, невозможно. Для этих страстных творческих натур постоянное преодоление горестей и проблем словно было какой-то движущей силой, питающей их роман, и тот момент, когда, кажется, теперь можно «выдохнуть» и жить спокойно, превратился в мертвую опустошенность, отягощенную грузом прошлого, и теперь для долгожданного союза героев возможен лишь один-единственный исход.

Конечно, говоря о бесспорных достоинствах «Холодной войны» нельзя не рассказать о гениальной операторской работе Лукаша Зала, который довел буквально каждый кадр до какого-то немыслимого совершенства. Помимо искусных ракурсов, безупречных композиций и визуализации атмосферы он совершенно фантастически снимает лица, помогая актерам всего лишь взглядом сказать вещи, озвучить которые многим не хватит и тысячи слов. Отдельное спасибо исполнителям главных ролей Томашу Коту и, особенно, завораживающе прекрасной певице и актрисе Иоанне Кулиг, которая здесь просто чудо как хороша. А самое приятное в «Холодной войне» то, что она, являясь фестивальным хитом (картина уже удостоилась премии Каннского МКФ за лучшую режиссуру и почти наверняка блеснет на грядущем «Оскаре»), производит впечатление той самой современной классики, которая сделана с душой, чувством и сердцем, а не будет забыта по окончанию наградного сезона.

10 из 10

прямая ссылка

04 мая 2019 | 12:09

«Холодная война» Павликовского в точности повторяет «Иду». Та же стилизованная чёрно-белая вселенная, тот же подчёркнутый тоскливо-серый оттенок, преобладающий в гамме, та же нарочитая холодность и отстранённость, те же мотивы чувств, приглушённых реальностью и не способных расцвести в ней. Но по сравнению с «Идой» всё здесь как-то мельче, отрывистее. Не столь плотен конфликт и само кинопространство, рассыпающееся на осколки встреч главных героев, не успевающих толком проявить себя и растворяющихся в эпохе. Изменчивой эпохе. Эпохе, где было место не чувствам, но инстинктам. И, прежде всего – самосохранению, вынуждающему персонажей предавать, приспосабливаться, предчувствовать крах всех будущих надежд – и продолжать всё-таки жить, встречаться, заново влюбляться, расходиться – и возвращаться вновь. В течение пятнадцати лет – с 49-го по 64-ый – Зулу и Виктора будут мотать по Европе нужда, неприкаянность, неспособность вписаться в общество подозрительности и продажных идеалов, затаённое желание обрести друг друга, вечную любовь – и бог знает, что ещё. Немыслимую свободу, наверное – в которую, глядя на происходящее, верится с трудом.

Ясно, что нейтральный, схематичный тон их отношений вызван подходом, избранным режиссёром и диктующим так же и эстетику. И всё же, как и в прошлой картине, напрягает и несколько утомляет искусственность, сухость этого подхода. Сделанное профессионально и не без изящества кино это требует живой искорки, большей детальности, свободы. Мечтать о которой вновь кажется бессмысленным. Так как «Холодная война» – вещь слишком академичная, старомодная, пытающаяся раскрыть трагедии прошлого через взгляд современный – но неизбежно повторяющаяся, топчущаяся, не имеющая собственного лица и собственной души. Есть, конечно, в этой классичности нечто серьёзное, благородное, не от мира сего. Но ощущение безликой прилизанности и, в сущности, пустоты красивой оболочки вновь огорчает своей бесперспективностью. Ещё одна история о чувствах, повторившая, по факту, пройденное сто раз.

6 из 10

прямая ссылка

01 апреля 2019 | 19:23

Пожалуй, Павел Павликовский подарил зрителю лучшее мелодраматическое творение этого года. Восхищает и поражает то, как режиссер удивительным образом спрессовал пятнадцатилетнюю историю любви в 90 минут экранного времени. Эта картина сконструирована из идеально подогнанных элементов и в ней нет ни одного лишнего кадра или сцены.

Парадоксальным образом монохромная картинка сочится невероятным буйством красок, а кажущаяся повествовательная отстраненность и скудность любовной палитры главных героев вызывают в душе какое-то смятение и чрезвычайный эмоциональный отклик. Это лаконичный и сдержанный рассказ о людях, тщетно пытающихся понять себя, найти друг друга, стремящихся преодолеть эту нелепую обреченность и сохранить ускользающие сквозь годы и расстояния чувства. И все это на фоне переломной эпохи, с остервенением зализывающей свои безобразные и довольно болезненные раны.

«Война» скупа на эмоции, категорично отказываясь от эмоционального шантажа зрителя. Но при этом рождается потрясающий кинематографический оксюморон, когда столь холодная подача обжигает смотрящего потрясающим актерским дуэтом Иоанны Кулиг и Томаша Кота.

Органично вписавшись в черно-белый квадрат изображения, эта экранная пара с блеском и без натужного драматического надрыва воплотила на экране болезненную трансформацию взаимоотношений двух влюбленных. Подобно заглавной народной песне «Dwa serduszka» (фриссонова красота!), прошедшей через жернова многочисленных интерпретаций, любовь Виктора и Зула также меняла свою форму и настроение, в конце концов возвратившись в исходную точку и приняв истинное первородное состояние. Очищающее и примиряющее обоих.

Пронзительно-щемящий эпилог. Единственно верный. Без лишних стенаний. Точка и никаких запятых.

В общем, мощнейшая картина с идеально выверенной режиссурой Павликовского, аскетичным, но безумно завораживающим визуалом камеры Лукаша Зала, магической красотой Иоанный Кулиг и очаровывающей мелодикой польского языка.

Вердикт: Кулик в восторге от этого болота и настоятельно рекомендует ознакомиться с этим блестящим фильмом на языке оригинала!

прямая ссылка

27 марта 2019 | 18:44

rogovets

Душераздирающий роман

Взглянув на название новой картины польского режиссёра Павла Павликовского, те, кто её ещё по какой-то необъяснимой причине не успел посмотреть, наверняка, мысленно представят себе игры шпионов, гонку вооружений, так называемый «железный занавес» – в общем, всё то, чем принято характеризовать борьбу Советского союза и США в послевоенное время. На самом деле Павликовский действительно рассказывает зрителю о войне. И в его рассказе она – неожиданная, жестокая и изматывающая, как и все войны. Только в качестве соперников здесь – двое влюблённых.

Музыканту Виктору (Томаш Кот) давно за сорок. Его жизнь уже приобрела форму и смысл. Мы застаём его путешествующим по польской глубинке в поисках оригинального репертуара для фольклорного ансамбля, в котором он и худрук, и пианист-аккомпаниатор в одном лице. Нужно возрождать былые песенные традиции, большинство из которых схоронено под грудой послевоенных руин. Виктор ходит по крестьянским подворьям, методично собирая самые интересные произведения. Музыкальные отрывки, запечатлённые Павликовским, достойны отдельного документального фильма.

Зуле (Иоанна Кулиг) не больше тридцати. Она – солистка этого же ансамбля. Непосредственная, задорная «паненка». Нетипичное, но оттого и невероятно красивое лицо. Светлые волосы. Большие выразительные глаза. Обязательно родинка на левой щеке. И характер обязательно дерзкий. Приятный ласковый голос. Во время прослушивания в ансамбль она споёт отрывок из «Весёлых ребят» про то, как «сердцу не хочется покоя». И в этом её выборе что исполнять сразу почувствуется личный смысл, проступит её устремлённость нарушать правила, проявится жажда жить ярко и без оглядки. «В ней есть что-то уникальное» – заметит почти что про себя влюбившийся с первого же взгляда Виктор, даже не подозревая, какая трагедия для него кроется в этой её «уникальности».

События фильм закрутятся лихо. Сбавить обороты не удастся. Осознание непохожести, разности придёт слишком поздно. Последует череда необдуманных решений, безумных поступков. И всё это на фоне послевоенной разрухи, неусыпной слежки со стороны органов, всеобщего чувства угнетённости и полнейшей несвободы. В том числе и в музыке.

Павликовский вводит совсем не похожих один на одного персонажей в контекст разрушительных для мировой истории событий. Но даже эти события меркнут и отходят на второй план, когда «плюс» и «минус» притягиваются. Павликовский демонстративно заявляет, что история со всеми её политиками и войнами не способна затмить красивую сказку, душераздирающую love story. Однако в качестве постскриптума режиссёр сообщает, что эта love story между двумя несовместимыми от природы людьми обязательно их искалечит.

Водоворот насыщенных событий будет то разъединять, то снова сводить Виктора и Зулу, испытывая их чувства на прочность, а их характеры – на способность не надломиться под прессом Истории. Парадокс в том, что героям Павликовского тяжело быть вместе – слишком явны и ощутимы различия между ними. Но и порознь существование их невозможно.

Виктор идеалист, не способный ради славы и исправного заработка петь гимны Сталину и партии. Для него лучше быть непризнанным гением в дешёвой забегаловке Парижа и играть там джаз, вдыхая при этом полной грудью пьянящий воздух свободы, чем продажной поп-звездой в холодных залах Варшавы, набитых партийной номенклатурой и прихвостнями властей.

Для Зулы такого выбора нет в принципе. Он не существует в природе. Она любит свою Родину, преданна ей, пусть даже та и обошлась с ней достаточно жестоко, заставив ещё в юности прочувствовать на себе все тяготы лишений.

Эти двое жестоко запрограммированы бежать по замкнутому кругу. Будут сменяться европейские столицы – Варшава, Берлин, Париж – а героям будет всё так же неуютно, тесно и страшно. И где бы не сталкивала их лбами судьба, в их войне никогда не будет перемирия.

Это кино про то, что не место формирует человека, а те чувства, которые он испытывает к тем, кто в эту секунду рядом с ним. Станет ли Виктор счастливее в Париже без любви всей своей жизни? Найдёт ли Зула своё истинное счастье в Варшаве? Для обоих ответ лежит на поверхности и красноречиво подтверждается драматичными сюжетными ходами. Павликовский работает на рефренах, болезненно повторяет одни и те же завязки и кульминации, исход которых мы, зрители, быстро научаемся распознавать сами.

Нельзя не отметить то, с каким упорством Павликовский добивается реалистичности происходящего в кадре. В начале фильма не будет шаблонной подписи «Основано на реальных событиях», хотя события картины не лишены определённой автобиографичности – родители Павликовского прошли через испытания, похожие на те, которые уготованы главным героям «Холодной войны». К этому всему добавляется и выбранные мастером визуальные средства. Павликовский помещает своих героев в нетипичный по современным меркам стилизованный под ретро чёрно-белый кадр формата 1.37:1 и таким образом добивается стопроцентной натуральности происходящего, буквальной документальности. В какой-то момент начинает казаться, будто бы всё это не постановка, а доподлинный материал, чудом уцелевший и дошедший до наших дней.

Каждый кадр киноленты заслуживает быть настенной фотографией, самостоятельным снимком, трагичным портретом двух разбитых сердец. Верный соратник Паликовского оператор Лукаш Зал, также поработавший с ним в оскароносной «Иде», умело распоряжается светом, заливая им героев ровно настолько, чтобы каждая сцена выглядела неотразимо.

Предыдущая работа Павликовского, его «Ида» (тоже чёрно-белая, кстати) заставила не только Европу, но весь мир говорить о нём как о важном культурном событии. И вот теперь «Холодной войной» он доказывает, что успех «Иды» не был случайностью.

Многие уже успели присвоить Павликовскому статус классика при жизни. И с этим утверждением невозможно спорить, ведь Павликовский сочинил выдающееся многослойное произведение. Мастер поместил в свой фильм несколько идей, спрятав за довольно тривиальным сюжетом второе дно. Зная биографию Павликовского (ещё в детстве с родителями эмигрировал в более уютную Англию, вернулся в Польшу уже творчески зрелым режиссёром-документалистом), трудно отделаться от мысли, что образ пианиста Виктора, эмигранта, перебежчика, врага народа вобрал в себя кое-что от Павликовского. Тогда Зула — это, разумеется, Польша, это Родина, к которой автора всё время тянет и без которой жизнь его невозможна. Только здесь он может найти спокойствие и тишину. Только здесь он может позволить себе присесть на лавочку на окраине какой-то отдалённой, Богом забытой деревушки и наблюдать, как закатное уставшее солнце прощается своим последним лучом с уходящим днём, трудным, но оттого и приятным.

8 из 10

прямая ссылка

24 марта 2019 | 19:54

показывать: 102550

1—10 из 49

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА КАК ОСОБЫЙ ТИП КОНФЛИКТА

Алексей Куприянов

Россия в глобальной политике

Стратегический этюд

«Американо-китайские противоречия, накапливавшиеся не одно десятилетие, на наших глазах трансформируются в полноценную конфронтацию, включающую экономические, технологические, геополитические, военные и даже идеологические измерения. Пандемия коронавируса не только не затормозила нарастание этой конфронтации, но придала ему дополнительное мощное ускорение. Мир движется в направлении новой биполярности, пусть и мало похожей на советско-американскую биполярность второй половины прошлого века»[1].

«Если несостоятельна идея новой биполярности, то надуман и тезис о новой холодной войне, под которой понимают элементы политико-военного и финансово-экономического противостояния России и Запада. Феномен холодной войны неотделим от после­военных условий возникновения советско-американской биполярности. Её ключевые параметры хорошо известны и практически ни один из них пока не воссоздан»[2].

Эти две цитаты, принадлежащие перу видных отечественных международников – генерального директора Российского совета по международным делам Андрея Кортунова и директора Института Европы РАН Алексея Громыко, – наглядно демонстрируют два подхода к американо-китайской конфронтации и два взгляда на возможность начала холодной войны. Сторонники первого рассматривают холодную войну как один из видов конфликтов, который обладает собственными чертами и характеристиками; приверженцы второго – как уникальное явление, часть исторического процесса со своими специфическими характеристиками, исключающими повторение этого феномена в будущем. Правы, на наш взгляд, и те, и другие.

Если мы понимаем холодную войну как особое историческое явление, то оно, разумеется, принадлежит определённому периоду истории, сформировалось на основе неких предпосылок, протекало в конкретных обстоятельствах и потому никогда не повторится. Любая попытка провести аналогию между нынешними событиями и теми, что имели место в прошлом, будет изначально неверна, так как истоки их различны, отличаются участники и цели. Но можно рассматривать холодную войну как один из видов межгосударственных конфликтов, который имеет специфические черты и особенности, а холодную войну 1946–1990 гг. – как его частный случай. Такой анализ осложняется тем, что единственный известный нам пример полномасштабной холодной войны – та, что происходила во второй половине ХХ века. Большинство ныне живущих исследователей являлись в той или иной степени её участниками или свидетелями, и это накладывает отпечаток на их восприятие холодной войны как вида конфликта.

В настоящей статье проводится разница между холодной войной как историческим явлением второй половины XX века и холодной войной как видом войн, частным случаем которого являлась война 1946–1990 годов.

Автор постулирует, что холодная война – особый тип межгосударственного конфликта, являющий собой высший уровень противостояния двух акторов без перехода к полномасштабным боевым действиям. Из этого следует, что холодную войну необходимо рассматривать именно как войну, хотя и отличающуюся от обычной. Следовательно, для победы в ней необходимо использовать специфические стратегию, приёмы оперативного искусства и тактических действий, которые характерны именно для холодной войны и отличны и от стратегии, оперативного искусства и тактики, применяемых в полноценной «горячей» войне, и от стратегии развития государства в условиях обычной конкуренции мирного времени. Разработка масштабной теории холодной войны не входит в задачи этого этюда: в нём даются наброски стратегических императивов государств через призму океанского театра военных действий (ТВД) и предлагается один из возможных вариантов поведения России в сложившейся ситуации.

Необходимый исторический экскурс

Для понимания сути холодной войны полезно вспомнить происхождение этого термина: он принадлежит перу кастильского мыслителя и писателя XIV века Хуана Мануэля, который в своей работе Libro de los Estados использовал термин la guera tivia (исп. – «прохладная война») для обозначения длительного противостояния между мусульманскими и христианскими воинами на пограничье Реконкисты. «Прохладная война», жаловался Мануэль, представляет собой бесконечные стычки, засады, набеги, угон скота, пленников и захват заложников и в отличие от обычной войны не приносит ни чести, ни славы, ни решительной победы. При переиздании книги Мануэля в XIX веке слово tivia было исправлено на fria (исп. – холодный), и именно в этом варианте термин был воспринят сначала испанскими, а затем – через посредничество Джорджа Оруэлла – англоязычными политическими кругами[3].

История даёт много примеров прохладной войны наподобие описанной Мануэлем: пограничные стычки были неотъемлемым атрибутом любого фронтира в последующие столетия, охота на торговые суда вне европейских вод также считалась законной и не сопровождалась объявлением войны; в рамках прохладной войны можно анализировать и конфликты между политиями, принадлежащими к различным международным системам. Изучение истории прохладных войн как явления представляет интерес для понимания эволюции представлений о холодной войне, но вряд ли применимо при анализе войны нынешней. В XIX веке коренные изменения произошли в самых основах стратегии: Запад завершил подчинение мира, картографировав его, измерив и превратив в закрытую систему, что привело к превращению региональной политики в геополитику, которая по определению всемирна. Кроме того, рост национализма и общественные изменения обусловили появление массовых армий, а научно-технический прогресс – обеспечил непрерывное совершенствование орудий убийства, разработку оружия массового уничтожения (ОМУ), которое к середине XX века эволюционировало в оружие ядерное. Именно здесь, как представляется, лежит водораздел, отделяющий прохладные войны прежних времён (где главным ограничительным фактором был географический) от холодной войны как современного явления. Разрушительная мощь военной машины индустриального государства, вооружённого ядерным оружием, сделала нереализуемой формулу британского историка Лиддел Гарта о победе, после которой «послевоенное устройство мира и материальное положение народа должны быть лучше, чем были до войны»[4].

Наличие ядерного оружия определило форму и течение холодной войны, превратив её в мировое системное явление. Тем не менее надо учитывать, что изменения в производственной и в общественной структурах продолжаются, равно как и разработки новых видов вооружений. Это развитие может положить конец явлению холодной войны – пока одна из сторон не наберётся решимости, чтобы использовать ОМУ и подвергнуться его воздействию, невзирая на последствия, или не найдёт способ минимизировать вероятность этих последствий до крайней степени. Это не исключает в будущем возрождения холодной войны с появлением новых, ещё более смертоносных видов ОМУ и средств их доставки.

Стратегия холодной войны

Холодная война обладает теми же принципиальными свойствами, что и любая другая. Поэтому следует понять, с какой целью она началась, разработать стратегию достижения победы и вести её в соответствии с основными принципами ведения войн. Холодную войну можно сравнить с многоуровневыми шахматами, где играют на нескольких досках сразу: экономика, технологии, политика, безопасность, идеология. Ходы на одной доске отбрасывают стратегическую тень на другие доски, проигрыш на одном уровне ведёт к проигрышу всей партии. Поэтому такая война в полном смысле гибридна, и действия рыболовного флота в ней важны не менее, чем военные операции, мероприятия хакеров – чем развёртывание очередного батальона, а улучшение имиджа в глазах части мирового сообщества – чем строительство военной базы.

Так как холодная война при всей специфике остаётся войной, она может вестись в соответствии с двумя основными военными стратегиями: сокрушения или измора.

В обычной войне первая стратегия подразумевает решительный разгром противника и его отказ от дальнейшей борьбы посредством подготовки и проведения крупной операции или серии операций. В холодной войне ей соответствует череда внешнеполитических и экономических поражений, приводящих к подрыву боевого духа населения, разочарованию в исповедуемых идеях, готовности капитулировать или перейти на сторону оппонента. Вторая стратегия в обычной войне подразумевает взаимное истощение в расчёте либо на собственное превосходство в ресурсах (примером такой стратегии является приписываемая французскому маршалу Жозефу Жоффру идея «гриньотажа» – параллельного «стачивания» немецких и англо-французских войск, в результате которого победу должны одержать превосходящие численно союзники), либо на превосходство в технике и боевых качествах, в результате чего одна из сторон проводит «гриньотаж» более эффективно. В холодной войне стратегия измора превращается в долговременное негативное воздействие на противника на всех уровнях многомерной шахматной доски, нацеленное на лишение его ресурсной базы в широком понимании и укрепление своей базы. Одновременно противника принуждают постоянно действовать на пределе сил, дабы он расходовал ресурсы максимально непроизводительно. Холодная война, в которой участвуют великие державы, выходит на глобальный уровень, и важным её элементом становится борьба за союзников и партнёров, обеспечивающих ресурсную базу.

Как правило, реальная стратегия – комплексная, измор и сокрушение дополняют друг друга, но война на истощение предшествует окончательному удару.

Стратегия войны на истощение – одна из самых сложных, поскольку в холодной войне ресурсы перемалываются гораздо дольше, чем в обычной. В результате холодная война может продолжаться на протяжении нескольких поколений и либо превращается в вещь в себе, либо её цели меняются в процессе. Это создаёт основное стратегическое противоречие. С одной стороны, последовательная реализация изначальных целей, как известно из военной теории, с большей вероятностью обеспечивает победу («лучше плохая стратегия, чем никакой»). С другой – обстановка на всех досках постоянно меняется (вплоть до перечерчивания клеток с квадратных на шестиугольные с соответствующей коррекцией правил, если пользоваться шахматной аналогией), и сторона, жёстко придерживающаяся изначально заданной стратегии, может проиграть, потому что не успеет осознать масштаба изменений на одной из досок.

Задачи игроков кардинально различаются. Основные противники в холодной войне за мировое лидерство ставят перед собой одни цели, а их союзники и нейтральные страны – совершенно другие. Возможна ситуация, при которой последние, изначально поддерживая одну сторону, в конце концов окажутся на другой, потому что сочтут, что победа бывшего союзника ухудшит их положение больше, чем успех бывшего противника. Такова специфика альянсов холодной войны: они зыбки, границы расплывчаты, и нередки ситуации, в которых союзники действуют друг против друга рука об руку с противником (к примеру, в ходе Суэцкого кризиса, где СССР и США противостояли Великобритании и Франции). Это заставляет переосмыслить понятие союза и выделить несколько типов союзников – от клиентов, временно или на постоянной основе подчиняющих свои интересы интересам патрона, до дружественных нейтралов, действующих по формуле «не всегда вместе, но никогда против».

Одной из ключевых проблем сторон во время холодной войны 1946–1990 гг. было фактическое отсутствие стратегии, вызванное принципиально новым характером конфликта: и советским, и американским элитам приходилось в реальном времени осмыслять происходящие события, действовать по наитию. Насколько можно судить по истории холодной войны в целом и по опубликованным документам в частности, СССР достиг заметных успехов в практической реализации такой интуитивной стратегии. Обладая заведомо меньшими ресурсами и худшими стартовыми условиями, Москва выдержала сорокапятилетнее противостояние и даже порой переходила в контрнаступление, хотя и без общей стратегической цели. Американские политики и военные, в свою очередь, выдвигали многочисленные теоретические предложения и концепции, которые ложились в основу американских доктрин, но из-за частой смены президентов стратегическая линия выдерживалась только в самых общих чертах. В результате нежелание воспринимать холодную войну именно как войну привело к её чрезмерному затягиванию. Полученный опыт был некритически воспринят частью американских элит, что видно по тому, как в нынешнем противостоянии с Пекином Вашингтон пытается использовать хорошо зарекомендовавшие себя в прошлой холодной войне ходы, в частности – идеологизировать конфликт.

Таким образом, стратегия измора, являющаяся основной для холодной войны, определяет её черты как явления: постепенность начала, долговременность (возможно, больше жизни одного поколения), многомерность, большой расход ресурсов, многообразие возможных ходов, приводящих к улучшению позиции одной стороны и ухудшению позиции другой. Отношения между КНР и США сейчас можно определить как начальную стадию холодной войны.

Россия же, уступающая обеим сторонам экономически и технологически, рискует оказаться в проигрыше в результате втягивания в эту холодную войну.

Единственная возможность для России выйти из ситуации усилившейся – понимание целей и задач, разработка стратегии своего участия, трезвая оценка своей позиции в каждый момент и готовность предпринимать быстрые и нестандартные шаги.

Военно-морская стратегия

Океан представляет собой главный ТВД холодной войны великих держав. За исключением территориальных вод он свободен от суверенитета какого-либо государства, что позволяет при необходимости осуществлять манёвр по всему земному шару, перемещая средства поражения к берегам неприятеля. Мировой океан един: корабль, находящийся в Тихом океане, можно сравнительно быстро перебросить в любую точку мирового океана без серьёзного переоборудования (за исключением арктических и антарктических вод в зимний период). «Морские силы не образуют линии фронта, они подвижны, их действия не связаны с продвижением, захватом или удержанием каких-либо пространств, – писал в своей классической работе “Морская мощь государства” адмирал Сергей Горшков. – Они действуют на “ничейной” воде в акваториях, где нет “суверенного” хозяина, так как международными конвенциями признан принцип открытого (свободного) для всех моря»[5]. По морю перевозится абсолютное большинство грузов, и в нём добывается значительная часть пищевых ресурсов.

Если в обычной войне главной задачей военно-морских сил является уничтожение флота противника и обеспечение господства на море (в понимании американского контр-адмирала Альфреда Тайера Мэхэна) или нанесение противнику максимального ущерба с целью вынудить его к заключению мира (в понимании французской «молодой школы»), то в холодной морской войне[6] ущерб противнику не наносится. Невозможно уничтожить чужой флот и обеспечить себе гарантированное господство на море. Пространство войны таково, что неприятельский флот может не только появиться в любом океане, но и имеет право свободного прохода через территориальные воды страны-противника. Даже в разгар холодной войны торговые суда беспрепятственно ходят по морским маршрутам, а борьба с пиратской угрозой, которая может препятствовать безопасности торгового судоходства, становится общим делом. Среди главных задач: демонстрация силы против основного противника, ограниченное её применение против слабейшего, выполнение полицейских функций и гуманитарные операции.  Каждая из этих задач решается против конкретного противника и служит общей победе.

Демонстрация силы призвана показать неприятелю практическую возможность прорыва его оборонительных рубежей, блокады, уничтожение баз и наземной инфраструктуры. В результате противник, пытаясь ликвидировать дефицит безопасности, вкладывает всё большие средства в строительство флота и оборонительных рубежей, расходуя средства, которые в другое время пошли бы на укрепление стабильности государства и развитие экономики. В перспективе вложения могут привести к росту экономики и оказаться благотворными, но на первом этапе непроизводительные расходы крайне велики. Демонстрация силы также способствует росту авторитета государства в глазах политических элит нейтральных или союзных неприятелю стран, побуждая их делать выбор в пользу сотрудничества с мощным игроком.

Ограниченное применение силы, как показывает опыт холодной войны, – одна из основных форм действий в отношении и главного противника, и союзных ему или нейтральных государств. Рамки ограниченного применения силы на море достаточно широки – от нанесения ракетных ударов до вытеснения неприятельских кораблей из своих территориальных вод с использованием тарана или навала. Условием ограниченного применения силы является её моральная оправданность в широком смысле – к примеру, ракетный удар наносится по территории государства, где идёт гражданская война, в наказание за реальное или предполагаемое нарушение норм международного права.

Выполнение полицейских функций направлено на то, чтобы ликвидировать не связанные с действиями другого государства угрозы (к примеру, пиратство) своему судоходству или безопасности третьих государств (к примеру, речь может идти о действиях, направленных против контрабанды, торговли оружием или наркотиками, террористических группировок). В перспективе это приводит к улучшению связей и к той или иной форме союза, что означает расширение ресурсной базы и оперативных возможностей.

Наконец, целью гуманитарных операций, к которым относится помощь после стихийных бедствий, предупреждение эпидемий, ликвидация последствий предыдущих войн, является реализация программ «мягкой силы», улучшение имиджа государства на международной арене и укрепление отношений с третьими странами с той же целью что и в предыдущем пункте.

Такой разброс задач приводит к возникновению парадокса военно-морского строительства холодной войны. Для выполнения всех четырёх задач требуются принципиально разные типы кораблей, и корабли, предназначенные для выполнения одной задачи, не подходят или плохо подходят для выполнения другой. В первом случае нужны условные капитальные корабли (авианосцы, подводные лодки с крылатыми ракетами, ПЛАРК), предназначенные для уничтожения ядра вражеского флота или критической инфраструктуры врага, если потребуется, при помощи спецбоеприпасов. Во втором – условные крейсера (эскадренные миноносцы, фрегаты, многоцелевые подводные лодки), задачей которых становится непосредственное взаимодействие с противником и нанесение ему ограниченного ущерба обычными видами вооружений. В третьем – необходимы малые суда (корветы, сторожевики, быстроходные катера), наиболее эффективные против пиратов. Наконец, в четвёртом случае востребованы вспомогательные суда (госпитальные суда, тральщики).

Редко когда отдельные типы кораблей могут отчасти претендовать на роль универсальных (лёгкие авианосцы, вертолётоносцы, универсальные десантные корабли, многофункциональные суда), но ни одно из них не в состоянии выполнять все требуемые задачи. Как следствие: чтобы решить весь спектр задач, необходимо иметь в составе флота суда всех типов. Поскольку морской ТВД является в холодной войне основным, держава, желающая одержать победу или просто избежать поражения, должна иметь мощный флот, его состав можно варьировать в зависимости от стоящих перед ним задач. В этих условиях скорость постройки кораблей играет большую роль, чем их оборудование сверхсовременной техникой. Строительство большого флота становится стратегической задачей государства, ведущего холодную войну.

Помимо указанного парадокса, важным элементом, который необходимо учитывать в планировании, является наличие стратегической вязкости – специфического элемента холодной войны. Расположенные на океанских берегах государства и другие политии, как правило, имеют исторически сформировавшиеся представления о возможных угрозах. Попытка одного из игроков нарастить своё присутствие в районе, где он воспринимается региональным лидером или группой государств как угроза, приводит к ответному наращиванию сил в качестве реакции на угрозу. В результате страна попадает в ловушку, и её видимое стратегическое преимущество парируется минимальными усилиями противника.

Продемонстрировать это можно на двух примерах. Страны Северной Европы исторически считают Россию опасным соседом, соответственно, наращивание российского военного присутствия в европейской акватории будет воспринято ими как угрожающий жест и, вероятно, приведёт к росту их военных расходов для компенсации российского присутствия. Результат будет невыгоден для России, для которой противостояние с Евросоюзом не является конечной и даже промежуточной целью. Вместо того, чтобы улучшить своё стратегическое положение, Москва спровоцирует рост военных расходов европейских стран и наращивание их флотов, а это приведёт к образованию зоны вязкости, ухудшению отношений с Европой, сближению её с Соединёнными Штатами. Российские усилия будут парированы с минимальным отвлечением американских ресурсов.

Аналогичной зоной стратегической вязкости для Китая является Индийский океан, где, на первый взгляд, наращивание китайского военно-морского присутствия выглядит наиболее логичным. Оно обеспечивает безопасность снабжения КНР из стран Персидского залива и Аравийского полуострова, а также основного морского торгового маршрута, ведущего из Китая в Европу. Рост китайского военно-морского могущества как таковой представляет гипотетическую угрозу для США и вынуждает Вашингтон обращать особое внимание на Тихий океан, укрепляя там позиции и наращивая силы. Если Китай начнёт расширять присутствие в Индийском океане, там сразу усугубится стратегическая вязкость: Индия, исторически с подозрением относящаяся к КНР, начнёт быстро совершенствовать свой флот и укреплять отношения с американцами как враждебной Китаю державой.

В обоих случаях активизация военно-морских усилий в конкретном регионе приводит к образованию зоны стратегической вязкости, а страна-противник тратит на противодействие минимальные ресурсы, обеспечивая блокирование наступающей стороны за счёт ресурсов местных игроков. Для Соединённых Штатов зона стратегической вязкости – это Персидский залив и Аравийское море: она вынуждает американские ВМС обеспечивать постоянное присутствие ударной группировки ВМС в регионе, отвлекая корабли от решения главной задачи – противостояния Китаю.

Российский вариант

Разработка военно-морской стратегии участия в начинающейся холодной войне представляет собой достаточно сложную задачу по целому ряду причин.

Во-первых, Россия находится в слабой позиции. В отличие от основных игроков, Китая и США, она не обладает мощной экономикой. Хотя стране удалось достичь оборонной достаточности, а вооружённые силы не ложатся слишком тяжким бременем на экономику, наращивание противостояния с любой из сверхдержав повлечёт увеличение этого бремени. Кроме того, возможность политического манёвра России существенно ограничена из-за конфликта с Соединёнными Штатами и Евросоюзом.

Во-вторых, существует опасность того, что в общественном сознании и восприятии политических элит оборонительная внешняя политика будет отождествлена с оборонительной стратегией, особенно в условиях достигнутой оборонной достаточности. Этого необходимо избегать: неагрессивная внешняя политика отнюдь не означает, что страна должна перейти к стратегической обороне. Наоборот, для страны, находящейся в слабой позиции, основной задачей является усиление, что можно сделать только при помощи стратегического наступления.

В-третьих, в России традиционно недостаточное внимание уделяется развитию флота, что во многом связано с дефицитом интереса к морской стратегии как таковой. В течение прошлого века российская стратегическая мысль дважды демонстрировала серьёзный прорыв в понимании роли ВМФ: в период перед и сразу после Первой мировой войны (работы Бориса Жерве, генерал-майора Николая Кладо, капитана Николая Петрова) и в разгар холодной войны (адмирала Сергея Горшкова). Они отстаивали ключевой постулат: флот является не средством защиты берегов или поддержки армии, но, по выражению одного из коллег, политическим инструментом и стратегическим оружием государства. Только понимание этого позволяет разработать концепцию применения флота в той или иной стратегической комбинации.

В качестве стратегических императивов России на среднюю и дальнюю перспективу можно выделить следующие:

  1. Дружественный нейтралитет в отношении КНР с перспективой «нейтрального союза взаимопонимания»[7] в Тихоокеанском регионе в том, что касается холодной войны против США.
  2. Независимая линия в других регионах и на других направлениях международного сотрудничества.
  3. Улучшение отношений с третьими странами и расширение своей ресурсной базы.
  4. Укрепление экономики и повышение политического веса в мире.

С одной стороны, России необходимо извлечь максимум выгод из имеющихся ресурсов на короткой дистанции, облегчив положение Китая в конфликте с США и ослабив американские силы, то есть вести, по сути, коалиционную холодную войну. С другой – сделать это так, чтобы не вызвать ответный удар Соединённых Штатов, соблазнившихся перспективой быстро вывести партнёра КНР из игры. Во всех случаях Китай должен представлять для США основную опасность, а попытки быстро сокрушить Россию с использованием инструментов холодной войны – нести риск и опасность для самих Соединённых Штатов. С третьей стороны, в ходе коалиционной войны ресурсы следует тратить предельно осмотрительно: холодная война будет идти долго, рисунок альянсов в дальнейшем может измениться, а целью России является самоусиление.

Коалиционный характер войны существенно расширяет возможные стратегические варианты действий, но ставит задачу: не раздражая лишний раз США, способствовать оттягиванию американских сил с Тихоокеанского (главного) ТВД, облегчая положение стратегического партнёра – КНР. Наиболее перспективным выглядит расширение присутствия России в трёх районах:

  1. Западная часть Индийского океана. Тем самым Москва помогает Пекину избежать попадания в зону стратегической вязкости: в отличие от ВМС КНР присутствие в регионе ВМФ России не вызовет негативной реакции местных акторов, включая ключевого – Индию. Россия гарантирует безопасность китайской линии снабжения и в то же время может, в зависимости от характера своего присутствия, вынудить Соединённые Штаты сконцентрировать для противодействия этому присутствию до двух авианосных ударных групп. Существующий там вакуум силы, обилие глубоководных портов, потребность местных стран в услугах поставщика безопасности, рост террористической активности в Восточной Африке, дружелюбное отношение местных политических элит потенциально способствуют российскому присутствию.
  2. Южная Атлантика. Это стратегическая «чёрная дыра» на поле американо-китайского противостояния. Огромная океанская пустошь, которая не структурирована как ТВД в силу географической удалённости от берегов КНР и не рассматривается ни китайским, ни американским руководством в качестве возможного поля противостояния. В регионе есть потенциальная доминирующая сила – Бразилия, ВМС которой ведет себя всё активнее в водах Западной Африки и, в частности, в Гвинейском заливе. Наращиванию военно-морского присутствия России в этом регионе способствуют те же факторы, что и в западной части Индийского океана, плюс готовность взаимодействовать с Бразилией; но наличие России значительно поднимет ставки, превратив Южную Атлантику в театр военных действий и структурировав её, а в перспективе приведёт к росту американского и британского присутствия.
  3. Южная Пацифика. В отличие от двух предыдущих районов, здесь нет вакуума силы. Это не задворки, а южный фланг Тихоокеанского ТВД, где борются за влияние обе сверхдержавы, местные набирающие силу игроки (Австралия, Индонезия) и внешние акторы (Франция, Индия). Присутствие здесь поднимет значимость России как перспективного партнёра в холодной войне без эскалации с США. Но чтобы использовать этот козырь, региональную стратегию в Южной Пацифике необходимо выстраивать с опорой не только и не столько на КНР, а на Австралию, Францию и Новую Зеландию, равно не заинтересованных во втягивании в холодную войну и в увеличении присутствия КНР и США.

В соответствии с формулой Мэхэна «контроль над морским регионом гарантируется в первую очередь флотом, во вторую – позициями, должным образом выбранными и удалёнными друг от друга; в этих базах флот отстаивается и с опорой на них он может реализовать свою силу»[8]. Наилучшей формой действий в первых двух регионах представляется морская база нового типа, которую можно было бы определить как «морская цитадель» (maritime fortress). В отличие от военно-морских баз обычной войны и пунктов материально-технического обеспечения мирного времени, морская цитадель должна стать центром не только военной, но и экономической, и по возможности туристической активности, представляя собой одновременно военно-морскую базу и центр экономической жизни района. Она обладает достаточным гарнизоном для защиты от возможных террористических или повстанческих нападений, но полностью полагается на местные ресурсы, которые должны обеспечить ей автономию на случай локального конфликта. Важным преимуществом таких баз является континентальное расположение, не позволяющее неприятельскому флоту осуществить их эффективную блокаду. Там, где обеспечить это невозможно (например, в Южной Пацифике), имеет смысл сосредоточиться на полицейских и гуманитарных операциях.

* * *

Мир оказался на пороге системного конфликта относительно нового типа, который можно обозначить как холодную войну. Чтобы успешно вести её, требуется осознать, что она является именно войной, и руководствоваться правилами военной науки. Россия как одна из великих мировых держав так или иначе будет втянута в эту войну. Чем раньше мы осознаем неизбежность этого, тем увереннее сможем контролировать процесс, осознать свои стратегические интересы и преследовать их на протяжении всей холодной войны между США и Китаем. Главной задачей становится выработка чёткой стратегии, её последовательная (на протяжении десятилетий) реализация и обдуманная коррекция оперативных планов в условиях меняющейся обстановки. Новый мир требует и быстрых тактических решений, и долгоиграющих больших стратегий. И тот, кто этого не поймёт, проиграет.

СНОСКИ

[1]       Кортунов А.В. О мудрой обезьяне, спускающейся с горы // Российский совет по международным делам. 4.05.2020. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/o-mudroy-obezyane-spuskayushcheysya-s-gory/ (дата обращения: 26.05.2021).

[2]      Громыко А.А. Об иллюзиях новой биполярности // Российский совет по международным делам. 5. 05.2020. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/ob-illyuziyakh-novoy-bipolyarnosti/ (дата обращения: 26.05.2021).

[3]      Dalby S., O Tuathail G., eds. Rethinking Geopolitics. Routledge, 2002. P. 67.

[4]      Liddell Hart B.H. Strategy: The Indirect Approach. New York: Meridian/Penguin Group, 1991. P. 357.

[5]      Горшков С.Г. Морская мощь государства, 2-е изд., доп. Москва: Воениздат, 1979. С. 339.

[6]      Этим термином обозначается военно-морская составляющая холодной войны; очевидно, что невозможно вести сугубо морскую холодную войну в отрыве от всех других её сторон.

[7]      Термин “The Neutral Ally” был введён в 1965 г. норвежским историком Олавом Ристе, который в своей работе The Neutral Ally: Norway’s relations with belligerent powers in the First World War определил таким образом политику Норвегии в отношении Британии на завершающем этапе Первой мировой войны. Норвегия, не являясь официально воюющей стороной, внесла в то же время большой вклад в победу союзников: обладая одним из крупнейших торговых и рыболовных флотов в мире и богатыми залежами полезных ископаемых, Норвегия помогла Британии пережить подводную блокаду.

[8]      Mahan A.T. The Interest of America in Sea Power, Present and Future. Boston: Little, Brown and Company, 1897. P. 102.

Материалы по теме

Метки: Запад, Китай, Россия, ссср, США, холодная война, холодная война 2.0

почему кандидат в постпреды США при НАТО считает Россию главной угрозой — РТ на русском

Россия в ближайшие десять лет будет основной военной угрозой для стран Североатлантического альянса. Об этом в сенате США сообщила кандидат на пост постоянного представителя страны при НАТО Джулиана Смит. Она заявила, что «российская агрессия продолжается» и что Вашингтон должен привлечь Москву к ответственности за её действия. Эксперты отмечают, что американский политический истеблишмент продвигает в отношении РФ ту модель поведения, которая применялась в период холодной войны.

Россия будет представлять основную военную угрозу для НАТО в течение ближайшего десятилетия. Об этом заявила Джулиана Смит, кандидат на должность постпреда США при Североатлантическом альянсе.

«Россия — по-прежнему крупнейшая геополитическая угроза для Евро-Атлантического региона и совершенно точно будет оставаться самой большой военной угрозой для альянса НАТО в обозримом будущем и, конечно, в течение следующего десятилетия», — сказала Смит.

С таким заявлением она выступила на слушаниях в сенатском комитете по иностранным делам, где утверждалась её кандидатура. Отвечая на вопрос одного из сенаторов о России, Смит добавила, что «со времени российского вторжения на Украину в 2014 году в НАТО было многое сделано для укрепления стратегии сдерживания и обороны», но «предстоит проделать ещё много работы».

«Российская агрессия продолжается. Мы должны привлечь Россию к ответственности за её действия, предпринимаемые с использованием всего её инструментария, идёт ли речь о конвенциональных возможностях, вторжениях в воздушное пространство НАТО, акциях устрашения или кибератаках», — заявила Джулиана Смит.

Экспертное мнение

Джулиана Смит — эксперт по внешней политике. В администрации Барака Обамы она занимала пост директора по Европе и НАТО в Пентагоне, а также была советником Байдена по нацбезопасности в бытность последнего вице-президентом США.

Смит неоднократно выступала с программными заявлениями, в которых выделяла Россию как угрозу для интересов Вашингтона и НАТО. Так, в своём выступлении в сенатском комитете по иностранным делам на слушаниях по России в 2017 году она заявила, что Москва якобы хочет подорвать основу всей евро-атлантической системы мирового порядка.

  • Джулиана Смит
  • globallookpress.com
  • © Rod Lamkey / Keystone Press Agency

«Россия реализует сложную долгосрочную стратегию, направленную на подрыв основанного на правилах порядка, который США и их союзники создали после Второй мировой войны. Тактика России направлена на то, чтобы подорвать наши демократические институты, посеять раскол в НАТО и ЕС и установить свою сферу влияния», — сообщила она сенаторам.

По мнению Смит, «президента Путина устроит лишь раскол альянса и подрыв трансатлантического единства, и это очень ярко проявляется в последние годы».

«Нам следует лишить его возможности в этом преуспеть и взаимодействовать с Россией с позиции силы», — заявила политик.

В поисках стратегии

На слушаниях по своей кандидатуре на должность постпреда США при НАТО Смит сообщила, что в случае своего утверждения она будет добиваться, чтобы в стратегической концепции альянса были отмечены угрозы, якобы связанные с РФ, в том числе в киберпространстве.

«Этот документ должен отражать современные меняющиеся условия в сфере обеспечения безопасности, особенно российскую агрессию, угрозы в киберпространстве, а также злонамеренные действия Китайской Народной Республики в Евро-Атлантическом регионе», — отметила она в своём вступительном обращении к членам комитета.

Также по теме

«Двуединый подход»: почему генсек НАТО заявил о наращивании потенциала для противодействия России

НАТО будет продолжать наращивать свой военный потенциал для противодействия России. Об этом заявил генеральный секретарь альянса Йенс…

Стратегическая концепция НАТО представляет собой базовый документ, который определяет цели и задачи развития альянса на ближайшие десять лет. Нынешняя стратегическая концепция была принята в 2010 году на саммите блока в Лиссабоне и определяет отношения с Россией как стратегическое партнёрство.

«Сотрудничество НАТО с Россией имеет стратегическое значение, поскольку оно содействует созданию единого пространства мира, ста­бильности и безопасности. НАТО не представляет угрозы для России. Наоборот, мы хотим видеть подлинно стратегическое партнёрство между НАТО и Россией, и мы будем действовать соответственно, ожи­дая от России взаимности», — говорилось в обзоре концепции, опубликованном на официальном сайте альянса.

В нём также указывалось, что взаимоотношения НАТО и России основаны на целях, принципах и обязательствах, содержащихся в Основополагающем акте Россия — НАТО.

«Несмотря на расхождения по отдельным вопросам, мы по-прежнему уверены, что безопасность НАТО и России тесно взаимосвязана и что прочное и конструктивное партнёрство, основанное на взаимном дове­рии, прозрачности и предсказуемости, оптимально соответствовало бы интересам нашей безопасности», — говорилось в документе.

Согласно этой концепции лидеры альянса были «исполнены решимости расширять политические консультации и практическое сотрудни­чество с Россией в сферах общих интересов» а также «использовать полный потенциал Совета Россия — НАТО для диа­лога и совместных действий с Россией».

Напомним, что замглавы МИД России Александр Грушко ранее заявил, что разрабатываемая стратегическая концепция НАТО, которая заменит собой принятую в 2010 году, вернёт ситуацию с безопасностью в Европе к состоянию холодной войны. Об этом российский дипломат сообщил на IX Московской конференции по международной безопасности, прошедшей в июне.

«Мы видим, что страны НАТО приняли решение о разработке новой стратегической концепции. Если все те философские постулаты, которые были зафиксированы в последнем документе, станут основой этой стратегической концепции, то, по сути, мы получим ситуацию в сфере военной безопасности в Европе, которая напоминает по своим базовым подходам ситуацию холодной войны, которую мы все общими усилиями пытались преодолеть», — приводит слова Грушко ТАСС.

  • Здание МИД РФ
  • globallookpress.com
  • © Aleksander Polyakov

Замглавы МИД РФ отметил, что в последней декларации государств — членов блока Россия упоминалась 63 раза.

«Если мы эти параграфы все уберём из этой декларации, окажется, что реальные задачи альянса в сфере обеспечения безопасности не просматриваются. Единственный новый элемент — это Китай, который объявлен стратегическим вызовом для США. Как сказал один из бывших высоких функционеров НАТО, Россия близко, а Китай далеко, поэтому российская угроза, или угроза с Востока, должна оставаться главным предназначением альянса», — подчеркнул Александр Грушко.

Мнимая угроза

В беседе с RT заведующий кафедрой международных организаций и мировых политических процессов факультета мировой политики МГУ Андрей Сидоров подчеркнул, что администрация Байдена намеренно и осознанно возвращает мир к ситуации, которая создавалась стратегическим противостоянием США и СССР в XX веке.

«Холодная война идёт до сих пор, и Байден и его команда возвращают США к данной модели поведения. Она предполагает, что есть некий свободный мир, где доминируют США, а за его пределами — глобальные противники американской политики. К сожалению, сегодня Европа через НАТО следует в русле США, поэтому в новой концепции альянса, безусловно, будет прописана угроза, которую якобы представляет Россия», — подчеркнул эксперт.

В свою очередь, ведущий научный сотрудник Центра исследования проблем безопасности РАН Константин Блохин в разговоре с RT отметил, что бюрократы из вашингтонского истеблишмента продолжают продвигать эту позицию, чтобы сохранить статус-кво новой холодной войны, при котором они максимально комфортно себя чувствуют.

Также по теме

«Подъём Китая и более активные действия России»: какие вызовы для НАТО выделил Столтенберг

«Решительное» поведение России, подъём Китая, а также их совместные действия представляют серьёзные вызовы для стран НАТО. Об этом…

«Тем более, учитывая, что политики времён холодной войны сейчас находятся у власти, администрация Белого дома будет прибегать к хорошо испытанным во второй половине XX века алгоритмам и моделям», — пояснил политолог.

Если на евро-атлантическом направлении в качестве главной угрозы была назначена Россия, то в глобальном плане для США основным соперником является Китай, подчеркнул Константин Блохин. Эта линия поведения в отношении России снова приобрела актуальность в США после воссоединения Крыма с РФ, так как в Вашингтоне это посчитали сигналом того, что Москва после распада СССР вновь обрела мощь, добавил эксперт.

«В целом для американских политиков любая страна, которая пытается проводить свою суверенную внешнеполитическую линию и, соответственно, не идёт в фарватере внешней политики США, является вызовом и определённой проблемой», — заключил собеседник RT.

Московский музей современного искусства — ТЕАТР ВЗАИМНЫХ ДЕЙСТВИЙ ВЫСТАВКА-СПЕКТАКЛЬ «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА»

при поддержке

Правительство Москвы
Департамент культуры города Москвы
Московский музей современного искусства
Музей-мастерская Дмитрия Налбандяна
Фестиваль NET
При поддержке
Фонда Прохорова

ТЕАТР ВЗАИМНЫХ ДЕЙСТВИЙ
ВЫСТАВКА-СПЕКТАКЛЬ «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА»

Театр Взаимных Действий. «Холодная война», 2021

Театр Взаимных Действий. «Холодная война», 2021

Театр Взаимных Действий. «Холодная война», 2021

Дата проведения: 25 ноября, 2021 — 17 апреля, 2022
Адрес: Музей-мастерская Дмитрия Налбандяна | ул. Тверская, д.8, корп.2, кв.31, домофон 31, 9 этаж

КУПИТЬ БИЛЕТ

 

Выставка продлена до 17 апреля.

Музей-мастерская Дмитрия Налбандяна и Московский музей современного искусства представляют сайт-специфик проект Театра Взаимных Действий, независимого творческого объединения художников и сценографов: Шифры Каждан, Лёши Лобанова, Ксении Перетрухиной и продюсера Александры Мун.

Проект «Холодная война» Театра Взаимных Действий исследует феномен холодной войны — явления, получившего распространение в мире с середины 40-х до конца 80-х годов. Противостояние капиталистического и социалистического лагерей, идеологическая борьба СССР и Америки, борьба за доминирование и сферы влияния, гонка вооружений, опасность третьей мировой войны, эпоха застоя. Обращение к теме холодной войны продиктовано сегодняшними приметами времени: вновь обострившимся противостоянием России и Америки, попытками информационной герметизации, тенденцией возврата к прошлому как таковому. Обобщая их в некий феномен «прошлого в настоящем», создатели проекта пытаются исследовать его, используя метод архивации большой истории в частной — нарративная часть спектакля состоит из фактов биографий участников проекта и их близких. Помимо авторов рассказчиком становится само пространство музея-мастерской — основной период творчества и жизни Дмитрия Налбандяна совпадает с периодом холодной войны, что и послужило поводом для создания сайт-специфического проекта. Выступая в роли декорации, пространство инспирирует пристальное всматривание и создание новых смыслов.

Художники интегрируют в пространство зала живописи найденные объекты — куцую советскую искусственную елку, инсталляцию из хрусталя времен застоя, стайку игрушечных солдатиков и старые советские холодильники, а зал графики исполняет в проекте роль бомбоубежища, одна из витрин превращена в склад продуктов длительного хранения. Будучи современниками, интегрированные объекты не столько остраняют пространство, сколько растворяются в нем. Так холодильники оказываются настолько родственными пространству, что их присутствие в зале не кажется странным, и лишь их количество порождает у зрителей наивный вопрос — почему Дмитрий Налбандян так любил холодильники?

Холодильники являются здесь ключевыми объектами и контейнерами смысла в прямом и переносном значении этого слова. В самом их устройстве заложены отсылки к темам, которые исследуют авторы проекта, и они соревнуются с картинами на стенах за право маркировать время, так как время их создания — с 50-х до 80-х — также совпадает с основным периодом холодной войны.

Советский холодильник предполагает оппозицию внешнего и внутреннего, отсылая к противопоставлению общественной и частной жизни человека. Музей-мастерская с его традиционной развеской, реалистичными портретами и натюрмортами выступает как пространство официальной культуры, а холодильники, наоборот, выступают как предметы частной жизни, становятся маркерами исключенных и латентных смыслов, частью неофициальной истории. Внутри них хранятся свидетельства существования маленького, зачастую полностью автономного мира, где мечтают о бананах и кухонной технике, и замораживают колготки, чтобы дольше носились. Идея герметичности соотносится с железным занавесом и перекликается с законами термодинамики, напоминая о том, что в замкнутых системах не самозарождается энергия и всякая жизнь необратимо угасает.

Но главное свойство холодильников и причина их присутствия в проекте заложены в названии — это производство холода. Художники идут формальным путем, включая в исследование связанные с холодом понятия и образы: холодная война, охлаждение международных отношений, замораживание ядерного оружия, патриархальный Морозко, наказывающий за непокорность и мифический генерал Мороз, воюющий на «нашей» стороне, Снежная королева с ее хрустальным ледяным дворцом и поколения девочек, кружащихся вокруг новогодней елки в костюме снежинок, заледеневший генерал Карбышев, умирающий Пушкин на окровавленном снегу, лагерные зимы в ГУЛАГе — все эти разнородные, казалось бы, образы обнаруживают связи и выносят на поверхность целый комплекс страхов и социальных комплексов, связанных со страхом холода, как фундаментальным явлением для российской и советской культуры.

Помимо страха холода создателей проекта интересует страх войны — согласно исследованиям, он занимает второе место у современного человека после страха потери близких. Внимательный глаз заметит пластиковых солдатиков, притаившихся в засаде на рамах и различных выступах пространства и готовых атаковать в любой момент. Страхи холода и войны встречаются в холодильнике со стилизованной под военную форму рабочей одеждой: идея войны, в качестве неизменной палочки-выручалочки, хранится в морозилке вместе с культовой национальной едой — пельменями. Идея замораживания, длительного хранения многократно зарифмована — сама мастерская представляет собой консервную банку, бункер с законсервированной историей — вскоре его ожидает ревизия на срок годности. Какие смыслы мы возьмем с собой в будущее?

Помимо предметной и вербальной значимой составляющей проекта является звук. Закрепленные на холодильниках вибродинамики, сообщают главным смысловым объектам свойство резонаторов, создающих звуковое пространство спектакля и выставки.

В дополнение к сказанному авторы считают важным заявить, что при создании данного произведения тема проекта оказала значительное влияние на характер производственных отношений, и создание проекта больше напоминало войну, чем мирное сотрудничество.

Театр Взаимных Действий — это открытое объединение трех художников и продюсера: Леши Лобанова, Ксении Перетрухиной, Шифры Каждан и Александры Мун, цель которого — создание независимых театральных проектов. Отличительными особенностями объединения являются визуальная ориентированность и отсутствие авторитарной фигуры режиссера.

Театр Взаимных Действий дебютировал 17 ноября 2016 спектаклем «Музей инопланетного вторжения». В 2017 спектакль был показан на Международном театральном фестивале NET (Москва), номинирован на Российскую национальную театральную премию «Золотая маска» в конкурсе «Эксперимент», номинирован на государственную премию в области современного искусства «Инновация» в номинации «Проект года». Спектакль участвовал в выставке Фонда V-A-C «Опыты нечеловеческого гостеприимства» (ММОМА, 2017). В 2018 году ТВД приглашен в качестве драматургов первой части выставки «Генеральная репетиция. Акт I» (Фонд V-A-C, фонд Kadist, ММОМА) с проектом «Чайка» и участвует с интерактивной инсталляцией и серией перформансов «На 10 лет старше» в музее современного искусства «Гараж» в рамках выставки «Дорогие зрители» (Москва, 2018). В 2019 году ТВД выпускает спектакль «Правдивая и полная история Джека Потрошителя», спектакль вошел в лонг-лист Российской национальной театральной премии «Золотая маска». В 2020 году ТВД выпустил спектакль «Университет птиц» (при поддержке СТД, Брусфест, международный фестиваль-школа современного искусства «Территория»), принял участие в выставке «Спекуляции, фейки, прогнозы» в музее современного искусства «Гараж», номинирован на Российскую национальную театральную премию «Золотая маска» в конкурсе «Эксперимент».

Старо-новая холодная война в Юго-Восточной Азии by Thitinan Pongsudhirak

БАНГКОК – Во время Холодной войны лишь немногие регионы мира заплатили столь высокую цену, как Юго-Восточная Азия. Конфликт между сверхдержавами Соединенными Штатами и Советским Союзом разделил регион на про- и антикоммунистические лагеря, вызвав за четыре десятилетия пять войн в Камбодже, Лаосе и Вьетнаме. Сегодня конкуренция между США и Китаем подпитывает так называемую “новую холодную войну” со знакомыми структурными особенностями.

  1. Russia’s Lethal Identity Crisis TASS via Getty Images